– Полагаю, это должно меня утешить, – сухо бросил он.

– А это уж как тебе угодно, – фыркнула она, но тут же с любопытством спросила: – Как ты намерен объединить племена? Завоевать их?

Роуан кивнул:

– Что-то в этом роде. Я хочу переженить их членов между собой, и через пару поколений они настолько перемешаются, что сами не будут знать, какого они племени. Они останутся только ланконийцами.

Джура улыбнулась ему:

– И как ты собираешься это сделать? Просить их жениться и выходить замуж за людей, которых они ненавидят? – Ее улыбка исчезла. – Ты ничего о нас не знаешь. Люди умрут, но откажутся лишиться права называться членами того или иного племени. Почему бы тебе не вернуться в Англию и не оставить нас в покое, прежде чем затеешь войну, если, конечно, доживешь до этой войны?

– А ты вернешься со мной?

– Жить в Англии?! – возмутилась Джура. – В стране, где женщины должны молить мужчин о ласке?

Роуан хотел было объяснить, что это не так, но передумал.

– Я не стану распространяться на эту тему. Твоя обязанность повиноваться, и только. Поэтому ты поедешь со мной по всей Ланконии, и ничего больше. От тебя не требуется ни советов, ни замечаний. Учись быть достойной женой.

– То есть английской мышкой? – прошипела она. – Ты скоро поймешь, что ланконийку не так легко покорить, как твоих бледных английских кукол. Я поеду с тобой. Какое это имеет значение? К следующему полнолунию я стану вдовой.

Резко развернувшись, она покинула комнату.

Направляясь по темным каменным коридорам к парадному залу, она думала о том, как глуп ее муж. Можно подумать, так легко войти в столицу каждого племени и потребовать положить конец взаимной ненависти! Нет, она уверена, что через несколько дней дурака попросту убьют!

Да, но все же непонятно, почему он до сих пор не овладел ею! Может, просто не хочет ее? Но такая мысль казалась сущим вздором. Он набрасывался на нее, как голодный на еду! Или не способен, не в силах осуществить их брак? Кто может понять чужеземного глупца?

– Ты Джура, – пропищал чей-то задыхающийся голосок. – Ты победила.

Глянув вниз, девушка увидела маленького сына англичанки. Похоже, он моложе, чем кажется с виду, а его светлые волосы и кожа напоминали ей недопеченный хлеб. При свете факела лицо мальчика выглядело вырезанным из жемчужины.

– Что ты хочешь? – спросила она, оглядывая ребенка. Перед ней враг, хоть еще и очень молодой.

– Я видел тебя, – пояснил мальчик, с глазами круглыми, как голубые цветы на лугах. – Видел, как ты победила. Поборола всех соперниц. Ты научишь меня бегать так же быстро? И бороться? И стрелять из лука?

– Возможно, – невольно улыбнулась Джура.

Мальчик ответил сияющей улыбкой.

– Вот ты где! – воскликнул кто-то. Это оказался молодой человек по имени Монтгомери, и рука Джуры невольно потянулась к кинжалу. Но оруженосец с таким восхищением уставился на нее, что она успокоилась.

– Это Джура! – гордо объявил мальчик.

– Знаю, – кивнул Монтгомери улыбаясь. Джура подумала, что когда-нибудь он станет настоящим красавцем, и улыбнулась в ответ.

– Кто там?! – крикнул Роуан. – Монтгомери, тебе что, больше делать нечего, кроме как облизываться на мою жену? Все доспехи вычищены? Все оружие заточено? Все уроки выучены?

– Сейчас, милорд, – пробормотал юноша, но перед уходом снова улыбнулся Джуре.

Услышав крики дяди, юный Филипп встал между Джурой и стеной, обхватил ногу девушки и прижался к ней. Джура изумленно уставилась на него.

– Филипп! – резко окликнул Роуан. – Что это ты вытворяешь?!

– Это Джура, – ответил мальчик, словно ее имя все объясняло.

– Я прекрасно знаю, кто она. А теперь отойди от нее.

– Если не можешь справиться с ребенком, – съязвила Джура, – как же ты усмиришь Бриту и Йена, вождей других племен? И жирного старого Марека?

Роуан попытался схватить Филиппа за руку, но мальчик спрятался за Джуру, а та встала между ним и Роуаном. Тот внезапно выпрямился.

– Ты имеешь власть надо мной, – тихо признался он. – В твоем присутствии я веду себя как мальчишка. И не стану драться с тобой из-за Филиппа. Ты, вне всякого сомнения, околдовала и его. Но помни, он не мой наследник. Ты ничего не выиграешь, причинив ему зло.

– Причинить зло ребенку? – в ужасе ахнула Джура. – Даже английскому ребенку? Ты слишком далеко заходишь. Мне ни к чему вредить англичанам. Ты сам себя погубишь. Мы, ланконийцы, быстро устанем от твоего высокомерия и бездумья, и кто-нибудь другой, не я, постарается снести несколько голов. А этот твой Нейл будет первым!

– Нейл? – переспросил Роуан. – Он добивался твоей благосклонности?

– Перестань хотя бы на минуту думать тем, что находится у тебя в штанах! Твой рыцарь ненавидит нас и не скрывает этого. А теперь я пойду ужинать, потому что очень проголодалась. Мне позволено есть, или ты дал обет уморить меня голодом?

Ноздри Роуана гневно раздулись, но он не ответил на выпад.

– Иди. Ешь. Кто я такой, чтобы что-то тебе запрещать?

Он повернулся и пошел к залу. Джура хотела последовать за ним, но Филипп попытался взять ее за руку.

– Ланконийские воины не держатся за руки, – строго сказала она. – И распрями плечи. Какой ты ланкониец, если будешь сутулиться?

– Да, сэр, – ответил Филипп, выпрямляясь, и Джура не стала его поправлять.

– Может, мы сумеем найти тебе одежду, более подобающую ланконийскому воину? – с улыбкой спросила она.

– И кинжал? – выпалил он, блестя глазами.

– Обязательно.

Длинные раскладные столы уже были расставлены в парадном зале, и слуги вносили блюда с мясом и овощами. Джура хотела занять место в конце стола, но Роуан, хмурясь, показал на соседний с ним стул. Филипп следовал за ней как тень.

– Филипп! – окликнула сына Лора, сидевшая по другую руку от Роуана, и поманила его к себе.

– Джура позволит мне сесть рядом с ним, – уверенно сказал мальчик, держа спину прямо.

Лора стала подниматься, но Роуан остановил ее.

Священник благословил еду, и пятьдесят с лишним обедающих заработали челюстями с таким усердием, словно век голодали. При этом они громко спорили об оружии, лошадях и о том, кто из них лучший воин.

Через некоторое время двое вцепились друг другу в глотки. Каждый пытался придушить врага. Роуан, уже привыкший к вспыльчивости ланконийцев, все же не был готов к подобным взрывам. В этот момент он как раз беседовал с Лорой и не успел среагировать немедленно.

В отличие от Джуры. Она вспрыгнула на стол, почти свалилась на дерущихся и ловко сбила с ног обоих, так что все трое рухнули на пол, в горы мусора, распугав лающих собак.

В падении Джура успела вытащить кинжал.

– Я вырежу сердце каждому, кто попытается помешать мне обедать! – завопила она.

Мужчины немедленно успокоились и поднялись с пола.

Остальные обедающие почти не обратили внимания на вполне обычное происшествие, но для англичан подобное было немыслимо. Джура встала, отряхиваясь, и увидела лица Роуана и его рыцарей. Англичанка отскочила к стене и испуганно взирала на Джуру, прижимая к себе сына.

Джура не поняла, чем так переполошила англичан. Лицо Роуана было красным, как свекла, на шее вздулись жилы, подбородок дергался. Остальные рыцари в ужасе взирали на нее.

Джура сунула кинжал в ножны.

– Еда остывает.

Филипп вырвался из материнских объятий, бросился к Джуре и обхватил ее ноги. Она положила ладонь на голову мальчика и улыбнулась. Потом, нагнувшись, взяла его за плечи и отстранила, чтобы как следует рассмотреть.

– Что это такое? Страх? У ланконийца?!

– Девочки не могут драться с мальчиками, – прошептал малыш.

– Верно, но это всего лишь Ребан и Сексан. Они вечно дерутся. А теперь распрями плечи, стой гордо и…

Джура осеклась, потому что Лора, немного опомнившись от шока, схватила сына.

– Как ты смеешь? – прошипела она. – Как ты смеешь касаться моего сына и учить его насилию? Ты не женщина! Тебя нельзя подпускать к детям!

Джура шагнула к Лоре. Взгляд ее сделался жестким и холодным. Роуан поспешно встал между женщинами.

– Иди за мной! – велел он Джуре тоном, которого она до сих пор от него не слышала.

К этому времени ланконийцы уже забыли о еде. Всем было любопытно узнать, чем кончится дело. Драка и прыжок Джуры через стол не считались чем-то особенным, но никто не понимал, что творится с этим странным англичанином. Злится, потому что женщина-стражник остановила драку? Но это ее обязанность!

– Иди за мной, – процедил Роуан.

– Я голодна, – отговорилась Джура, глядя на столы, где быстро исчезала еда.

Но пальцы Роуана сомкнулись на ее предплечье. Не успела она опомниться, как он потащил ее к двери. Джура пыталась вырваться, но он крепко держал ее, поэтому она прокляла его за то, что опозорил ее перед людьми.

Роуан затащил ее в открытую дверь маленькой кладовой, где хранились бочонки эля и медовухи.

– Никогда, – бросил он ей в лицо, едва дверь за ними закрылась, – никогда моя жена не станет вести себя подобным образом!

Гнев душил его с такой силой, что он едва выговаривал слова:

– Словно доступная всем шлюха! Прыгать на столы… и бросаться всем телом на этих мужчин!

Никак он спятил?!

– Это мой долг, – терпеливо объяснила Джура. – Женщины-стражницы обязаны гасить ссоры и драки, особенно я, как представительница Тала. Будь в зале Джералт, он справился бы сам.

Лицо Роуана приобрело фиолетовый оттенок.

– Тал мертв. Король отныне я! И я улаживаю споры между своими людьми. Не моя жена.

Тут уже разозлилась Джура:

– Теперь я начинаю понимать! Дело в том, что я женщина. Думаешь, что ланконийки так же трусливы и ни на что не годятся, как твоя сестрица?

Он шагнул к ней.

– Оставь мою сестру в покое. Я говорю, что отныне ты не будешь разыгрывать из себя воина. Ты женщина и веди себя как таковая.

Этот человек просто бредит!

– Я должна целыми днями сидеть и шить, чтобы доказать тебе, что я женщина? Или я похожа на мужчину?

Роуан невольно оглядел ее крепкое тело с высокими, стоявшими торчком грудями, округлыми бедрами и упругой попкой, которую туника облегала так соблазнительно. И в тысячный раз проклял свой вспыльчивый нрав, заставивший его поклясться, что он не прикоснется к этой женщине.

– Ты станешь повиноваться мне или горько пожалеешь, – бросил он.

– И что ты сделаешь? Посадишь меня под замок? Но кто будет подчиняться твоим приказам? Ланконийцы? Попробуй тронуть меня пальцем, и ты не выйдешь живым из ворот Эскалона. И на этом настанет конец твоим ребяческим планам объединения племен.

Роуан стиснул кулаки. Никто не обладал такой способностью выводить его из себя, как эта женщина. Он справлялся с глупыми сыновьями дядюшки Уильяма, ни разу не потеряв терпения. И уж тем более никогда не злился на женщин. Женщины – милые создания, предназначенные для того, чтобы утешать мужчину и слушать все, что он говорит, с широко раскрытыми, обожающими глазами. Если мужчина отправлялся на охоту, по возвращении он мог расписывать жене опасности, поджидавшие его в лесу, а ей следовало ахать и охать, поражаясь его храбрости. Но Джура вполне могла принести с охоты куда более завидную добычу, чем он сам.

– У тебя совсем нет женских одежд? – спросил он. – Почему ты ходишь в подобном виде?

Он брезгливо ткнул пальцем в широкие штаны и высокие сапоги.

– Ты так и остался ребенком! – отрезала она. – Какая разница, что я ношу? В такой одежде удобнее выполнять свои обязанности, и…

Она осеклась, потому что Роуан схватил ее в объятия.

– Твои обязанности – ублажать меня, – хрипло пробормотал он. – Ты не смеешь прижиматься к другим мужчинам.

– Но я всего лишь остановила драку, – едва выдавила она, не в силах думать связно, когда он прикасался к ней.

– Джура, ты что-то сделала со мной. Я не узнаю себя.

– Тогда я скажу, кто ты: англичанин, явившийся в страну, где тебе не место. Тебе лучше вернуться в Англию и отдать трон моему брату.

Он отскочил от нее как ошпаренный:

– Оставь меня! Иди набивай живот и больше не вставай между мной и моими людьми.

– Они не твои люди, а ланконийцы, – возразила она и, выскочив из комнаты, поспешила в парадный зал. Повезет, если на столах хоть что-то осталось.

Слуги уже убирали посуду, но ей удалось стащить с подноса половину пирога с олениной. Жуя на ходу, она вышла из замка подышать свежим воздухом. И уже направлялась к мужским казармам, когда перед ней возник Джералт.

– Тебя не было за ужином, – заметила она.

– Сидеть с моим врагом? – процедил он. – Я слышал, что тебе придется с ним жить.

– И путешествовать тоже. Глупец решил объединить племена, – пояснила она, положив в рот последний кусочек пирога.

Джералт презрительно рассмеялся.

– Его прирежут на земле первого же племени, куда он явится, – предрек он, не спуская с нее глаз.