Я нажала на ближайший выключатель. Свет не загорелся.

Я карабкалась по лестнице в кромешной тьме. Инстинкт гнал меня к спальне миссис Бичем. Я вела ладонью по стене; каждый шаг отдавался у меня в ступнях.

Дверь ее комнаты была распахнута. В спальне темно хоть глаз выколи. И откуда-то доносились очень страшные звуки.

Я в панике повернула обратно. На лестничной площадке стоял шкаф, где хранился фонарь. Набравшись храбрости, я включила его и осветила просторную спальню.

— О боже!

Казалось, по комнате пронесся вихрь. Мебель была перевернута, постель сброшена на пол, содержимое ящиков разбросано.

А в самом центре этого безобразия сидела миссис Бичем. Точнее, не сидела, а была привязана к единственному креслу, стоявшему прямо. Ее запястья и лодыжки были скручены толстой веревкой.

— О боже милосердный!

— Я в порядке, — твердила она, пока я пыталась развязать веревку, впившуюся в ее тонкие запястья. — Я в полном порядке.

Но ни о каком порядке не могло быть и речи. Это было видно даже в неверном свете фонаря. Ее лицо было белым как мел, глаза ввалились. Подол ее ночной рубашки был мокрым, а под креслом скопилась маленькая лужица. Пока я возилась с проклятой веревкой, эта лужица становилась все шире и шире.

— Джерри! Джерри! — завопила я во всю мочь. — Сюда! Скорее! Скорее, пожалуйста!

Какое счастье, что у меня оказался такой друг! Джерри протрезвел раньше, чем добрался до последней ступеньки, и тут же взялся за дело. Другой на его месте ударился бы в панику. Тем более что фонарь у нас был один на двоих и уступать его я не собиралась.

Наконец Джерри надоело со мной бороться:

— Энни, посвети сюда.

Ему хватило нескольких секунд, чтобы развязать миссис Бичем и вынуть ее из кресла. Когда мы вели ее к кровати, он заметил мокрую ночную рубашку и впервые за все это время замешкался.

— Энни…

— Распределительный щит под лестницей. Ты не мог бы им заняться? — Я отдала ему фонарь. — За нас можешь не волноваться.

Мои глаза начинали привыкать к темноте. И все же мне потребовалась уйма времени, чтобы на ощупь найти ей чистую ночную рубашку.

— Спасибо, Энни. — Возможно, это было сказано от души, но ее тон оставался таким же сухим, как обычно.

Свет загорелся тогда, когда я сняла с нее мокрую рубашку. Она инстинктивно прикрылась руками.

Джерри вернулся через несколько секунд. Он вынул из шкафа теплую шаль и набросил ее на плечи миссис Бичем, продолжая твердить, что она в полном порядке и что теперь все о'кей.

— Побудь с ней, — шепнул он мне.

Я тоже пыталась держаться уверенно, пока Джерри вызывал «Скорую помощь».

Таксист уже ехал к ближайшему полицейскому участку.

Я закутывала ее в шаль и бормотала какие-то дурацкие слова утешения. Когда я обводила взглядом разгромленную комнату, мой голос начинал дрожать.

— Все будет хорошо, — твердила я, не веря собственным словам.

Я чувствовала себя совершенно бесполезной. Близость женщины, которая умудрялась держать меня на расстоянии даже тогда, когда я подкалывала ей волосы, выбивала меня из колеи.

Но зато Джерри просто родился для таких ситуаций. Он точно знал, что следует говорить. И что делать. Был поразительно чутким и мягким. Обращался с миссис Бичем так, словно она была его матерью. Ну, может, и не так. Если бы она была его матерью, он волновался бы. Но было очень похоже.

И все же возня с дрожавшей миссис Бичем не мешала ему оставаться профессиональным сыщиком.

— Энни, ни к чему не прикасайся, — предупредил он меня. — Придется снимать отпечатки пальцев, — с улыбкой объяснил он миссис Бичем. — Нельзя их смазать. Это важная улика.

Я плечом почувствовала, что она слегка расслабилась.

Джерри был в своей стихии, и я готова была расцеловать его. С лица миссис Бичем постепенно исчезла смертельная бледность, из ее глаз ушло выражение страха.

— Они… причинили вам какой-нибудь вред? — спросил Джерри.

Я отвернулась, боясь услышать ответ. Но затем устыдилась, заставила себя посмотреть на миссис Бичем и увидела, что она едва заметно покачала головой.

Зато облегчение Джерри было видно невооруженным глазом. Он выпрямился и попросил меня поставить чайник.

Лично я предпочла бы откупорить бутылку виски, но Джерри был непреклонен.

— Она не ранена, — прошептал он. — И все же я думаю, что до приезда врача ей следует выпить чаю. Покрепче и послаще.

Потом Джерри вновь обратился к миссис Бичем:

— А теперь вас нужно как следует согреть. Мы не дадим вам простудиться. — Он начал растирать ей запястья, стараясь восстановить кровообращение.

— О, спасибо. У нас включено отопление, так что простуда мне не грозит. — К ней полностью вернулась манера разговаривать свысока.

Но Джерри это не смутило.

— Я знаю, что отопление включено. — Он кивнул. — Но после сильных потрясений температура тела обычно падает, а это может вам повредить. — Хотя миссис Бичем протестовала, он продолжал растирать ей руки.

Я никогда не видела его таким. Джерри не церемонился даже со своими обожаемыми сыновьями. Это был его стиль поведения.

Но с миссис Бичем он был совершенно другим. Таким мягким и заботливым, что я обомлела.

Я быстро спустилась на кухню готовить чай.

Полиция и «Скорая помощь» прибыли почти одновременно.

Внезапно весь дом наводнили серьезные люди в темно-синей форме. Как ни странно, их присутствие, которое должно было успокаивать, оказало на меня противоположное действие. При них все выглядело еще более хаотичным и кошмарным. Пугающим. Теперь, когда я снова вернулась в спальню, казалось, что до кухни так же далеко, как до луны.

Бригада «Скорой помощи» пыталась уговорить миссис Бичем лечь на носилки, но тут в комнату вошел ее личный врач, окутанный облаком сигарного дыма.

— Кто его вызвал? — тоскливо спросил чей-то голос.

Я промолчала.

Дело заключалось не в том, что я не любила доктора Морана. Любить его было невозможно. Но он был лечащим врачом миссис Бичем и знал ее лучше всех. Он обвел комнату взглядом, как актер в дешевой мелодраме.

— Попрошу всех выйти! Спасибо!

Два полицейских не обратили на его слова никакого внимания.

Однако бригада «Скорой помощи» безропотно подчинилась. Доктор Моран слыл в Дублине светилом.

Он раскрыл сумку так театрально, как будто в шкафу прятались операторы во главе с режиссером.

Затем доктор Моран склонился над миссис Бичем с таким видом, словно ему предстояло, не сходя с места, сделать ей беспрецедентную хирургическую операцию.

— Клара, как вы себя чувствуете? — басом спросил он и, не дожидаясь ответа, сунул ей в рот стеклянный термометр. — Попрошу очистить помещение!

Тем временем главный сыщик осматривал китайское лакированное бюро, где обычно хранились драгоценности и другие личные вещи миссис Бичем. Точнее, то, что когда-то было лакированным бюро. Сейчас оно больше напоминало груду прекрасно отлакированных щепок.

Сыщик громко вздохнул, поднял дверцу с неповрежденным замком, поцокал языком и покачал головой.

— Очистите помещение! — повторил доктор Моран.

Детектив выпрямился, поднял бровь и вопросительно посмотрел на доктора. Одних размеров этого гиганта было бы достаточно, чтобы напугать большинство людей.

Но доктор Моран к этому большинству не относился.

— Я полагаю, вы уже получили словесные портреты всех трех преступников! Все остальное может подождать до завтрашнего утра! — гаркнул он.

Высокий сыщик и Джерри обменялись понимающими взглядами.

— Нам с пациенткой нужно остаться наедине. Клара, у вас что-нибудь болит? — громко спросил он.

Как квалифицированный врач, он не мог не понимать, что человек с термометром во рту отвечать не может. Но доктор Моран играл по своим правилам.

Джерри направился к двери. Я заметила, что он хромал на ту ногу. В воздухе запахло крупной ссорой.

— Я буду за дверью. Если понадоблюсь, позовите, — шепнула я миссис Бичем и кинулась следом за Джерри.

И тут же вернулась обратно.

— Прошу прощения, доктор Моран, — сказала я, обращаясь к его затылку. — Но если миссис Бичем заберут в больницу, мне придется собрать ее вещи. А они лежат здесь. — Я показала на разгромленные шкафы.

Доктор даже не обернулся.

— Раз так, делайте свое дело! — рявкнул он. Я состроила ему гримасу.

Доктор ее не видел, но она немало позабавила высокого детектива.

Миссис Бичем, вынужденная молчать, тоже слабо улыбнулась.

— Не пытайтесь говорить! — громыхнул доктор, увидев, что ее губы слегка зашевелились. И тут же спросил: — Нигде не болит? Нигде? Нигде, — ответил он, поскольку всегда слушал только самого себя.

Я положила в сумку смену белья и ночную рубашку, а затем, не обращая внимания на гнев доктора Мо-рана, обошла комнату и собрала любимые щетки и кремы миссис Бичем. А также все остальное, что могло ей пригодиться в больнице. Вроде рулона туалетной бумаги, по сравнению с которой больничная бумага могла показаться наждаком.

Потом я спустилась по лестнице и присоединилась к высокому сыщику и Джерри, оставив миссис Бичем на милость доктора Морана, который мерил ей давление и одновременно напевал себе под нос песенку из известного мультфильма.

На пороге я задержалась и одними губами спросила миссис Бичем:

— Все в порядке?

Она слегка наклонила голову. Другие люди в таких случаях кивают, но миссис Бичем лишь наклоняла голову, как властвующая королева.

— Вы еще здесь? — гневно обернулся доктор Мо-ран.

Мы с Джерри стояли и следили за тем, как миссис Бичем грузят в карету «Скорой помощи».

Прикрытая до подбородка грубым казенным одеялом, она выглядела старой, хрупкой и ничем не напоминала ту властную особу, на которую недавно оборачивались в театре. Только тут до меня дошло, что нужно было предложить поехать вместе с ней.

— Я приду к вам утром, — сказала я и с удивлением обнаружила, что ком в горле мешает мне говорить. Я была готова прорваться в машину, несмотря на то, что попасть туда можно было только через труп доктора Морана.

Дверь «Скорой помощи» закрывалась, когда я услышала, что меня окликнули:

— Энни…

— Подождите! Подождите! — крикнула я водителю.

— Что? — Я встала на нижнюю ступеньку, с колотящимся сердцем ожидая, что миссис Бичем попросит меня поехать с ней.

— Вы положили в сумку мою щетку из щетины? От этих пластмассовых щеток нет никакого толка. А ночной крем «Кларин»?

Доктор Моран бесцеремонно отпихнул меня локтем, и дверь с грохотом захлопнулась.

— Энни, можешь не волноваться. Она в полном порядке, — улыбнулся Джерри.

— С чего ты это взял?

— С того, что она потребовала щетину вместо пластмассы и свой любимый крем. Если так, то ей ничто не грозит. Поверь мне.

Ничего другого мне не оставалось. Доктор Моран не унизился до того, чтобы сообщить подробности какой-то наемной служащей. Ни один личный врач не станет обсуждать здоровье клиентки с ее платной помощницей.

— Энни, ей ничто не грозит, — повторил Джерри, взял меня за руку и повел в дом.

Стоя в дверном проеме, мы следили за тем, как доктор Моран выплюнул остатки толстой сигары на гравий и зашагал к своему «Ягуару». Он промчался по аллее, едва не протаранив «Скорую помощь», которая в этот момент сворачивала на улицу.

— Посторонитесь, едет столп общества, — мрачно сказал Джерри.

Я не поняла, кого он имел в виду — миссис Бичем или доктора.

Но спросить не решилась.

16. ДА БЛАГОСЛОВИТ ГОСПОДЬ ВСЕХ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ КОНСУЛЬТАНТОВ

Кажется, полицейские разделяли веру Рози в целебные свойства чая. В ночь кражи со взломом его предлагали друг другу как понюшку табаку во время бодрствования у гроба. Дымящиеся чашки возникали из пустоты во время каждого перерыва. Я рассказывала им то, что видела, но стоило только сделать паузу, как мне совали в руку новую чашку. Когда я закончила давать скудные показания, вода лилась у меня из ушей.

Высокий сыщик захлопнул записную книжку и разочарованно вздохнул.

— Значит, вы не видели ни взломщиков, ни их машину?

— Увы…

— Это не твоя вина. — Джерри снова подошел ко мне с чайником. — Еще налить?

Я покачала головой.

— Но у вас уже есть их описание, сделанное миссис Бичем. Или этого недостаточно?

Они обменялись взглядами.

— Разве оно неполное? Вы можете ей доверять. Она очень наблюдательна и никогда не искажает детали, — продолжала настаивать я.

— Трое мужчин в черном? Все в вязаных шлемах? — иронически спросил полицейский. — О да, эти парни окажутся в кутузке еще до наступления утра.

— Вы хотите сказать…

— Дело безнадежное. — Джерри наполнил чашки.

— А как же отпечатки пальцев? Разве они не помогут найти преступников?

— Что, отпечатки пальцев? Ну конечно. Как же я мог забыть про отпечатки?