Она еще больше хмуриться, смотря мне в глаза, до конца не зная, верить или нет.

— Я до сих пор помню, как мерил шагами гостиничный номер, придумывая, как с тобой связаться, чтобы тебе не пришлось меня ждать. Я оставил тебе записку у официантки в «Коста». Но ты не появилась...

Она тут же резко отрицательно качает головой.

— На самом деле, я появилась.

Теперь настала моя очередь нахмуриться.

— Не может быть. Я звонил пять раз. Ты так и не пришла.

— Это невозможно. Я ждала тебя до закрытия. — Говорит она, хотя уже не так уверенно. Я не виню ее. Но это нелепо.

И вдруг меня словно ударяют что-то сверху. Ой, мать твою.

— В какую «Коста» ты пошла?

— Я... не могла вспомнить название улицы, поэтому сказала таксисту «Коста» на той же улице, что и Le Coq club.

Я закрываю глаза. Оказывается, вот он ответ — все так легко объясняется.

— На той улице две «Коста». Ты была в той, которую мы проходили мимо.

Она откидывается на спинку, бледная и грустная.

— Я не знала, что там две «Коста».

Я накрываю ее руку своей.

— Почему ты мне не позвонила?

Она трясет головой, как бы пытаясь очистить ее от дум.

— Я , видно, потеряла свой телефон в такси.

— Тогда почему частные детективы, которых я нанял, не смогли тебя найти, даже на Facebook?

— Я не пользуюсь им, и если ты искал Иззи, то, действительно, не мог меня найти. Я везде прохожу под своим полным именем — Изабелла Фарадей.

— Такая путаница все равно нас не разлучила. В итоге мы оказались здесь вместе, — радостно говорю я.

Она хмурится.

— О, Иззи. Ты даже не представляешь, как долго и упорно я тебя искал.

— Искал? — Она смотрит на меня огромными глазами. Мы открыто пялимся друг на друга. Потом с ней что-то происходит. И ее лицо превращается в отстраненную маску.

— Что случилось с твоим другом? С ним сейчас все в порядке? — Неуверенно спрашивает она, но ее лицо, словно лицо незнакомки.

— Я отвез Лиама в Норвегию в специализированную клинику, которая лечит новой методикой, типа ДНК. Мы провели там больше двух недель, он шел на поправку. У него все шло так хорошо… очень хорошо. Опухоли начали сокращаться, он, можно сказать, сделал огромный рывок в своем выздоровлении. Стал даже передвигаться, прибавил в весе, у него появился аппетит, он стал похож на самого себя, но это не продлилось долго…

— О, — выдыхает она.

— Я до сих пор не могу понять, что произошло. Иногда я думаю, что, наверное, было бы лучше для него и Ванессы, если бы я не вмешивался. Для меня тоже бы было лучше. Надежда может и убить. Его смерть, бл*дь, нас раздавила. У нас были такие надежды, когда он начал поправляться. Поэтому, когда он умер…

— Мне очень жаль это слышать, — говорит она. — Правда, очень жаль.

Я пристально смотрю в ее зеленые глаза. Она такая же красивая, как и тогда. Может, даже еще красивее. Возможно сказываются два года, когда я очень хотел ее увидеть, и сейчас она кажется мне еще прекрасней, чем в моих воспоминаниях.

— Я никогда не забывал тебя, Иззи. Дня не проходило, чтобы я не думал о тебе.

Она опускает вниз глаза.

— Сейчас это уже не важно.

Я хмурюсь.

— Я хочу, чтобы ты знала, мне жаль, что все это время ты думала, будто совершенно не важна для меня. Будто мне было наплевать. Это разъедало мне душу, когда я узнал, что ты приходила в отель. А я оставил сообщение в «Коста», но с известием о болезни Лиама, у меня выпало из головы, что мне нужно в первую очередь подумать об отеле…

Она поднимает руку и закрывает глаза.

— Не надо, хорошо? Просто не надо.

— Я не пытаюсь бередить старые раны…

Она открывает глаза, и они опять полны решимости, холодные. Я никогда раньше не видел у нее такого взгляда.

— Но ты бередишь. Ты. Прямо сейчас. — Она наклоняется вперед. — Я прошла через это. Правда. Все не так, как было раньше. Я не чувствую злости или боли. И теперь, когда ты объяснился, я лучше понимаю ситуацию. Лучше для хорошего... завершения.

— Завершения? Какого хрена ты говоришь?

— Я не понимала, что тогда произошло и пошло не так, а теперь понимаю.

Я жду больше объяснений. Но она молчит.

— И это все? Это все, что ты можешь сказать?

Она моргает один, два раза.

— А что еще ты хочешь от меня услышать?

Должен признать, она меня ввела в ступор своим вопросом. Я вглядываюсь в ее лицо, пытаясь отыскать хоть какие-то признаки чувств, эмоций. Все, что может мне хоть как-то подсказать и помочь.

— Я все время вспоминал о тебе. А ты хоть думала обо мне?

Она смотрит вниз на стол.

— Я все время вспоминала тебя.

Да. Я знал это.

— Точно?

Она едва пожимает плечом или не пожимает, может мне показалось.

— Конечно. Я бы не сказала, если бы этого бы не так.

— Тогда ты не можешь притворяться, что находясь здесь со мной, тебе все равно. Судьба свела нас здесь, разве это ничего не значит?

— Да, значит. Значит то, что все было ужасно тогда, когда я решила, что неправильно тебя оценила. Что ты не хотел со мной встречаться. Что ты получил то, что хотел и двинулся дальше. Что ты не мог предположить, что я смогу заявиться в отель. — Она пожимает плечами. — Мне потребовалось много времени, чтобы забыть тебя. Потом я повзрослела. И поняла, что это была часть моей жизни. Боль, через которую мы должны пройти, чтобы стать теми, кем являемся сейчас. Все в прошлом. Мне жаль, что все так вышло, вышло для тебя, твоего друга и нас, но такова жизнь. Мы не можем ничего изменить.

Я во все глаза смотрю на нее. Она не серьезно это говорит. Мы не можем быть в прошлом. Я отказываюсь это признавать. Мы случайно столкнулись друг с другом, и нам представился второй шанс, который мы заслуживаем.

Колокольчик на двери звенит, она подпрыгивает на месте, тут же поворачиваясь к двери, и снова я вижу страх в ее глазах, но он моментально исчезает, мне даже кажется, будто он привиделся. Но нельзя выращивать и заниматься с лошадьми без повышенной интуиции. Что-то здесь не так. Интересно, кого или чего она так боится?

Глава 21

Иззи

https://www.youtube.com/watch?v=wzIE3mRFypQ

Детка, могу я обнять тебя сегодня ночью?

Я даже не слышу, что он говорит от звука быстро бьющегося сердца, которое стучит, как барабан в оркестре и его стук отдается у меня в ушах.

Почему он опять оказался в моей жизни?

Мне не нужны эти проблемы. Целых два года я как-то обходилась без него. Он мне не нужен. Я не хочу, но ладони вспотели, и я не в состоянии контролировать свой пульс. И есть еще кое-что. Бабочки. Сотни бабочек, порхающих внизу живота. Меня начинает мутить, потому что я очень нервничаю. Я должна уйти. Он такой огромный, что его невозможно не заметить. Меня могут с ним увидеть.

— Иззи... — как бы издалека зовет он меня.

Я поднимаю на него глаза. Мне кажется я могу сидеть здесь бесконечно и смотреть в его невероятно голубые глаза. Они такие же прекрасные, как я их помню, но в них сейчас присутствует что-то еще. Печаль, перемешанная с сожалением. И от этой печали мне хочется обнять его и прижать к себе, убаюкать, как ребенка. Мы не должны находится здесь вместе, не должны.

Определенно неправильно, что во мне возникают те же чувства, что и тогда, когда я впервые его увидела, только сейчас я не могу поставить в вину алкоголь своим головокружительным ощущениям и волнению, от которого перехватывает дыхание. Но самое худшее, теперь я больше не могу ненавидеть его за то, что он использовал меня, а потом выбросил из своей жизни.

Он никогда не узнает насколько тяжело даются мне эти слова:

— Это уже не важно. Жизнь изменилась для нас двоих. Мы больше не похожи на тех людей, которые встретились тогда. Я уже не та девушка.

— Я тебе не верю. — Произносит он нежно своим низким голосом, но убийственно серьезно.

Мне хочется, чтобы он поверил, тогда все будет намного проще. Ему приносят заказ, но он даже не прикасается к еде, продолжая открыто пялиться на меня.

— Жаль, потому что это правда. — Я елозю на стуле, на котором мне становится вдруг очень неудобно сидеть. Я никогда не лгала ему. Я и так уже слишком долго задержалась здесь. Снова смотрю в окно, не наблюдает ли за мной кто. Беру стакан с кофе и делаю глоток.

— Почему ты все время оглядываешься?

Я поворачиваю к нему голову.

— Потому что мне лучше быть на улице, чем здесь с тобой.

— Ты лжешь.

— Не называй меня лгуньей, — предупреждаю я, хотя голос звучит неуверенно.

— Но это ложь, — спокойно говорит он. — На самом деле, ты так не думаешь. Ты хочешь также сильно быть со мной, как и я. Я чувствую это, поэтому мне насрать, что ты говоришь.

Я прикусываю губу, злясь на себя саму, что совершенно не умею врать.

— Ты так уверен в себе. Разве твоя уверенность не причиняет тебе боль?

— Она перестанет причинять мне боль, как только я окажусь внутри тебя.

От шока я открываю рот. Я могу себе представить, какое шоу мы устроили для всех присутствующих в этой забегаловки, но я не могу скрыть желание, появившееся в моих глазах от его слов, и оно не укрывается от него. Он видит меня насквозь. С того самого первого раза он видел меня насквозь.

Желание и страх сражаются между собой у меня в груди. Я даже не хочу знать, кто из них победит, резко поднимаюсь, настолько резко, что стул чуть ли не падает вниз. Он тоже встает быстрым движением, как кошка.

— Мне нужно идти… сию минуту. Пожалуйста, прошу тебя, не ходи за мной.

Я оставляю кофе и спешу к двери, пока он меня не догнал. Мне необходимо выбраться отсюда как можно скорее. Мне нужно вздохнуть полной грудью свежий воздух. У меня полный сумбур в голове. На долю секунду мне хочется позволить себе снова влюбиться в него. Такая заманчивая идея! Такая же заманчивая, как и сам дьявол, но это будет самая худшая ошибка, которую можно только представить.

Я уже на середине улицы несусь вперед, обходя еле плетущихся, прогуливающихся людей, и вдруг слышу, как он громко окликает меня:

— Иззи! Иззи, подожди!

Черт, я не могу позволить ему бежать за мной и выкрикивать мое имя, чтобы еще больше привлечь к нам внимание. Должно быть он сумасшедший. Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему, пытаясь не привлекать особо внимания окружающих. Он подбегает, протягивая руку.

— Пожалуйста, оставь меня в покое.

— Ты забыла свои перчатки. — Он протягивает их мне.

Я смотрю на него, чувствуя растерянность и грусть. Он побежал за мной, чтобы вернуть мне перчатки. Мне не стоит грустить, но я ничего не могу поделать. Забираю у него перчатки.

— Спасибо. Мне они нравятся. — Я кладу их в сумочку, а не надеваю. — Спасибо, что ты мне все рассказал, что тогда случилось. Надеюсь тебе стало от этого немного легче. Мне определенно полегчало. — Он молчит, поэтому я начинаю разворачиваться. — Да, пожалуй, я пойду. Мне нужно успеть в другое место.

— Ты можешь врать себе, но не мне. Ты отдала мне самое ценное, что может отдать женщина. Это что-то да значит. Ничто не может это изменить. Тебе не нужно никуда идти, ты хочешь быть со мной. Сейчас, в этот момент. — Он делает шаг вперед, я знаю, что мне стоит его оттолкнуть. Обязана. Должна. Но не могу, и его магнетизм опять притягивает меня к нему, опять.

— Пожалуйста, не надо, — говорю я, но получается неуверенный и жалкий шепот.

— Пойдем со мной.

Я отрицательно качаю головой.

— Я не могу.

Его улыбка такая же открытая, какой и была, такая же сексуальная и теплая, как солнце. Она согревает меня изнутри.

— Можешь. Ты же хочешь этого так же сильно, как и я. Мы заслужили это. Оба.

Он делает еще один шаг ко мне. Я чувствую тепло его тела и запах одеколона. Мне хочется кинуться в его объятия и никогда не покидать их. Неужели он наложил на меня заклятье? Хотелось бы мне его разрушить.

— Мне не следует…

— Следует, и ты пойдешь. — Он стоит в нескольких дюймах от меня, и я просто тону в его глазах. У меня перехватывает дыхание. Сейчас нет ничего в мире, кроме него… вообще ничего. Он и я. «Только один раз, Иззи. За все твои страдания, только один раз, ты можешь себе это позволить», — тихий голосок шепчет у меня в голове.

Я даже не понимаю, как оказываюсь в такси. Он сгребает меня в свои объятия, опуская губы в поцелуе. Все вокруг исчезает. Мне хочется большего. Мое тело тает, прижимаясь к нему, как только он начинает поглаживать меня по спине. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой желанной, в безопасности, как в его руках. Слышу, как под моей ладонью сильно колотится его сердце, как только я проскальзываю под его футболку рукой. Он такой же накаченный и сильный, как и был раньше, но воспоминания не так хороши, как сама реальность. И это настоящее блаженство, когда его губы прижимаются к моим, ласково и в то же время требовательно, захватывающе и собственнически. И мне хочется отдаться ему. Я готова все отдать ему.