— Ты хочешь знать, кто я? Я отец Кристофера, вот кто я. — Еще один удар. — И мужчина Иззи. — И еще один. – Теперь ты понимаешь кто я? — Удар, удар, несколько раз мой сапог соединяется с его животом. Умоляя о пощаде, он перекатывается на бок, подальше от меня, и скручивается, как эмбрион. Я продолжаю его бить по спине, по почкам со всей силы насколько могу. Чтобы он еще долго мочился кровью. Я уверен, что с ней он расправлялся еще хуже.

— Хватит! Хватит! – всхлипывая и кашляя кровью, кричит он.

— Что же ты не такой крутой, когда не избиваешь женщину, а? — Я переворачиваю его на спину. Он начинает отмахиваться от меня кулаками. – Что же ты не такой крутой, когда другой мужчина вызывает тебя на бой, а?

Я поднимаю его за лацканы пиджака. Он большой парень, но я больше, и во мне столько ярости и злости, что хватит на армию. И любви. Любви к ней. Моей Иззи.

— Она моя женщина, — выплевываю я в его окровавленное, побитое лицо. — Моя. — Он с трудом дышит. — Если ты когда-нибудь появишься в миле от нее или моего сына, клянусь, я, бл*дь, вырву у тебя ноги. Ты понял, что я сказал?

Он не отвечает, его глаза закатываются.

— Отвечай, — рявкаю я. — И тебе лучше узнать, что я уже навещал твоего отца. – Не подбитый глаз у него расширяется. — Не беспокойся. Я ничего с ним не сделал. Но мне удалось его убедить, что я должен встретиться с тобой по этому вопросу. Поэтому спрашиваю еще раз. Ты понимаешь, что я убью тебя, если ты еще раз появишься хотя бы в миле от Изабель, Кристофера или мамы Иззи? Ты или кто-нибудь из твоих горилл?

Он делает глубокий вдох с хрипом, потом кивает.

— Хорошо. — Я совершаю убийственный удар в челюсть, у него меркнет свет перед глазами. Он без сознания падает на пол.

Я оглядываюсь по сторонам. Подхожу к Джеку, мы покидаем паб. Никто не двигается и стоит полная тишина. Джек и его люди выходят, и начинается столпотворение внутри паба.

Джек улыбается мне.

— Для коневода ты устроил впечатляющее шоу.

Я улыбаюсь ему.

— Спасибо, Джек.

— Не стоит благодарности, мы же семья.

Мы вместе идем к машине.

— Куда теперь? – спрашивает он, как только мы залезаем внутрь.

— Поехали за моей семьей, — улыбаясь отвечаю я.

Глава 39.

Тайсон

— Все кончено? — У Иззи глаза становятся огромными, в них плескается надежда, смешанная с недоверием, она внимательно всматривается в мое лицо. – Правда все закончилось?

— Да, все улажено, — отвечаю я.

— Он просто так согласился? – недоверчиво спрашивает она.

— Ну, мне пришлось ему немного все разъяснить.

— Как разъяснить?

— Также, как он пытался что-то разъяснить тебе.

Ее глаза становятся еще больше.

— Можно с уверенностью сказать, что он больше никогда тебя не побеспокоит.

— Почему ты настолько уверен? — спрашивает, беспокойно зажимая губы зубами.

— Уверен. Давай, ставим все как есть.

— О, нет. — Она обхватывает руками мое лицо. — Ты ведь не убил его, не так ли?

— Пока нет.

— Не смешно.

— Хорошо. Я не собираюсь врать. Я хотел, но не смог. Когда я уходил, он был все еще жив. Просто немного... без сознания. Он поправится, так же, как и ты. — Я касаюсь ее лица, затем нежно опускаю руки ей на талию. — Он больше не побеспокоит тебя. Никогда. Я уже получил подтверждение от его отца, что он будет контролировать своего сына в этом вопросе.

Она смотрит на меня прищурившись.

— И с чего его отец будет это делать? Он обожает Тони. По его мнению, Тони не делает ничего плохого.

— Просто поверь мне, — с печальной улыбкой добавляю я, — в его же интересах держать своего сына подальше от моей женщины.

Она качает головой.

— Не знаю, что и думать. Столько всего, что я не могу сразу все переварить. Я изо всех сил пытаюсь поверить, что он будет держаться подальше. Но поскольку я слишком хорошо его знаю, он будет очень хотеть отомстить.

— Свыкся с тем, что я сказал, — бормочу я, целуя ее лоб, а затем кончик носа. — Теперь все позади.

Ее глаза наполняются слезами.

— Ты мой рыцарь в сияющих доспехах.

Ее мать входит в комнату с Кристофером на бедре.

— Мама, — говорит она. — Все кончено.

Ее мать переводит на меня взгляд, открыв рот.

— Можно мне? – Спрашиваю я, чувствуя, как сковало грудь, мне хочется взять своего сына на руки. Она подходит ко мне.

Впервые в жизни я смотрю в глаза своему сыну. У него такие голубые глаза, но немного другого оттенка, нежели у меня, более синие, с крапинками. Я улыбаюсь ему, а он улыбается огромной улыбкой в ответ. Я вижу его крошечные зубки, и розовые десна.

— Па, па, — говорит он.

Я протягиваю к нему обе руки, он поднимает руки и начинает извиваться, пытаясь вырваться из объятий бабушки.

Я подхватываю его и прижимаю к груди, удивляясь ощущению от его сильного, крепкого маленького тельца. Его кожа такая мягкая. Его голубые глаза смотрят прямо в мои, и я млею.

Я слышу, как Иззи тихо плачет от радости, когда я прикасаюсь губами к его головке и шепчу ему на ухо:

— Я твой папа, Кристофер.

Я веду машину, мы возвращаемся в Саффолк, но как только сворачиваем на дорогу, мне стало не по себе. Я не могу здесь жить. Не могу без своих лошадей. Я останавливаю машину и разворачиваюсь.

— Почему мы разворачиваемся? — спрашивает Иззи.

— Мы остановимся сегодня в отеле, хорошо?

— Хорошо, — неуверенно говорит она. — Но мне очень хочется увидеть твоих лошадей.

У меня руки сжимаются на руле так, что белеют костяшки. Сегодня вечером я расскажу ей о своих лошадях, но сейчас я не могу справиться со своими эмоциями. Тогда я был весь на адреналине, словно онемел внутри, но теперь, когда все позади, потеря для меня просто неописуемая. Мы заходим в отель, регистрируемся. Ее мать идет в свой номер, который находится по соседству с нашим, персонал приносит нам кроватку для Кристофера. Очень аккуратно я опускаю его в кроватку. Мы стоим рядом друг с другом и смотрим на него.

— Нам так повезло, не так ли?

Я поворачиваюсь, взглянуть на нее.

— Я самый счастливый человек на земле.

Я передвигаю ее вперед, пока она не прижимается спиной к стене. Как можно осторожней дотрагиваясь до нее, я начинаю ее раздевать. Она обхватывает меня за руки.

— Я не очень хорошо выгляжу, — говорит она.

— Ты всегда будешь выглядеть прекрасно, когда будешь беременна моим следующим ребенком, когда станешь старой и морщинистой, когда будешь болеть, когда поправишься или похудеешь. Для меня ты всегда будешь женщиной, которая превращает мой мозг в желе. Самая красивая женщина на земле. Всегда превосходная.

Ее рот образует «О».

— Теперь позволь мне взглянуть на то, что принадлежит мне.

Она убирает свои руки с моих. Я снимаю с нее верхнюю часть одежды. Потом бюстгальтер. Туфля. Брюки. Трусики. Ее тело покрыт черно-синими и желтыми синяками. Я пытаюсь запомнить ее такой потому что подобного больше никогда не будет. Я опускаю голову на ее сосок. Он розовый и так подходит для моего рта. Я кружу языком вокруг, она восхищенно выдыхает. Мне необходимо полностью раствориться в этой женщине.

— Тайсон, — выдыхает она.

Я сосу ее бутон, и он твердеет во рту. Я передвигаюсь к другой груди, беру сосок в свой горячий рот. Ее тело чувственно выгибается. Я поднимаю голову и смотрю ей в глаза, опускаясь к ее животу, нежно облизывая ее кожу. Я спускаюсь к внутренней поверхности бедер. Язык скользит по нежной коже, она резко выдыхает. Я приподнимаю ее ногу, прижимаясь ртом к ее киске.

— Ты такая мокрая, детка, — рычу я.

Ее бедра двигаются, прося большего.

— Я хочу тебя внутри себя, — шепчет она.

— Я скоро уже буду внутри тебя. — Нежно облизывая ее сладкую киску, я массирую ее клитор большим пальцем. Ни на миг от выпуская ее глаза из вида. Она старается не застонать слишком громко. Каждый раз, как мой язык проходится по ее клитору или кружит вокруг, она вздрагивает. Ее веки трепещут, как только мои два пальца проскальзывают внутрь ее горячих складок.

— Ах..., — стонет она.

Ненавижу, когда она начинает себя контролировать. Я хочу, чтобы весь чертов мир знал, что только я могу заставить ее кончить и так стонать. Я поднимаю ее правую ногу и кладу к себе на плечо, чтобы иметь больший доступ к ее киске. Она пульсирует от возбуждения. Я обхватываю ее за бедра, чтобы она стояла на месте и не двигалась.

Затем без предупреждения, я зарываюсь в ее киску и начинаю ее пожирать. Черт, такое чувство, что я не пробовал ее киску целую вечность. Погружая свой язык все глубже и глубже, я вылизываю сладкий нектар с ее стенок, смакуя медовый аромат. Это может вызвать привыкание. Мой язык как можно чаще будет находиться в ее киски, насколько это будет возможно. Она опускает руки мне на голову, ухватившись за волосы. Я целую ее клитор, потом сосу и прикусываю. Я хочу, чтобы она кончила мне на язык. Ее киска начинает сжиматься и пульсировать напротив моего рта, пока я все ближе подвожу ее к оргазму.

Потом, когда она трепещет в оргазме, я оставляю нежные поцелуи на ее киске, она медленно приходит в себя, и с нежностью дотрагиваются до моего лица.

— Черт возьми, Тайсон. Это было так прекрасно. Спасибо тебе.

От ее слов мой член начинает болеть.

— Я хочу оказаться в тебе. Я хочу наполнить тебя своей спермой. — Правда заключается в том, что я хочу пометить ее, как свою, как делают животные. Я хочу смыть с нее все его следы. Я хочу владеть ею всей и ее киской.

Она кивает. Я поднимаю и веду ее к кровати. Я быстро раздеваюсь, а затем сажусь на край кровати. Аккуратно, чтобы ей не было больно, помогаю ей сеть на себя сверху.

— Я хочу, чтобы ты скакала на мне, пока я не кончу. Я хочу видеть, как ты объезжаешь меня.

— Да, — стонет она, рассматривая мой член. Она так возбуждена, что я даже вижу ее клитор.

Я помогаю ей приподняться, что ее вход оказался напротив моего толстого члена, толкаю ее вниз, наблюдая, как член начинает дюйм за дюймом исчезать в ней. Чем больше она вбирает его в себя, тем больше она стонет. Когда она, наконец, опускается на основание, она замирает, стараясь приспосабливаться под мой размер.

— Скачи на мне, Иззи. Бл*дь объезжай меня, пока я не заполню твою сладкую киску своей спермой.

Она приподнимается и опускается, но я замечаю, как она вздрагивает от боли, поэтому я хватаю ее за бедра, приподнимаю и медленно опускаю. Снова и снова.

— Ух тыыыы..., — хрипло выдыхает она. — Так хорошо. Похоже… я уже скоро кончу.

— Еще нет, — рычу я, но она не в состоянии остановиться. У нее начинается оргазм. Ее киска начинает сжиматься вокруг моего члена. Отчего я начинаю чувствовать, как яйца напрягаются, напряжение поднимается в член, и я кончаю за ней. Она наклоняется вперед и падает на меня. Ее дыхание теплое, рваное. Я ощущаю, как горячие струи выстреливают в нее, пока ее киска так красиво доит меня.

Эта киска — моя. Навсегда.

Глава 40

Тайсон

Я нахожусь в гостиной Джека и наблюдаю за сценой счастливого Рождества, которая разворачивается перед моими глазами. Весь клан Иденов собрался здесь. Мара, Дом, Шейн, Лейла, их жены и супруг, дети и даже домашние животные. Никогда не представлял, что когда-нибудь я стану частью такой большой и замечательной семьи. Что меня примут все эти люди. Искренне, с открытым сердцем и радостью, как будто я своего рода подарок для семьи.

Моя прежняя жизнь теперь кажется черно-белым сном.

Я даже уехал из Саффолка. Мне было тяжело, потому что столько прекрасных воспоминаний связано с тем местом, но я никак не мог забыть ту ужасную ночь. По ночам меня частенько преследуют окровавленные тела моих лошадей и их последний вздох.

Я даже не смог вернуться за своими вещами.

Но из пепла всегда рождается что-то новое. И такая возможность появилась. У Джека рядом с его собственными угодьями был большой участок земли, он захотел отдать его мне, но я отказался. Мне не нужна благотворительность, я и так многое приобрел. Я купил его у него. Так что теперь я живу в получасе езды от всей семьи. Ральф переехал со мной, и я снова завел конюшню. Кроме Феникса, у меня сейчас имеется только несколько лошадей, но я не тороплюсь. Я буду выжидать нужную лошадь. Ту, которую почувствую зовом своей крови, свою лошадь.

Иногда я вижу во сне Рубин и Фей, и всех своих чудесных лошадей, которые погибли в ту ночь. Я вижу, как еду на них по открытым травянистым пастбищам. Мир, в котором мы находимся, яркий. Их ноги почти не касаются земли. Мы путешествуем по земле как одно единое животное. Я знаю, что встречу их снова. Настоящая любовь никогда не умирает. Моя мать на самом деле не умерла. В самый трудный час она пришла ко мне.

Я смотрю, как Лили, жена Джека, что-то говорит Иззи, отчего она смеется. Я наблюдаю, как блестят и переливаются волосы Иззи, словно золотые нити. Она вдруг поворачивает голову ко мне и улыбается. Мгновенно мое сердце наполняется любовью и даже кажется становится таким огромным в груди. Жизнь так прекрасна, что иногда это меня пугает. Никто не может долго быть таким счастливым. Я выпиваю виски и встаю. Выхожу из французских дверей в холодную, сухую ночь. Принюхиваюсь к воздуху. Завтра пойдет снег. В конце концов, дети получат белое Рождество.