Вадим Селин - Девочка-лето

Сконструировав всевозможные жизненные ситуации, мы обменялись еще и домашними адресами и телефонами, чтобы в крайнем случае слать письма и звонить домой.

Сейчас домашний адрес Марата очень мне пригодится. Представляю, как он обрадуется, когда вместо письма к нему домой приду… я!

На улице было по-осеннему сыро и пасмурно. Над головой низко висели серые тучи, которые в другой день вызвали бы во мне грусть, тоску и печаль, но только не сегодня. Потому что сегодня погода не имеет для меня никакого значения. В моей душе царит личная погода. А именно – светит солнце, мне тепло и… Сознание снова перенесло меня на наш пляж.

Вечернее небо было необычного розового оттенка. Над морем летали чайки и лениво перекрикивались, изредка пикируя вниз, чтобы поймать зазевавшуюся рыбу. Где-то вдалеке на поверхность воды выныривали горбатые дельфины, в глубинах моря молниеносно проносились косяки разноцветных рыб, неповоротливые сонные медузы колыхались вместе с волнами… А мы с Маратом стояли на берегу и смотрели вдаль.

– Даже не верится, что стою здесь последний раз, – глядя на искрящееся море, вздохнул Марат.

– Не говори так, – ответила я, с трудом сдерживая наворачивающиеся на глаза слезы.

– Лето пролетело в один миг… Не зря говорят, что хорошее быстро заканчивается. Знаешь, Полина, мне кажется, что это лето было самым коротким в моей жизни. Самым коротким и самым прекрасным.

Словно стараясь запомнить каждую деталь, Марат внимательно оглядел наш пляж: чистейший мелкий песок, пальмы с зелеными листьями-веерами, журчащий родник.

– У нас вся жизнь впереди. Ты сюда еще не раз вернешься, – возразила я.

– Знаю, – снова вздохнул Марат, – но так не хочется отсюда уезжать… За это лето Лимонный стал мне родным. Не представляю, как я буду жить в своем городе. Он кажется мне совсем чужим. Полина… он будет мне вдвойне чужим без тебя.

– Прошу, не надо заново все обсуждать. Я и так чуть не плачу… Давай просто насладимся последним вечером, не говоря о том, что будет завтра.

Я села на песок. Марат присел рядом.

– Сижу, смотрю на море, пальмы, чаек и знаю, что уже завтра буду все это вспоминать с тоской. Стану тысячу раз в голове прокручивать… – проговорил он и положил голову мне на плечо. Я почувствовала его тепло. Сердце окутала непередаваемая нежность.

Мы немного помолчали, слушая шум волн, а потом Марат наклонился и прижался ухом к моей груди.

– Что ты делаешь? – удивилась я.

– Т-с-с… – шепнул он, приложив палец к своим красиво очерченным губам, по которым я сходила с ума. Любая девчонка позавидовала бы таким губам. – Я слушаю.

– Что слушаешь?

Не ответив на мой вопрос, Марат задал свой:

– Знаешь, какая музыка самая лучшая в мире?

– Шум волн и крик чаек?

– Нет… Самая лучшая музыка – это биение твоего сердца. Если бы у меня была возможность, я бы записал с него звуковой файл и перекачал в плеер. И слушал бы целыми днями.

Я ничего не ответила. А что я могла ответить? Лишь молча посмотрела на Марата, который с закрытыми глазами слушал стук моего сердца.

Мы сидели на пляже до тех пор, пока не стемнело и на небе не зажглись звезды, которые сегодня почему-то казались особенно яркими.

– Я приготовил тебе сюрприз, – сказал Марат и улыбнулся. Но, несмотря на улыбку, в его глазах была печаль.

– Какой сюрприз? – заинтересовалась я. – Кстати, я тоже тебе сюрприз приготовила.

Я подошла к своему рюкзаку, который лежал под пальмой, и вынула из него пакет.

– Что это? – спросил удивленный Марат.

Ничего не говоря, я развернула пакет.

– Полина, что это?

– Раковина. Жемчужница. Забери ее с собой. Но, прошу, не промывай ее водой. Пусть, когда ты будешь брать ракушку в руки, она будет пахнуть морем, нашим летом и напоминать тебе обо мне. Обо всем, что между нами было.

В моей руке лежала небольшая ребристая ракушка – жемчужница.

– Где ты ее взяла?

– В море, где же еще? – пожала я плечами. – Ты же знаешь, что в начале лета я стала заниматься подводным плаванием. Вчера было погружение на глубину. И там я нашла эту ракушку. Внутри не было моллюска.

– Раковина очень красивая! – улыбнулся Марат и притронулся к ней кончиком языка. – Надо же, соленая!

– Конечно, она же из моря! Вон, даже белые соляные разводы есть. Поэтому не промывай ее. Пусть она будет такой, словно ее только что достали из моря.

– Хорошо.

– Это не все. Открой ее. Только аккуратно.

Марат предельно осторожно открыл ракушку и застыл. Глаза расширились. Он перевел их на меня и пораженно спросил:

– Что… что это?

– Жемчужина. Она лежала в ракушке.

Марат молча смотрел то на меня, то на желтоватую жемчужину, лежащую в ракушке.

– Подожди… Она что, настоящая?

– Конечно. Не бижутерия же! – фыркнула я.

– Нет, я не могу это принять, – покачал головой Марат, возвращая мне ракушку. – Эта вещь дорогая. Забери ее.

– Это еще почему?

– Потому что это – драгоценность!

– Ну и что? Эта драгоценность досталась мне абсолютно бесплатно. Она лежала в море. Все, что находится в море, – бесплатное и общее.

– Полина… – прошептал Марат. – Но это же жемчуг! Настоящий!

– Не выводи меня из себя! И вообще, если уж на то пошло, этот жемчуг – обычный песок!

– Как это? – не понял Марат.

– Ну, – пустилась я в объяснения, – когда между створками раковины-жемчужницы и тканями моллюска, который в ней живет, попадает песчинка, она начинает раздражать его нежное тело. Чтобы смягчить раздражение, он обволакивает песчинку слоями перламутра. Так получается жемчуг… Видишь, это всего лишь песок и защитный перламутр!

Выслушав меня, Марат снова покачал головой:

– Все равно я не могу ее взять.

– Ты меня обидишь.

– Подожди обижаться. Давай тогда сделаем так: я возьму раковину, а жемчужина пусть останется у тебя. Получится как две разделенные половинки одного целого. Когда мы снова увидимся, то положим жемчужину в раковину. Поэтому теперь нам нужно вдвойне стремиться к встрече – чтобы и мы были вместе, и ракушка стала полноценной!

– Ты так все обставил… – нахмурилась я. – Ну, раз не хочешь брать – не надо. Но ракушку возьми…

– Ракушку возьму, – кивнул Марат и улыбнулся: – Ты прямо как человек-амфибия – даришь мне жемчуг.[1]

Я улыбнулась в ответ. И вспомнила:

– О каком сюрпризе ты говорил? Я тебя перебила…

– Точно! Закрой глаза.

– Зачем?

– Так надо. Открой их, когда я тебе скажу. Только не подсматривай!

– Ладно. – Я закрыла глаза и принялась гадать, какой сюрприз преподнесет Марат. Я с трудом сдерживала любопытство.

Марат куда-то побежал, а через некоторое время послышался странный плеск.

– Открывай глаза!

Я исполнила его просьбу и тут же онемела. У берега стояла небольшая лодка, в которой сидел до невозможности довольный Марат и держал в руках весла.

– Где ты взял лодку?! – восторженно спросила я.

Я целыми днями вижу на море современные катамараны, корабли, «бананы», «таблетки», парашюты, которые тянут моторки или водные гидроциклы… Поэтому обычная деревянная лодка выглядела, как пришелец из позапрошлого века. И до того трогательно, мило, что хотелось хлопать в ладоши.

– Я одолжил ее у одного знакомого, – сказал Марат, широко улыбаясь. За его спиной восходила полная луна. – Садись! Сейчас прокачу с ветерком!

– Не надо ветерка. Лучше медленно покатаемся.

– Как скажете, принцесса! – рассмеялся Марат, потом выпрыгнул из лодки и галантно протянул мне руку. – Прошу взойти на борт нашего лайнера. Сейчас мы совершим путешествие по водам Черного моря, которое на самом деле синее.

– А ты знаешь, что у Черного моря несколько раз менялись названия?

– Не-а. И какие же названия были?

– Тавры, древнейшие жители Крыма, называли его «Темная пучина». Древние греки называли его «Море Негостеприимное» – из-за пиратов, которые на них нападали. А потом греки прогнали пиратов, стали все здесь обживать и поменяли название на «Море Гостеприимное». Вот… А русские, когда стали тут плавать, звали его «Русским морем». Окончательно море переименовали в Средние века. Назвали его Черным из-за большого количества водорослей. Из-за них оно кажется темнее, чем другие моря.

– Надо же… – удивился Марат. – Интересно! Ну так ты будешь на борт восходить или нет? Уже руку устал держать! Итак, прошу на судно.

– Благодарю вас, уважаемый, – в тон ему ответила я, выпрямила спину и величественной походкой «взошла» на лодку. Вернее, попыталась взойти. Я споткнулась о борт, вскрикнула и, размахивая руками, упала в лодку.

– Полина! – бросился ко мне Марат. – Ты не ушиблась?

– Нет, – рассмеялась я, поднимаясь на ноги. – А ты заметил, что я постоянно перед тобой падаю?

– Да уж… В день нашей первой встречи ты споткнулась о бордюр. И потом, когда услышала ту фразу в гараже, тоже на пол упала. Но давай не будем о грустном. Ну что, принцесса, совершим наш круиз?

– Совершим, – сказала я, садясь на корму. Лодка мерно покачивалась на волнах.

– Тогда – одну секунду! – попросил Марат и умчался под пальму.

Он взял гитару, вынул ее из чехла и сел напротив меня.

– Подержи-ка. – Марат протянул мне гитару и взялся за весла. Когда мы отплыли на значительное расстояние от берега, он забрал гитару и, глядя мне в глаза, взял какой-то аккорд.

– Ты будешь петь? – спросила я.

Я обожала, когда Марат пел. Во время его пения мое сердце то совсем останавливалось, то билось быстро-быстро, как машет крыльями птичка колибри. Меня бросало то в жар, то в холод – Марат имел завораживающий чувственный голос. Как выяснилось через некоторое время после нашего знакомства, у него прадед был известный исполнитель цыганских романсов.

Марат снова взял аккорд, перебрал струны. Глядя на луну, он запел песню, которую до этого момента еще ни разу не пел:

По морю лодочка плыла,

Погода тихою была,

Но вдруг поднялся ураган,

Ко мне подходит капитан:

«Послушай, милая моя,

Уедем в дальние края,

Я отправляюсь в дальний путь,

Меня Маратиком зовут…»

Марат пел, мастерски перебирая струны, а я слушала, пытаясь не упустить ни одной ноты, ни одного его слова.

Мы плавали на лодке до поздней ночи. Изредка поглядывали на костерок, который горел на нашем пляже и служил маяком. Мы болтали ни о чем и обо всем сразу, шутили, смеялись, Марат пел песни, мне хотелось веселиться и вести себя открыто, не стесняясь, не сдерживая эмоции, дурачиться. Рядом с Маратом я чувствовала себя уютно. Вот только иногда мое настроение резко портилось – когда я вспоминала о завтрашнем дне.

На следующий день мы расстались.

Я вздрогнула и обнаружила, что стою не на пляже с горячим песком под ногами, а во дворе, окруженном однотипными панельными домами, в которых живут сотни, тысячи людей. Но эти дома кажутся однотипными только с первого взгляда. На самом деле один из них особенный. В нем живет Марат – парень, при одной мысли о котором я мгновенно переношусь в лето, в солнце, в шум отдыхающих на побережье Черного моря.

Надо же, я много раз была в этом городе, ходила по этим улицам вместе с бабушкой, но раньше я не знала, что где-то здесь живет Марат. Да и самого Марата не знала… Так странно. А теперь город приобрел для меня особое значение.

В кармане лежала жемчужина, бережно завернутая в платочек. Когда мы с Маратом увидимся, он положит жемчужину в раковину, и это будет символом нашей встречи. Нашей дружбы. Нашего единства.

Я стояла неподалеку от второго подъезда дома номер двадцать. Сейчас я войду в него, поднимусь на нужный этаж, позвоню в сороковую квартиру, и Марат откроет мне дверь. Или его родители. В общем, через несколько минут я увижу Марата.

Вдруг мне сделалось страшно. Коленки задрожали, сердце сильно заколотилось. Кровь молоточками стучала в висках. Перед глазами все расплывалось. Я не верила, не верила, что увижу Марата. Эти два месяца разлуки казались мне вечностью.

«Так, держи себя в руках, – подумала я. – Что мама советует делать в таких случаях? Десять глубоких вдохов».

Я закрыла глаза, сделала десять вдохов, и мне стало значительно легче. По крайней мере, коленки перестали дрожать.

И в этот момент кто-то толкнул меня в спину. От неожиданности я вскрикнула и подалась вперед. Я точно упала бы на землю, если бы передо мной не росло какое-то дерево и я не схватилась бы за его ствол.

«Маньяк!» – стрелой пронеслось в голове. Мама всегда запугивала меня маньяками. По ее мнению, маньяки обитают повсюду и они могут выскочить из-за любого поворота.

– Рита, фу! – услышала я мужской голос.

Возле меня сидела здоровенная рыжая овчарка без поводка и намордника, а к ней со всех ног мчался какой-то парень примерно моего возраста, может, чуть старше.