– Рори? Ты не спишь? – прошептала она.

При свете луны она увидела, как Рори рывком сел.

– Кто здесь? – выпалил он.

– Тсс! Ради бога, тише! Это я.

– Джоан! Господи, ты меня до смерти напугала, – прошептал Рори.

– Чем ты тут занимаешься?

– Что? Я не… А в чем дело? Почему ты не спишь?

Джоан подошла к ставням, с грохотом их распахнула, чтобы впустить побольше лунного света, а потом села рядом с ним на край кровати. Простыня укрывала Рори до пояса. Джоан знала, что он предпочитает спать обнаженным, особенно в жаркой Аравии. Вспомнив об этом, она сбилась с мысли.

– Мне не спалось, – объяснила она. – Я стояла на галерее, глядя на воду. Вообще-то… Я хотела кое о чем тебя спросить.

– Надеюсь, ты не курила снаружи. Не хватает еще, чтобы тебя арестовали.

– Ну тогда я смогла бы изучить хоть один форт, пускай даже и Джалали. Рори… о чем вы с Даниэлем сегодня спорили? Перед самым отъездом.

– Что? Мы не спорили, – возразил он, и по его тону она поняла, что он говорит неправду. Это стало ей так же ясно, как если бы она увидела доказательства собственными глазами.

– Брось, Рори. Что бы это ни было, можешь мне рассказать. Я не расстроюсь. Ты же знаешь, я люблю вас обоих.

– На самом деле ничего особенного не произошло, Джоан. Ничего такого, из-за чего стоило бы беспокоиться.

Но фальшь в его голосе и деланая легкость, с которой он говорил, заставили ее встревожиться еще сильнее.

Она испытующе взглянула на Рори сквозь окружавший их полумрак и постепенно, по мере того как ее глаза привыкали к темноте, разглядела его более отчетливо. Руки лежали на коленях, пальцы были сплетены. Широкие плечи выделялись на фоне деревянной спинки кровати, грудь казалась темной от густых вьющихся волос. Глаза оставались непроницаемыми, скрытыми в тени. Кожа слабо светилась. Она пробежала взглядом по всему его телу и остановилась на широких ступнях, торчащих из-под простыни.

– Даниэль всегда доверял тебе. Я знаю, он делится с тобой тем, чего не говорит мне, – мягко сказала она. – И это хорошо. Наверное, так и должно быть. Я всего лишь сестра. А ты его лучший друг.

– Он обожает тебя, Джоан. Ты сама это знаешь.

– Знаю. Кому, как не мне, это знать. – Она взяла липкую от пота правую руку Рори и сплела его пальцы со своими. – Дэн… Дэн рассказал тебе, что произошло между ним и мамой и почему он не приезжает домой? Думаю, они из-за чего-то поссорились.

– Нет, нет, Джоан. Он ничего не сказал.

Джоан пристально на него посмотрела. Ей захотелось включить свет, чтобы увидеть его лучше, но она не осмелилась.

– Значит, речь шла обо мне? Я имею в виду, о нас? О свадьбе? – Произнеся это, она сразу поняла, что угадала. Челюсти Рори сжались, он отвел взгляд и погладил пальцами левой руки край простыни. Ей показалось, что он хочет высвободить и другую руку. Джоан сжала ее крепче. – Рори, – прошептала она, чувствуя, как стучит у нее сердце, – ты все еще хочешь на мне жениться?

– Джоан… – Рори обернулся к ней и судорожно сглотнул. – О Джоан, конечно! Не понимаю, как можно в этом сомневаться. Неужели ты думаешь, что об этом еще нужно спрашивать!

Он привлек ее за руку поближе к себе. Джоан выгнулась, подтянула ноги на кровать, а сама прильнула к его груди. Это было и запретно, и желанно. Потом Джоан неуверенно положила руку ему на живот. Ни к одному телу, кроме собственного, она никогда не прикасалась таким образом, и найденные различия ее всегда восхищали. Ей захотелось продолжить исследования, и она передвинула руку ему на грудь.

– Просто… прошло так много времени, – шепнула она. – С тех пор, как мы помолвлены. И мы так давно не обсуждали дату нашей свадьбы.

– Ну, после смерти твоего отца… – Голос Рори слегка дрогнул, и он сухо откашлялся. – Я думал, мы всё обсудили и пришли к общему решению. Пока что ты нужна матери дома. Да и свадьба порадует нас куда больше, если ее не будет омрачать тень горя. К тому же нужно время, чтобы подкопить денег. Для такой свадьбы, какой мы ее себе представляем. Ну и чтобы купить дом, какой мы хотим… Нет смысла приобретать живопырку с совмещенной спальней, гостиной и кухней только для того, чтобы поскорей завести первого ребенка. Нет, лучше уж сразу поселиться в таком доме, какой нам понравится. – По мере того как он говорил, его голос звучал все уверенней.

– Да, я все это знаю. Мне просто… так надоело оставаться с мамой. Я хочу жить полной жизнью. Скорей, чем мы планировали раньше.

– Джоан…

– Разве тебе не хочется наконец жениться? Я имею в виду… нам давно пора начать жить вместе, как муж и жена. Я хочу.

Она почувствовала, как поднялась и опустилась грудь под ее щекой, и услышала его вздох.

– Конечно, я об этом мечтаю, Джоан. Мне… мне только казалось, что ты была настроена подождать, вот и все.

– Значит, день свадьбы близок?

– Да. Мы скоро поженимся, обещаю. Давай обсудим это, держа в руках календарь, как только вернемся домой.

Он поцеловал ее в макушку. Она почувствовала тепло его губ, и что-то шевельнулось внутри ее, в глубине души.

– Так, значит, ваша стычка произошла из-за этого? Даниэль требовал, чтобы ты сделал из меня честную женщину?

– Даниэль хочет для тебя только самого лучшего, – отозвался Рори, и Джоан улыбнулась:

– Бóльшую часть времени он на меня злится, и я иногда забываю, что это правда.

– А это правда. Так и есть.

– Спасибо, Рори. Спасибо, что отправился сюда со мной. Я не уверена, что поехала бы без тебя, и очень рада, что мы здесь, – сказала она.

Рори снова поцеловал ее волосы.

– Пожалуйста, – пробормотал он невнятно.


Джоан пробыла в комнате у Рори еще немного, пока тлеющее желание не угасло, уступив место сонливости. Тогда она поцеловала его в губы, ощутила, как его тело окончательно расслабилось, и обратила внимание на то, какими удивительно знакомыми стали его запах и вкус. Губы Рори были мягкими, совершенно такими же, как ее собственные. Наконец он встал, убедился, что в коридоре никого нет, и она выскользнула из его комнаты.

– Возможно, – шепнула Джоан с порога, – что это последнее пятнадцатое ноября, которое ты провел как холостяк.

Она улыбнулась ему, но было слишком темно, чтобы увидеть выражение его лица. Порой любовь к Рори накрывала ее словно волна.

– Можешь быть уверена, – сказал он. – А теперь иди спать, коварная искусительница.


Коварная искусительница. Джоан улыбнулась самой себе в своей пустой комнате. Она себя такой не считала. Это вообще не имело отношения к ним с Рори. Наоборот, их сближение происходило так же медленно и неуклонно, как сплетаются ветвями два растущих рядом дерева. Начать с того, что он был другом Даниэля, с которым они сошлись в первую бурную неделю учебы в новой школе[66]. Их отец откладывал деньги с рождения сына, чтобы отправить его дневным пансионером в свою альма-матер, частную школу Сент-Джозеф-Холл, называя пять лет, которые сам там провел, самым счастливым временем в жизни. Джоан пришлось посещать местную грамматическую школу[67] для девочек, и она была ею вполне довольна, потому что больше интересовалась пони, чем уроками. Рори тоже уходил домой на ночь – это и сблизило их с Даниэлем, ведь полные пансионеры относились к ним как к изгоям. Потом Рори стал проводить у них рождественские каникулы – большой, неуклюжий мальчик одиннадцати лет, уже на целую голову выше брата Джоан. Ей еще не исполнилось и тринадцати, но она чувствовала себя гораздо старше. И при виде кучерявого друга ее брата думала лишь о том, что у него милая улыбка, которая вызывает желание его обнять. Потом он стал неотъемлемой частью жизни Даниэля, а значит, и жизни Джоан в печальный послевоенный период, когда все вокруг словно пропиталось запахом кирпичной пыли, еда была ужасной, а директриса в школе у Джоан во время пения псалмов перед уроками постоянно плакала о погибших сыновьях. Прошло семь лет, Рори исполнилось восемнадцать, а Джоан неполные двадцать. Лишь тогда он стал для нее кем-то бóльшим, чем просто товарищем Даниэля и просто другом. Гораздо бóльшим. В день, когда Джоан окончила университет, они трое много выпили, а потом бродили по улицам, пока небо не начало светлеть. Они поглядывали друг на друга в предрассветных сумерках, гордые тем, что бодрствовали всю ночь, смеялись, потому что это казалось им сумасбродством, а усталость покрывала все неким налетом нереальности. В конце концов они нашли такси, чтобы поехать обратно к Джоан, и Даниэль уснул на пахнущем плесенью заднем сиденье между Джоан и Рори, уронив подбородок на плечо сестры. Она почувствовала, как Рори накрыл ладонью ее руку, лежащую на плече Даниэля, после чего перегнулся через друга, потянулся к ней и поцеловал в губы. Поцелуй был мягким, долгим и показался ей самым естественным поступком на свете. Такси тряхнуло на выбоине, они ударились подбородками о голову Даниэля, рассмеялись, не отпуская рук.


Джоан проснулась поздно и увидела, что солнце скрыто за плотными облаками. Воздух был теплым, неподвижным и влажным.

– Может, будет дождь? – спросила она у Роберта, наскоро завтракая на галерее.

Он был бледен и с мрачной решимостью пил «Кровавую Мэри».

– Может, будет. Ты куда-то собираешься?

– Снова пойду к мисс Викери, помнишь? – Роберт что-то проворчал и кивнул. Мэриан этим утром не показывалась. Рори сидел в шезлонге лицом к морю и читал газету трехдневной давности. – Что собираешься делать, пока меня не будет? – спросила его Джоан.

– То, что и делаю. Других планов у меня нет, – ответил он с улыбкой. – И вообще сегодня воскресенье. Но я бы не возражал, если б ты разрешила мне тебя сопровождать. Тебе здесь не стоит ходить в одиночку.

– Ерунда, все будет в порядке. Наслаждайся газетой.

Она мимоходом поцеловала его в щеку и убежала.


Прогулка до жилища Мод Викери не имела ничего общего с изобиловавшим треволнениями первым путешествием Джоан к ее дому. К тому же теперь Джоан пригласили, а не просто разрешили прийти – возможно, скрепя сердце. Она подошла к двери легким шагом и поприветствовала Абдуллу радостной улыбкой, на которую тот не ответил. Он был столь же невозмутим и бесстрастен, как всегда, и так же неприступен. Джоан даже подумала, не привиделась ли ей вчерашняя легкая улыбка, мелькнувшая на его лице.

– Мне сразу идти наверх? – спросила она.

– Если вам так будет угодно, мэм-сагиб, – сказал он, церемонно наклонив голову, и Джоан поняла, что на свой манер Абдулла выказывает ей большее уважение, чем раньше.

– Это мисс Сибрук? Поднимайтесь же, поднимайтесь, – позвала Мод сверху.

На первом этаже и на лестнице стало гораздо чище. Было ясно, что здесь сделали серьезную уборку. Запах аммиака все еще витал в воздухе, но теперь его перебивали ароматы курящегося ладана. В задней части дома было открыто невидимое окно, отчего поток дневного света развеивал царящий внизу мрак, и когда Джоан стала не спеша подниматься по лестнице, то почувствовала, как вмете с ней в том же направлении движется поток свежего воздуха.

Две борзые-салюки спали, как и в прошлый ее приход, в своем гнезде у стены. Мод на этот раз сидела ближе к письменному столу, на котором в беспорядке были разбросаны ручки и листы бумаги, как будто она над чем-то работала. Кольцо с синим камнем, которое она так категорично запретила Джоан трогать, лежало на том же месте в карандашном лотке. В белесом свете пасмурного дня хозяйка казалась старше, а ее лицо и волосы приобрели какой-то безжизненный оттенок.

– Вы пишете новую книгу, мисс Викери? – спросила Джоан, когда они обменялись вежливыми приветствиями.

– Нет… Ну, возможно. Я подумываю приняться за мемуары. Но видите ли, столько всего произошло. И к тому же так давно. Просто не знаю, с чего начать, – сухо улыбнулась хозяйка. – Наверно, подобное теперь неактуально, и в любом случае все решат, что я затеяла эту книгу из тщеславия. Уверена, никто не станет читать то, что я напишу.

– Конечно станут! Особенно если вы расскажете о том, как пересекли пустыню. Люди… Понимаете ли, многие вообще не знают об этом вашем подвиге, поскольку вы так и не открыли подробностей. – (Мод кивнула, но ничего не ответила. Ее губы были плотно сжаты, превратившись в узкую полоску.) – Мне всегда хотелось узнать… почему? – осторожно спросила Джоан. – Я имею в виду, почему вы никогда об этом не писали?

– Ну-у-у… – вымолвила Мод, после чего резко потянула носом. – О чем там было писать, если я пришла к финишу второй, после этого Эллиота… Кого интересуют вторые? История ими не занимается. Никогда, – отрезала она. – Так, значит, мисс Сибрук, там, в Англии, люди уже успели забыть, кто я такая?

– Они не забыли. Я же ведь помню! И пожалуйста, называйте меня просто Джоан.

– Хорошо, Джоан. Итак, люди меня до сих пор не забыли? И упоминают меня, когда пишут об истории исследования Аравии?

– Конечно, – сказала Джоан после некоторого колебания. Она солгала совсем чуть-чуть и из добрых намерений. По правде говоря, за пределами очень узкого круга имя Мод Викери мало кто знал. – А к тому же вы ведь оказались первой женщиной, которая сумела ее пересечь…