Поцелуй длился, и она почувствовала даже некоторое волнение, и когда они оторвались друг от друга, то и у Наташи, и у Алека был туман в глазах и сердца бились в унисон, - быстро и сильно.

Он было потянулся к ней еще, но она отошла от него немного, да - вая этим понять, что не надо.

Но почему, Наташа? Мы же почти муж и жена?... - Сказал он про-сительно, почувствовав, что она ему ответила не просто так.

Он подумал даже, что, наверное, сегодня они могут быть вмес - те, ночью. В их огромных апартаментах ни папа, ни мама ничего не заметят! У него возникло вдруг бешеное желание овладеть ею здесь же, сейчас, и его глаза выразили это.

И тут же у Наташи прошли и расслабление, и размягченность, и даже волнение. Вот оно, пришло! Сейчас он набросится на неё и начнет делать то же, что делали те двое и, наверное, так же!..

Нет, Алек, не надо, я тебя прошу. Пусть будет так, как полагает-ся.

Он вздохнул тяжко и протяжно. Она заставила себя весело расс меяться.

Чем был хорош Алек, - он не был серьезным человеком, и наст - роение у него менялось мгновенно.

Таков был Алек. И теперь, когда Наташа расхохоталась над его горестным вздохом, он тоже рассмеялся, желание ушло, как и не было, и он предложил ей поехать покататься. Но она отказалась, изобразив театрально-шутливо невесту, которая должна быть прис - тойной до свадьбы.

Алек поплелся на корт, покидать мяч, а Наташа отправилась домой. Там она побежала в туалет и осмотрела свои трусики: они были мокрые. Она почувствовала что-то во время их поцелуя. Разум её был возмущен, она была противна себе, ей было гадко, но орга - низм её праздновал победу.

... Так вот она, Наташа, какая! Правильно Нинка говорила, что она ещё ляжет под мужика. Любого, - сказала Нинка. А что, Алек - не любой? Конечно, любой! Знает она его недели две, ну, три:..

Наверное, и случилось с ней все то, потому что она ТАКАЯ!

Решено было здесь свадьбы никакой не делать: ни большой, ни маленькой. Настояла на этом Наташа. Алек не сопротивлялся, так как ему тоже не хотелось торчать на фуршете со всеми этими монстрами и монстрихами. Они уедут в Союз на время оформления, там распишутся и поживут на даче. Благо, погода в Союзе стояла прекрасная: было начало сентября.

А В РОССИИ - ДОЖДИ КОСЫЕ...

Из аэропорта (их ждала машина) они, не заезжая в Москву, пом-чались на дачу, выбросили прямо в калитку вещи какой-то женщине в фартуке и помчались в ЗАГС, где их уже ждали свидетели, моло-дая пара, приятели Алека - Людок и Олег.

Людок была небольшая, розовощекая полненькая блондиночка, с очень белыми зубками, правда глупа до отчаяния. Олег же смешной - высокий, тощий, с кучерявенькой рыжей головой и стремлением что-нибудь обязательно рассказать, к случаю или нет.

Но глазик у него был умненький и острый.

Алек после церемонии, бокала шампанского и фотографий хотел было отправить свидетелей по домам, а собраться, сказал он, завтра с утра, благо - суббота. Но рыжий Олег так закручинился что пришлось Алеку соглашаться на "продолжение банкета", а Ната - ша обрадовалась, - отдалялся миг их первой ночи, первого после свадьбы свидания наедине, с совершенно определенной целью.

Им открыла калитку (она была на замке) все та же женщина в фартуке, Любаня - давняя домработница семьи.

Вся команда по извилистой, довольно длинной тропочке прошла к двухэтажной даче с огромной террасой.

Ваши вещи на втором этаже, сказала Любаня.

Наташа кивнула и выскользнула, но не на второй этаж, а из дома.

Ей не терпелось посмотреть, куда она попала. А попала она - в рай. Участок был огромным, - лесной, с опушками, залитыми солнцем, клумбами, дорожками, посыпанными песком и обсаженными хризанте - мами и игольчатыми астрами. Дом был тоже огромным, одна терраса - круглая, вторая - на другую сторону, - поскромнее, но уютная. На участке было ещё один дом - тоже двухэтажный, но попроще, с балкончиком на втором этаже, - рубленый, добротный.

Наташа пошла по участку. Она наткнулась на удобную скамью со спинкой перед полянкой с высокой травой и села. Закурила. Солнце било прямо в глаза, но от этого не становилось неприятно, как в

Африке, здесь ты расслаблялся весь и наслаждался полной тишиной и прелестью начинающегося вечера. Как хорошо!Голоса доносились откуда-то издалека, кто-то смеялся... Боже мой... Неужели это все принадлежит и мне тоже? Ей вообще хотелось бы сидеть на этой скамье дотемна, одной, курить и ни о чем не думать, только нас - лаждаться тишиной и безмерным одиночеством... Но за все, ангел мой, красавица и умница, - надо платить. Странно, здесь, в этом лесу, у неё не осталось печалей и ужасов прежних лет... А в доме Алек, и он её ждет.

Надо себя приучить к мысли, что она - жена и обязана быть женой, без фокусов.

С террасы донесся голос Алека:

Наташка! Ты где?

И она громко крикнула:

Иду-у!

Стол роскошный был накрыт на круглой террасе, и все уже были в сборе. А Наташа себя настраивала: во-первых, она ре - шила, что ей надо напиться, тогда все может пройти так, что она и не заметит (как тогда!) и потом, если и будет помнить, то не все, и не точно, и зыбко.

И они стали гулять. Чего только они не выделывали! Пили, плясали, пели, валялись в траве, бегали меж деревьев раздетыми, под утро на машине, пьяные, поехали в аэропорт (недалеко он был) в ресторан за водкой, которой не хватило. Наташа тоже была хо - роша, в машине заснула и проснулась, когда они въезжали в дачные ворота. Оказалось, что с ними чуть не случилась беда - наскочили было на МАЗ, но тот как-то свернул, и Алек собрался и тоже виль - нул отлично. Вот только бок надо выправлять и красить.

Ты бы так и погибла - во сне! - сказал Алек Наташе. А она подума-ла, что, может, это было бы самое лучшее, что могло случиться в её жизни. После счастливого дня, слишком счастливого для такой грешницы. "Жить тебе ещё и маяться", - вдруг как бы произнес чей-то голос.

Алек обнял её. Наташа вздрогнула, потому что объятие сначала было простым, дружественным, успокаивающим, но сразу же стало другим притягивающим. Она почувствовала, что ЭТО приблизилось.

Алек взял её на руки и куда-то понес. Да, она пьяная, но не настолько, - все чувствует.

Она чувствовала, как её осторожно раздевают и стало немножко знобко она была голая. И кто-то, "мой муж..." - вяло пронеслось в голове, и она почти заснула, горячий, как печка, лег рядом с ней. Ее трогали за груди, целовали, потом она почувствовала, как раздвинули ноги и что-то с болью вошло в нее, и она почти очнулась и увидела над собой красивое лицо Алека: он старался, как мог. Она хотела оттолкнуть его, закричать, но сил не было и она только прошептала: - Больно, очень больно...

Ты что, девушка? - услышала она горячий шепот и не знала, что сказать.

Не эна-аю... - прошептала она и впала в сон. Алек удивился тому, что она крикнула: больно!

Он посмотрел, - крови не было, но что-то все-таки было... Она же девушка! Болван, можно разве так напиваться! Но она сама хотела пить и пить! Боялась, наверное. Он с нежностью погладил по её ма - ленькой грудке... Нет, до утра. И он тоже провалился в сон.

Утром её разбудил Алек. Он не потряс её, а тихо называл по имени, и она проснулась. У Алека было недовольное лицо,и он ска-зал:

Натуль, я думаю, пора выпирать эту команду по домам. На-доели! Олег уже с утра смотался в магазин, сейчас сидят на ма-ленькой терраске, распивают! Давай, ты вставай, скажи, что плохо себя чувствуешь... или нет. Лучше я пойду и скажу, что Наташка мается головной болью и все наверх слышно, как они гуляют, и пусть сматываются. Пора! Олег может неделю проторчать. Раньше - пожалуйста, но не теперь... - он ласково посмотрел на Наташу, хотел присесть на кровать, но она вскочила накинула халат и ска-зала: - Неудобно, Алек, я сойду, посидим... а потом...

Алек подумал, нехотя сказал:

Хорошо, пусть ещё немножко погуляют, а потом мы с тобой нако-нец останемся вдвоем. - И он прижал её к себе и поцеловал, долго и сильно. Но она не чувствовала того, что ощутила в Африке, в мавританском дворике, когда он впервые поцеловал ее... Просто она отвечала и, наконец, задохнувшись, оторвалась и укоризненно произнесла: - Алек, у нас же столько времени...

Он вздохнул:

Ладно, пойдем, разберемся с ними.

Они вошли на маленькую терраску и их встретили громкими восторженными криками. Компания оказалась много больше, чем они ожидали: сидели ещё два соседа, оба Сашки, симпатичные молодые выпивохи.

Наташа улыбалась. Присела за стол, новые парни её нахально разглядывали, и видно было, что с удовольствием, а она думала об одном: ну вот, скоро вечер. Целый день они просидели на террасе. Соседи ухаживали за ней, подносили к сигарете огонек, устроили танцы, и все наперебой приглашали Наташу.

Алек сидел мрачный.

Под вечер перешли на большую террасу и там начался просто кар - навал! Соседи понадевали женские платья из старого гардероба

Алисы. Все покатывались от хохота. Но Алек в середине карнавала ушел куда-то. Никто и не заметил: мало ли, в туалет, в ванную, может, заплохело... И продолжали бал. Но Наташа поняла, что Алек ушел неспроста. Что он наверняка наверху. И ждет, придет ли она?

Идти ей не хотелось. Соседи-парни были веселые, остроумные и со ревновались, чтобы рассмешить её и что-нибудь необыкновенное придумать. Маленький Саша вдруг закричал, что надо немедленно идти на реку и кататься на лодке! Все восприняли это замечатель - но и только тут сообразили, что Алека давно нет.

Да он спать пошел, - догадался Олег. Все были очень довольны: муж ушел, хорошенькая жена хоть на время осталась одна! О том, что тут свадьба, они забыли, хотя и пришли с претензией, мол, не сообщили, и с цветами, прекрасными осенними цветами, сорванными наверняка со своих дачных клумб. Наташе было хорошо! Но она ду-мала о том, что обязана, просто обязана идти наверх. Тем более она видела, что Алек пил, но немного. Конечно, он не спит! Иди, иди, толкала она себя буквально в спину.

И она сказала:

Мальчики и девочки, я пойду посмотрю, что делает мои муж! Без него я никуда.

И потом, довольно строго, как истая замужняя дама, приказала всем расходиться. - Пока, мальчики! Тут и мальчики взяли в ра - зум, что они пришли на свадьбу, и это молодожены, совсем ново - рожденные молодожены, и они им мешают. Сашки сделали вид, что страшно смущены и удалились беспрекословно.

Наташа отдала ключи от другого дома Олегу и, поднимаясь по лестнице, думала о том, что мужчины, в общем, есть и милые.

Но, когда они не имеют к тебе никакого отношения. Как было с

Алеком там.

Алек не спал. Он сидел на постели и курил. Взгляд у него был совершенно трезвый и сам он выглядел подавленным. Она подошла к нему и хотела сесть рядом, но Алек указал ей на кресло, которое стояло поодаль.

Я хочу поговорить с тобой, - сказал он, не глядя на нее, стря-хивая пепел с сигареты в пепельницу, - только ты меня выслушай, не перебивай, ладно? - Он посмотрел на неё как-то отчужденно и хо-лодно. Она кивнула: хорошо, я буду молчать. Он продолжил: - На-верное, мы зря затеяли всю эту кутерьму. Ну, свадьбу-женитьбу, (он старался говорить чуть с иронией, чтобы не было заметно, как ему стало внезапно сегодня вечером больно и неприятно от того, что он понял и увидел). Ты меня не любишь. Европа? На это ты клюнула? (А она вдруг почувствовала, что уже связана с этим че-ловеком, даже больше, - привязана к нему, за эти дни привяза-лась, - как странно?! И что она не уйдет, хоть гони он её в шею. Не уйдет уже не только из-за дач-Европ, а потому, что и дача, и все, и он, - сплелись в жизнь, которой она хотела жить!) - И ты даже не влюблена. И не потому, что ты не нашла ни одного ласко-вого слова для меня, и не потому даже, что не хотела спать со мной. Я это понимаю... Просто я для тебя не существую, как чело-век, уже не говоря о мужчине... Ты даже стараешься не смотреть на меня и радуешься, когда гости, люди вокруг. Что, я не вижу, что тебе спиртное никак? Но ты пьешь, чтобы напиться и не видеть меня. Зачем, Наташа? Зачем ты согласилась выйти замуж? Ошиблась? Показалось тогда, во дворике, что сможешь полюбить меня, а те-перь понимаешь, что нет? Но я же не изверг. Мало ли что быва-ет... Лучше сразу разбежаться и не морочить голову. Ничего страшного! Я все возьму на себя...

Зачем это тебе? Если я настолько неприятен? Из-за Европы? Я уверен, что нет, ты не такая. Мне так кажется... но тогда поче - му? Объясни мне, я тебя очень прошу.

Он замолчал, и Наташа совсем было намеревалась сказать и расс - казать обо всем, но жгучее чувство жалости к нему, отчаяния, не - ожиданно появившейся близости, общности с этим в принципе малоз - накомым человеком, возникли и росли. И она, ничего не говоря, зарыдала и кинулась ему на грудь, пряча лицо в обшлагах его хала - та, пахнущего табаком, духами, им!