Но, наверное, прогнала не полностью, потому что увидела его – наш генеральный директор пришел на вечер, как и полагается, под руку с супругой. Юлия блистала в лучах своих бриллиантов, поглядывая свысока на сотрудников нашей компании. Вид у нее был такой, словно она несла тяжкий крест жены-декабристки, и жертвенно поехала за суженым не в лучший клуб города, а в суровые сибирские снега. Я отметила, что холодность между супругами, которая и раньше просматривалась невооруженным взглядом, еще больше усугубилась. Сочтя, что формальности соблюдены (они ведь вошли в зал вместе!), Евгений Петрович с Юлией разошлись в разные стороны. Я следила за ним, не отрываясь, и с удивлением заметила, что он облегченно вздохнул, подошел к барной стойке и попросил налить ему виски. Взял свой бокал, повернулся лицом к залу – и заметил нас.


И ему это очень, очень не понравилось – то, что мы сидим рядом с Алексеем на диванчике слишком близко друг от друга, пьем шампанское и разговариваем. Коллеги так близко друг от друга не сидят, это правда. И не держатся за руки, а мы как раз этом сейчас и занимались – Алексей как-то незаметно подобрался к моей ладони и взял ее в свою. Я не сопротивлялась. Сейчас мне было все равно; а там – как карта ляжет.


– Добрый вечер, – Симаков подошел к нам, явно намериваясь развеять зарождающуюся идиллию. – А вы, я вижу, неплохо устроились.


Тон его был неприветлив, даже на грани недоброжелательности. Ах, ну конечно: Леша ведь встречается с его дочерью! Сейчас он уже, наверное, репетирует свою речь перед Настей: «Не смей больше приближаться к этому ловеласу! Он тебя погубит!» Что-то в этом роде. Нам теперь только Насти не хватает, – с неуместным злорадством подумала я, и чуть не вскрикнула: Алексей отдернул руку, словно обжегся, и стремительно поднялся с диванчика. Потому что по правому борту к нам подходила великолепная Настя, похожая на розовый бутон в каком-то полупрозрачном шифоне. Я увидела ее, обернувшись – поняла, что она к нам приближается, по радостному выражению лица Евгения Петровича, а также по виновато-радостному – Алексея. Настя смотрела на своего принца широко распахнутыми, полными недоумениями глазами.

– Как здесь чудесно, папа, – произнесла девушка, не глядя на Алексея. Видно, заподозрила неладное и сразу принялась его наказывать.


– Настюша, я думал, ты не придешь – у вас же вечеринка в институте сегодня, – словно извиняясь, сказал Алексей.


– Да ну ее, – отмахнулась Настя. – Институт мы уже почти закончили, каждый о своих планах думает. Я приехала туда, немного побыла и так скучно стало. Вот и решила сюрприз устроить!


И она улыбнулась слегка надменно, при этом с интересом рассматривая меня. И у нее я собираюсь отнять парня?! Которого даже не люблю, а пытаюсь экспериментальным путем выяснить с его помощью – есть ли доля истины в выражении «стерпится – слюбится»?! Между тем, юная Настя не производила впечатления «холодной расчетливой красавицы, достойной Юлькиной дочурке». Она просто наблюдала, как дальше будут разворачиваться события.


Алексей тут же взял за руку свою возлюбленную, извинился, что они покидают нас, и они отправились занимать место за своим столиком – вечер вот-вот должен был начаться.


Я грустно потягивала остатки шампанского, раздумывая, стоит ли отправляться на поиски «подходящей партии», или ну его. Потому что никакой расчет настоящую любовь не заменит. Потому что даже с самой распрекрасной «партией» я все равно буду думать о Жене…


Он все еще стоял рядом с диванчиком, на котором я восседала в гордом одиночестве (если не считать шампанского), и задумчиво посматривал по сторонам. Я, сначала исподтишка, а затем откровенно начала разглядывать его – слишком редко удавалось мне раньше получить такой шанс – роскошь смотреть на него, не отрываясь. Подтянутый, даже сухощавый, с резкими, немного неправильными чертами лица, – и все же, он был таким притягательным, что хотелось все бросить и на самом деле идти за ним пешком до самой Сибири, если понадобится. Странно, что его жена не видела этой внутренней силы, скрывающейся за внешним спокойствием и рассудительностью. Именно такая сила и влечет женщин, как огонь мотыльков.


– Вы что-то сказали? – вдруг повернулся ко мне Евгений Петрович, и я смутилась. Неужели про мотыльков вслух произнесла?!


– Нет, – я отчаянно замотала головой.


– Можно возле вас присесть, Яна?


О господи, он еще спрашивает! Да, да, сядь рядом со мной, возьми меня за руку, уведи меня отсюда и останься со мной навсегда! Вместо всего этого я просто сказала:


– Я не против, Евгений Петрович.


И подвинулась в самый дальний угол диванчика, сожалея, что он такой короткий.


Мой шеф присел рядом, отпил своего виски, прокашлялся и спросил:


– Извините за такой личный вопрос… Но что у вас с Алексеем?


– Ничего, – испуганно ответила я. – Совершенно ничего. Просто сегодня… Только что… Ну, как только я пришла праздник, случилось что-то странное. Но потом очень быстро развеялось. Так, ерунда мимолетная. Это новое платье виновато, – неудачно пошутила я.


– Вы действительно прекрасны в этом платье. Вам оно удивительно идет. Точно подходит под цвет глаз, прямо фантастика, – сказал он как-то сухо. Самое странное, что при этом он смотрел прямо пред собой, а не в мои прекрасные серо-голубые глаза. Откуда ему знать, какого они цвета? Мне стало не по себе, потому что расслабленное сознание сразу начало выстраивать версии: он знает, какие они, потому что они ему нравятся! Ну, мои глаза. И я вся в придачу.


В этот миг он повернулся ко мне – и я поняла, что значит любовь с первого взгляда. Это происходит совершенно не так, как мы привыкли думать: вот идут себе не знакомые друг с другом люди по дороге, встречаются взглядами и – бац! – между ними вспыхивает любовь до гроба. Чушь. Любовь с первого взгляда – это когда ты уже знаешь человека, восхищаешься им и мечтаешь о нем, а потом в одно прекрасное мгновение взгляды ваши встречаются – и ты понимаешь, что он чувствует то же самое.


Мы молчали и смотрели друг на друга.


Я боялась шевелиться, дышать и даже думать.


Вместо меня это все и даже больше сделала его жена. Юлия неожиданно возникла перед нами, чтобы развеять магию этого взгляда одним простым предложением:


– Мне скучно. Когда уже веселье начнется? Ты не хочешь их поторопить? Все-таки, начальник какой-никакой.


Евгений Петрович неловко поднялся, тихо сказал:


– Извините, Яна, – взял под локоть свою жену и отправился, очевидно, «торопить», и еще долго были слышны ее недовольные визги, пробивающиеся сквозь музыку.


Я разыскала Машку – она уже сидела вместе со своими коллегами из отдела, мое место было за их столиком, и я его, наконец, заняла. Все мне бурно обрадовались и начали нахваливать мою неземную красоту в новом платье (пиарщики, что с них возьмешь, у них сплошь гиперболы да метафоры). Сосед слева, остроумный и веселый завотделом Павел тут же начал за мной ухаживать. А сидящая справа Машка пристала с расспросами:


– Ты где была? Я тебя искала, искала, да так и не нашла.


– Да так, – неопределенно отмахнулась я.


Подруга не смирилась с расплывчатым ответом и попыталась докопаться до истины, но тут очень вовремя начался вечер, и ведущий бодро прокричал в микрофон свое традиционное «Дамы и господа!»


Все шло своим чередом – песни, танцы, цирк, еда и шампанское. Особенно шампанское, потому что меня ничего, кроме него, особенно не интересовало. Разве что Женя. Но я не могла думать о нем определенно, желая его или мечтая, чтобы он был рядом. Я просто думала: «Женя», и эта мысль жила во мне неотъемлемо, как часть меня – как мое сердце, или мое сознание, или я сама…


А вот о его жене я думала вполне определенно. Определенно, я ее ненавидела всеми фибрами души, хотя и совершенно не понимала, что такое эти самые «фибры». А когда под зажигательные ритмы Бони-М народ пустился в пляс, а Юлия – впереди планеты всей, я начала думать о ней совсем плохо. Благодаря выпитому в неприличных количествах шампанскому я даже начала желать ей зла, что мне совершенно несвойственно. Я подумала: «Хоть бы ты упала и сломала ногу, зараза!»


Вдруг по залу пронесся громкий визг: «А-а-а-а!», и на танцполе началась суета.


– Что случилось? – спросила я у Машки, которая, конечно, тут же ринулась разузнавать подробности происшествия и только что вернулась к нам за стол.


– Да царица Юлия на пол грохнулась, встать не может – скорую вызвали.


– Ужас, – сказала я равнодушно. Хотя, конечно, странно, что мои недобрые мысли реализовались.


– Но она хоть жить будет? – спросил со страхом Павел. Меньше всего ему хотелось, чтобы вечеринку сейчас прервали – он столько над ней трудился!


– Да что ей станется. Скорее всего, просто ушиблась, дышит, злится, как обычно. Евгений Петрович настоял, чтобы вечер не прерывали. Он ее на диванчик отнес в ожидании врачей, – Маша отчиталась и предложила: – А давайте теперь потанцуем, что ли?


Вот какой циничный сегодня мир – все, как один (даже я!) поднялись из-за стола и отправились выплясывать. А что? На то и новогодний корпоратив, чтобы от души веселиться!


А спустя три сумасшедших танца Машка опять ушла за новой порцией информации. Вернулась и прокричала мне в ухо:


– Перелом левой голени!


– Что? – не поняла я.


– Да ногу, говорю, Юлька сломала! Врач из скорой сказал – перелом голени! Левой!


И тут до меня дошло.


Это. Я. Виновата.


Вернулась за стол, выпила еще шампанского и стала думать, вспоминая весь сегодняшний вечер, а также события последних дней.


И то, что я вспоминала, мне совершенно не нравилось.


Вернее, нравилось до поры до времени, пока не началось осознанное вредительство. Ну, как «осознанное родительство», только наоборот.


Итак, что мы имеем? Папа к нам почти вернулся – и он захотел это сделать сразу же, как только я об этом подумала. Алексей проявил внимание – как только я пожелала. И даже появление Насти (и Ирочки в фойе!), и еще – о боже! Сломанная нога Юлии!


Все, все происходило немедленно, как только я начинала этого хотеть. Мне стало страшно и любопытно одновременно. Ради чистоты эксперимента я пожелала устриц.


Через минуту появился официант с блюдом, на которых были разложены морские деликатесы.


– Оба-на, устрицы! Ничего себе! Их же в меню не было! – поразился Павел.


Официант недоуменно посмотрел на него:


– Уносить?


– Здрасьте, вот еще скажете. Ставьте на стол, раз принесли!


Устрицы мне были не нужны. Тогда я продолжила эксперимент и подумала: «Пусть Паша польет устрицы шампанским». Я принялась хладнокровно наблюдать, как под изумленными взглядами коллег Павел начать поливать моллюсков их своего бокала, при этом сам себе удивляясь.


Я стремительно трезвела и сидела, оцепенев, на своем стуле, боясь еще чего-то пожелать. Совершенно очевидно, что мне на голову свалилась проблема в виде какой-то необъяснимой силы, или дара, или еще черт знает чего, но от «этого» необходимо было срочно избавиться. Я взяла сумочку, тихо пробралась к гардеробу, оделась, взяла такси возле отеля и поехала домой, чтобы не натворить еще какой беды.


– Яна! Ты чего так быстро вернулась? – удивилась мама, открывая дверь. Даже не сострила по поводу моего раннего прибытия. Наверное, действительно расстроилась.


– Да голова ужасно разболелась. Я и так достаточно развлеклась. Пойду прилягу.


И даже уже расположившись в своей безопасной постели, я боялась своих мыслей. Возможность мгновенной реализации желаний – страшная вещь, хуже любого оружия и любой стихии. Совершенно непонятно, почему столько романтичных сказок и других прекрасных историй наворочено вокруг всевозможных волшебных колец и ламп, цветиков-семицветиков и прочих вещей, дарящих людям возможность без труда получать задуманное. На самом деле в этой возможности таится не счастье, а чудовище.


Также неясно, почему эта беда со мной приключилась. Но срочно нужно было что-то предпринимать. И что же?! Направляться к врачу? К психиатру? Или к колдунам каким-то обратиться? К парапсихологам? Я никогда не верила во всю эту ерунду. Неужели теперь придется идти к шарлатанам и рассказывать, что со мной происходит?!


В конце концов, лишь под утро я забылась тяжелым сном. К счастью, во время вечерних размышлений умудрилась не сдвинуть Землю с ее траектории и не наслать разрушительный тайфун на врагов родной страны. Потому что в утренних новостях ничего такого не было (я специально телевизор включила, чтобы новостную программу посмотреть).


Но эксперимент осторожно продолжила. «Хочу сырников на завтрак», – подумала безобидное.