Тал немного помолчал.

– Пойми, если я отдам тебе Джуру, не миновать беды. Силин станет твоим врагом, а ириалы любят Силин и возненавидят тебя за то, что обесчестил эту чудесную женщину. А Джура обещана в жены…

– Обещана? – ахнул Роуан.

– Именно. Она будет женой сына Бриты, предводительницы вателлов. Я не хотел бы прогневать Бриту.

Роуан от удивления приоткрыл рот.

– Женщина – вождь племени?

Ему придется покорить женщину? Неужели эти ланконийцы ожидают, что он встретится с ней в рукопашной?

– Видишь ли, – улыбнулся Тал, – она необыкновенно умна и стала вождем после гибели своего мужа в бою. Брита и без того ненавидит ириалов, меня, и особенно моих детей, и злить ее еще больше – просто опасно. У тебя и так начнутся ссоры со сторонниками Джералта. Не мог бы ты передумать и жениться на Силин? Или на ком-то еще? Джура…

– Это та женщина, которую я хочу, – процедил Роуан.

Тал глубоко вздохнул:

– Есть один способ.

– Я воспользуюсь им.

– Она может проиграть. И тогда ты потеряешь и Силин, и Джуру.

– Если нужно драться, я приму вызов.

– Драться придется не тебе, а Джуре, – пояснил Тал. – Видишь ли, ланконийки всегда были женщинами сильными. И в бою оберегают спины мужчин. Они способны сами защитить себя, когда мужчин нет рядом. Поэтому считается достойным иметь сильную, ловкую жену, и по закону мужчина может выбрать себе супругу, объявив Онориум.

– А что это? – удивился Роуан.

– Это нечто вроде вашего английского турнира, только участвуют в нем женщины.

– Женщины выбивают друг друга из седла? – растерянно ахнул Роуан.

– Нет. Они соревнуются в воинском искусстве: стрельбе из лука, метании копья, беге, прыжках через бревно, борьбе… словом, состязаний очень много. Победительница получает мужчину, созвавшего Онориум.

Прежде чем Роуан собрался с мыслями для ответа, Тал взял сына за руку.

– Нужно разослать приглашения всем племенам, если сам король созывает Онориум. Джура молода и никогда не бывала в бою. Ты не знаешь, как она поведет себя в состязаниях. Вполне возможно, что она проиграет. Да и Силин тоже.

– Но это шанс, которым я готов воспользоваться.

– Ты не понимаешь. Большинство женщин нашей гвардии – красавицы, но другие племена, желая выказать презрение к королю ириалов, пришлют настоящих уродин.

Тал скривил губы.

– Ты никогда не видел женщин племени алтенов. Грязные, коварные и бесчестные создания. Они украдут твои волосы, пока ты спишь, если посчитают, что нашли выгодного покупателя. Да и Брокаин пришлет какое-нибудь чудовище. У меня есть быки, изящнее и красивее, чем женщины зернас. Подумай, что делаешь, мальчик, и возьми Силин. Она красива…

– Решился бы ты созвать Онориум, чтобы получить мою мать?

– Да, – вздохнул Тал. – Я отважился бы на все, когда был молод и кровь моя кипела при одном взгляде на нее.

– Вот и моя кровь кипит, – твердо ответил Роуан. – Созывай Онориум.

– Хорошо. Но держись подальше от Джуры. Никто не должен знать твоих истинных намерений. Ты не представляешь, что начнется, если ты оскорбишь сына Бриты. Я объявлю, что созываю Онориум, дабы показать свое намерение быть справедливым ко всем племенам. Пусть каждое получит равный шанс возвести на трон королеву. А теперь иди. Пошли ко мне Сиомуна, чтобы я смог объявить этот Онориум.

– Я думал, что ты сначала захочешь увидеть дочь и внука.

Тал недоверчиво уставился на сына:

– Лора? То дитя, которое я оставил в Англии? Она приехала с тобой?

– Да, и привезла сына Филиппа. Хороший, умный мальчишка.

– Бьюсь об заклад, не такой умный, как ты в детстве, – улыбнулся Тал. – Да, пришли их тоже. Я молю Бога только о том, чтобы Лора не захотела в мужья неподходящего мужчину.

– Не думаю, хотя, похоже, она увлеклась Ксанте.

Тал рассмеялся, но тут же закашлялся.

– Этим старым боевым конем? Хороший будет союз. Он никогда не был женат, и потребуется немало огня, чтобы растопить его старое сердце.

– Лора сумеет это сделать, – заверил Роуан, поднимаясь, и словно под действием внезапного порыва, взял руку отца и поцеловал. – Мне жаль… мне жаль, что…

– Нет! – резко оборвал Тал. – Никаких сожалений. Ты тот, о ком я молился каждую ночь. Ты не принадлежишь ни к одному племени. Ты – ланконийский король, который никому не отдаст предпочтения. Только ты способен объединить страну. Я лишь надеюсь, что твоя жена… нет, никаких сожалений. Пришли ко мне мою дочь и мальчика.

– Хорошо, отец мой, – сказал Роуан и шагнул к двери.

– Сын мой, – окликнул Тал, – прикажи Сиомуну дать тебе одежды, приличествующие ланконийцу, чтобы не походить на англичанина.

Роуан кивнул и покинул комнату.

Выйдя за порог, он прислонился к темной каменной стене и закрыл глаза, едва не сгибаясь под тяжестью бремени, возложенного на него отцом. Он всегда считал, что будет королем одной страны, а теперь обнаружил, что придется объединить шесть племен, живущих в постоянной вражде, шесть племен, которые при малейшем удобном случае воровали, грабили, а то и убивали друг друга без малейших угрызений совести.

Роуан воспользовался моментом уединения, чтобы воззвать к Богу. Он попросит Господа о помощи и сделает все, от него зависящее. А Джура… Джура будет рядом, чтобы тоже помочь ему.

Он прошел по темному коридору и остановился, услышав гневный голос Лоры, сопровождаемый громким смешком Ксанте.

– Простите, что вмешиваюсь, – объявил Роуан, – но наш отец хочет видеть тебя и Филиппа. Ксанте, ты не мог бы найти человека по имени Сиомун?

– Да, господин, – почтительно пробормотал Ксанте и немедленно отошел.

– Сначала Сиомун, потом Джура, – прошептал Роуан и, насвистывая, последовал за Ксанте.

Джура с неохотой покинула ристалище, но молодой человек, который пришел за ней, сказал, что она срочно нужна. Девушке показалось странным, что ее просят прийти на конюшню, но последнее время все казалось странным. С тех пор как Тал послал за своим английским сыном, ее мир перевернулся. Она немедленно пойдет и узнает, кто посылал за ней, а потом найдет Джералта и постарается утешить.

На конюшне было темно и пусто. Ни единой души. Девушка с отвращением подумала о том, как легко зернас могут завоевать их теперь при таком беспорядке.

– Здесь есть кто? – окликнула она, но ответа не получила. Девушка выхватила кинжал и, охваченная дурными предчувствиями, стала красться вдоль стены, спиной к стойлам.

Но, несмотря на все предосторожности, неизвестный застал ее врасплох. Чья-то ладонь зажала ей рот. Кинжал выбили из руки, а Джуру затащили в темное стойло.

Она принялась сопротивляться, но мужчина легко, как куклу, повернул ее и сжал в объятиях. И хотя его лица она не видела, все же сердце подсказало, что это он.

Когда он завладел ее губами, она ответила со всей страстью, которую в этот момент ощущала. Со вчерашнего дня девушка твердила себе, что глупо думать о вчерашнем незнакомце и что больше она не совершит ошибки, отвечая с таким пылом на его ласки. Во всем виноваты время и место. Она истосковалась по Дейру, и, кроме того, при встрече и она, и незнакомец были полуобнажены. Неудивительно, что она потеряла голову. К тому же Джура намеренно преуменьшала страсть, которую испытала в те моменты. Поцелуи такого красавца никого не оставят равнодушной!

Но Джура переоценила свою стойкость. Не помнила, что испытала в объятиях этого человека. Как слабела и трепетала при одном его прикосновении.

Когда он поднял голову, она уже успела обхватить его шею и запутаться пальцами в волосах. И хотела большего.

– Джура, – прошептал он, и его голос проник в самую ее душу. – Теперь мы будем вместе.

Она приоткрыла губы, словно цветок, расцветающий для пчелы, чтобы отдать ей свой нектар. Быть вместе – означало любить друг друга, и она была готова к этому.

Джура не думала ни о последствиях, ни о том, где они находятся. Ей было все равно, даже если сейчас они окажутся в большом зале замка!

Она слегка раздвинула ноги, прижалась к его бедрам своими и прильнула к нему еще сильнее.

– Любовь моя, – прошептал он, жадно целуя ее шею, словно пытаясь вобрать в себя каждый дюйм кожи. – Мы будем вместе. Я все устроил.

– Да, – пробормотала она, закрыв глаза и откинув голову. – Вместе. Сейчас.

Он чуть отстранился, чтобы всмотреться в ее лицо.

– Ты безумно искушаешь меня, больше, чем я считал возможным. Джура, любимая, я не знал, что могу испытывать нечто подобное. Скажи, что любишь меня. Позволь мне услышать эти слова.

Она не думала о словах. Она только чувствовала. Ощущала близость его тела, прикосновение массивных бедер. Ей хотелось оказаться голой в его объятиях, сплестись с ним, потереться грудью о волосы на его груди. Провести по коже руками, кончиками пальцев, ногтями.

– Джура! – выдохнул он, впиваясь губами в ее губы так яростно, что она потеряла равновесие и упала на спину. Он не выпустил ее, продолжая целовать, придавливая к полу всем весом, пока Джура не задохнулась. Но вместо того, чтобы оттолкнуть его, притянула еще ближе к себе.

Но тут он внезапно отпустил ее и отодвинулся в непроглядно темный угол стойла.

– Уходи, – выдавил он. – Уходи, иначе ты выйдешь отсюда уже не девственной. Покинь меня, Джура.

Она кое-как села, опираясь на перегородку. Острые камни больно впивались в ладони. Сердце тревожно колотилось, и по телу пробегали горячие волны.

– Беги отсюда, прежде чем кто-то тебя увидит, – предупредил он.

Джура постепенно пришла в себя. Ей удалось встать, и она даже сделала несколько шагов на подгибавшихся ногах, цепляясь за каменную стенку.

– Джура! – окликнул он.

Девушка не обернулась: она была слишком слаба, чтобы делать лишние движения.

– Помни, что ты моя, – окликнул он. – Не позволяй сыну Бриты коснуться тебя.

Она кивнула, слишком ошеломленная, чтобы понять смысл его слов, и кое-как выбралась из конюшни. Хорошо, что ноги сами несли ее к женским казармам, потому что она не могла думать ни о чем, кроме него. И все время растирала кончики пальцев, помнившие прикосновения к его коже.

– Джура! – окликнул кто-то, но она не ответила. – Джура! – резко повторила Силин. – Что это с тобой? Где твой кинжал? Почему у тебя волосы распущены? И что за синие метки на шее? На тебя напали?

– Со мной все хорошо, – криво улыбнулась Джура.

Силин, хмурясь, взяла ее за руку и повела в свою комнату, обставленную по-спартански: кровать, стол, стул, умывальник и большой сундук для одежды. По стенам было развешано оружие, а над кроватью виднелось вырезанное из дерева христианское распятие.

– Садись, – велела Силин, подталкивая подругу к кровати. Сама она смочила тряпку и прижала ко лбу Джуры. – А теперь объясни, что с тобой произошло?

Джура потихоньку приходила в себя.

– Я… все хорошо. Ничего не случилось.

Она сняла тряпку. Руки все еще тряслись, но здравый смысл уже возвращался к ней. Нужно держаться подальше от этого человека. Он – словно болезнь, которой может заразиться только она. Болезнь, которая ее убьет.

– Расскажи лучше о своих новостях, – попросила она. – Ты встретилась с этим английским претендентом?

Возможно, ее ненависть к англичанину поможет забыть о страсти.

– Он так глуп, как мы думали?

Но Силин все еще была озадачена видом подруги.

– Совсем не глуп. Мало того, необыкновенно храбр. Он в одиночку выехал против Брокаина.

– Это еще глупее, чем я думала, – фыркнула Джура. – В этот раз защитой ему послужило неведение, но такого больше не случится. Тебе следовало бы пойти к Талу, пока тот еще жив, и умолять освободить от замужества с этим отвратительным человеком.

Силин только улыбнулась:

– Он не отвратителен. Мы целовались, и мне было очень приятно.

Джура сурово глянула на подругу.

– Он слишком много себе позволяет. Неужели считает, что ланконийки так распущенны? Как он смеет целовать женщину-стражника, словно простую крестьянку?

Но, говоря это, Джура чувствовала, что краснеет. С ней мужчина осмелился на большее, чем просто поцелуи, и вместо того, чтобы думать о добродетели, она едва не соединилась с ним прямо на полу конюшни, в окружении соломы и конского навоза.

– Я сама разрешила ему целовать меня, – возразила Силин и, отвернувшись, добавила: – Но нашему браку не суждено свершиться. Тал созвал Онориум, и женщины будут бороться за нового короля.

– Онориум! – недоверчиво ахнула Джура, наконец обратив внимание на подругу. – Но на моей памяти ничего подобного не было. Да и на памяти Тала тоже!

Она порывисто вскочила и подошла к подруге.

– Как смеет этот выскочка творить подобные вещи? Тебе нанесено оскорбление! Все равно как во всеуслышание объявить, что выбранная отцом невеста недостаточно хороша для него! Ублюдок! Трусливый, жалкий…

– Джура! – воскликнула Силин, обернувшись. – Ты не права насчет него, и, кроме того, это Тал созвал Онориум. Он заявляет, что его сыну предстоит стать королем всей Ланконии, и поэтому каждое племя должно участвовать в выборе невесты. Роуан совершил благородный поступок, согласившись с отцом. Что, если победит женщина из племени зернас? Или алтенов? Какой ужас! Не многие проявят подобное великодушие, согласившись на этот турнир. Онориум не проводился с тех пор, как король Лоркан женился на королеве Метте. Я слышала, что она была настоящим чудовищем, с наполовину отрубленным в битве носом, и старше короля на десять лет. От этого брака не было детей. И все же принц Роуан согласился жениться на победительнице Онориума.