– Вы Джоан Сибрук, – прозвучал его тихий голос.

– Да, – ответила Джоан и покраснела, смутившись. – Я Джоан Сибрук, – повторила она непонятно зачем. – Это дом Мод Викери? Меня должны здесь ждать.

– Вас ждали, иначе я не открыл бы вам дверь, – заметил старик и слегка улыбнулся, скривив морщинистые губы. Он говорил по-английски почти без акцента, выговаривая каждое слово с такой тщательностью, что оно становилось похоже на ограненный камень. – Идите вверх по лестнице. Леди ждет.

Он отступил, пропуская ее, и Джоан вошла.

Внутри дома пахло, как на конюшне. Прежде чем Джоан успела остановить себя, она подняла руку и прикрыла нос. Вонь стояла сильная. Джоан привыкла ухаживать за лошадьми, но здесь это было так неожиданно. Дверь закрылась за ее спиной, и во внезапно наступившей темноте она практически ничего не могла разглядеть. Потом ей показалось, что сзади раздался смешок старика, сухой и хриплый. Она посмотрела на своего провожатого, но его лица было не разглядеть. Он не двигался и больше ничего не сказал, но она заметила отблеск его внимательных глаз. Засуетившаяся и неуклюжая, как ребенок, Джоан прошла через прихожую к каменной лестнице и стала подниматься.

На полпути наверх лестница делала поворот. Свет скудно проникал через открытое окно, освещая корку из слежавшихся катышков козьего или овечьего помета и рассыпанное сено. Джоан в замешательстве нахмурилась. В конце лестницы было всего две комнаты, по одной с каждой стороны небольшой площадки. Здесь девушка остановилась, но через мгновение справа от нее послышался голос:

– Эй, кто там, не робейте. Я здесь. Простите, что не встаю, но, как видите, я не могу.

Голос был резкий, с капризными нотками, и чистота выговора неопровержимо выдавала уроженку «Ближних графств»[7], что заставило сердце Джоан снова учащенно забиться. Она не могла удержаться от улыбки: на мгновение ей захотелось рассмеяться. Девушка пошла на голос и оказалась в квадратной комнате с белыми стенами и низкими арочными окнами в передней стене, закрытыми деревянными ставнями. Было открыто только одно окно, которое выходило на зады дома, на отвесную скалу, и свет из него мягко растекался по комнате. Еще она заметила старинный черный велосипед, прислоненный к изножью узкой кровати, которая оказалась аккуратно застелена. Выцветшее одеяло было плотно заправлено под матрас. По обе стороны от кровати высились большие пальмы в кадках, а на полу поблескивал затейливый металлический фонарь. Еще в комнате стояли аккуратный письменный стол и длинный книжный шкаф, верхние полки которого были пусты – все книги находились на высоте четырех футов или меньше, а те, которым внизу не хватило места, просто высились горой на полу. Два деревянных стула были придвинуты к красному честерфильдовскому дивану[8], стоящему на тканом ковре в центре комнаты, а у дивана весь пол был усеян большими стопками арабских и английских журналов, нависающих над проходом. Две белоснежные борзые-салюки спали в гнезде, устроенном из одеял у задней стены. Они так переплелись между собой, что ноги, уши и хвосты у них казались общими. Одна из них приоткрыла янтарный глаз, чтобы посмотреть на Джоан, потом снова закрыла, и пару секунд их нежное посапывание было единственным звуком в комнате. Запах псины примешивался к общему зловонию. Инкрустированный деревянный сундук служил кофейным столиком, а рядом с ним стояло старомодное инвалидное кресло на колесиках, сделанное из ротанга. В нем-то и восседала Мод Виллет Викери. Джоан старалась не разглядывать ее слишком явно. Девушку охватило тревожное ощущение нереальности происходящего: перед ней была героиня ее мечтаний и казалось невероятным, что она принадлежит этому миру. Первое, на что Джоан обратила внимание, – это миниатюрность Мод. Та выглядела почти девочкой. Старомодная, с высокой талией, юбка обтягивала худые колени, острые локти буквально выпирали из длинных рукавов блузки в мелкую складку со стоячим воротничком. Лодыжки и ступни, упиравшиеся в подножку кресла, были почти кукольными. Мод носила толстые чулки, несмотря на жару. Ее прямые стального цвета волосы были стянуты в тяжелый узел на затылке, на худом, со впалыми щеками лице выдавались широкие скулы. Впрочем, уже через несколько секунд ее лицо стало таким, какое Джоан помнила по фотографиям, сделанным, когда Мод была молодой. Гостья тут же узнала острый взгляд ясных серо-голубых глаз и крючковатый, похожий на клюв нос. Все это Джоан рассмотрела, стоя у двери: она держалась на почтительном расстоянии от хозяйки, не желая над ней нависать.

– Подойдите поближе, я не кусаюсь, – подозвала ее Мод. Джоан послушно шагнула вперед. Ее ноги подняли с ковра облачко пыли. Мод, прищурившись, осмотрела гостью. – Слушайте, а вы не слишком высокая? Нет, пожалуй, не очень. Мне все кажутся высокими… Абдулла! – крикнула она вдруг, наклонившись в сторону двери. Джоан чуть не подпрыгнула. – Чая, Абдулла! – добавила она, хотя ответа на ее зов не последовало.

Она повернулась к Джоан и пожала плечами:

– Я знаю, он меня слышит. У него уши, как у летучей мыши, у этого старика, – пояснила она.

Повисла пауза.

– Очень приятно познакомиться с вами, мисс Викери, – сказала Джоан. – Это огромное удовольствие. Просто немыслимо! Я была вашей поклонницей в течение… – Она умолкла на полуслове, когда в комнату спокойно вошла газель.

Джоан уставилась на нее в изумлении. Животное помедлило, а потом, словно приветствуя, посмотрело на нее своими влажными глазами, обведенными яркими черными и белыми полосами, похожими на цирковой грим, потом осторожно вздохнуло и двинулось к Мод, чтобы обнюхать ее пальцы. Пожилая дама улыбнулась.

– Ах ты, ненасытное создание! Ты получишь финики, когда их будем есть мы. Когда Абдулла их принесет, не раньше, – сказала она.

– У вас есть газель, – произнесла Джоан и подумала, что ее замечание звучит глупо.

– Да, есть. Я нашла эту красавицу на базаре, мясник готовился ее разделать. Абдулла хотел приготовить ужин, но посмотри на эту божественную мордашку! Кто бы мог устоять? А какие у нее смешные большие уши! Она выглядела такой несчастной, и мысль о том, чтобы ее съесть, показалась невыносимой. – Мод печально взглянула на Джоан. – Проявила слабость, я знаю.

– А разве женщинам разрешается ходить на базар? – растерянно спросила Джоан.

– Конечно нет, – согласилась Мод, поглаживая завитки шерсти между глазами газели и не предлагая никаких дальнейших объяснений.

Золотистая шкура животного выглядела мягкой, как шелк.

– Ну тогда это объясняет… – Джоан прикусила язык, пожалев о своей неделикатности.

Мод быстро подняла глаза:

– Навоз? Да. Кажется, запах здесь неприятный? Что ж, приношу извинения. Я так привыкла к нему, что даже не замечаю. Мне удается властвовать в этой комнате, но я почти не контролирую того, что происходит в остальной части дома. Придется поговорить с Абдуллой.

– Извините мою бестактность, мисс Викери, – сказала Джоан.

Мод отмахнулась от нее крохотной ручкой:

– Мы с вами поладим куда лучше, если вы станете говорить все, что у вас на уме. Я поступала так всегда. Это экономит уйму времени.

– А собаки на нее не охотятся? – кивнула Джоан в сторону спящих борзых.

– Да вы только посмотрите на них! Они давно ни за кем не гоняются. Псы были далеко не первой молодости, когда их подарил мне этот хитрый старик, бен-Химьяр. Повелитель Зеленой Горы. Вам бы понравился такой сомнительный комплимент? А еще у меня когда-то был орикс[9]. Личный подарок султана Теймура бен-Фейсала[10], он его мне прислал после того, как я выразила сожаление, что мне ни разу не удалось подстрелить орикса ни в одном из моих путешествий. Думаю, предполагалось, что я его застрелю, однако мне показалось очень уж неспортивным прикончить животное, привязанное к столбу. Он был и вправду совсем дикий, так что пришлось держать его на улице. А какие у него были рога! Такими недолго и убить. Но вскоре он сбежал, этот мой орикс. Больше никогда его не видела. Пришлось соврать султану, что я его застрелила и съела, да еще расписать, какой он был вкусный. Даже купила вот это в подтверждение моих слов. – Она указала на пару темных остроконечных рогов, висящих на стене. – Напрасно. Сомневаюсь, чтобы он вообще хоть раз вспомнил, что подарил мне эту тварь.

– Я читала, что вы водили дружбу с султаном Теймуром.

– И с его отцом[11] тоже. Ну, знаете… – сказала Мод туманно. – В ту пору, когда… я была, так сказать, в новинку. Ему всегда нравились новые игрушки. Впрочем, это свойственно всем мужчинам.

Молча вошел высокий старик-слуга – тот, который открыл Джоан дверь. У него в руках был поднос с оловянным чайничком и маленькими стаканчиками, миской с финиками и сахарницей. Он медленно нагнулся, бесшумно поставил поднос на сундук и налил чая, не дожидаясь, когда его попросят.

– Ты помнишь, Абдулла, того орикса, которого мне подарил султан Теймур? – спросила его Мод.

– Да, госпожа. Помню.

– А как я его назвала? Не забыл?

– Вы назвали его Снежком, госпожа, – ответил Абдулла, ставя стакан с чаем так, чтобы хозяйка могла дотянуться до него рукой.

– Снежок! Точно. Очень оригинально… – вздохнула Мод. – Его шкура была белей снега… Конечно, с финиками лучше всего пить кофе, но мой желудок его теперь не принимает. Напомните-ка мне ваше имя, юная леди…

– Я Джоан Сибрук, мисс Викери.

– Да, конечно. Та, которая написала все эти письма. Целая уйма писем. Лавина… Спасибо, Абдулла… Интересно, что приключилось со Снежком? Возможно, орикс вернулся в пустыню, но я сомневаюсь. Хотя наверняка он рвался туда, как и я. И мне, и ему лучше на воле, в пустыне. Мы с ним пара. А чего хотите вы, мисс Сибрук? – Внезапно Мод сделалась раздражительной, почти сердитой. Она разгладила на себе юбку, затем сложила руки. – Из всех ваших писем я так и не смогла этого понять.

В этот момент Абдулла вышел из комнаты, и Джоан почувствовала, как по ней скользнул его взгляд. Она не смогла удержаться, чтобы не посмотреть ему вслед. Он двигался невероятно грациозно.

– Знаете, я… – проговорила она рассеянно.

– Притягивает взгляд, не правда ли? – отозвалась Мод, не сводя с Джоан проницательных глаз.

– Ваш слуга и вправду производит сильное впечатление.

– О, он мне не слуга, мисс Сибрук. Он мой раб. Я им владею. Я купила его на торгах, в пещере, что в холмах вблизи Низвы[12]. Ну, что вы думаете об этом?

– Я слышала, что подобное здесь еще практикуется, – проговорила Джоан осторожно.

Эта женщина, ее постаревший кумир, поставила ее в тупик, она не могла ни угадать ее настроения, ни понять ее нрава. Мод с разочарованным видом откинулась на спинку кресла:

– Что ж… Видно, мне надо приложить больше усилий, если я хочу вас шокировать, мисс Сибрук.

– Уверена, будь у меня возможность как следует об этом поразмыслить, я была бы шокирована, мисс Викери. Просто я еще не вполне оправилась после встречи с газелью.

Наступила пауза. Глаза Мод сузились, а затем она улыбнулась быстрой ехидной улыбкой.

– Ха! – сказала она вместо того, чтобы рассмеяться. – Хорошая девочка. Вы не слишком вежливы, это мне нравится.

Джоан села на уголок красного дивана рядом с письменным столом. Они пили чай с сахаром и перечной мятой и ели финики. Снаружи доносилось цоканье ослиных копыт и шлепанье ног в кожаных сандалиях. Свет становился все более мягким, и несколько мух с жужжанием описывали по комнате ленивые круги. Пауза, длящаяся с тех пор, как Мод спросила Джоан, чего она хочет, слишком затянулась, чтобы отвечать, и девушка в ожидании нового вопроса позволила взгляду блуждать по комнате. Мод медленно жевала финик. Ее глаза были устремлены куда-то вдаль, но она снова выглядела спокойной, почти отрешенной. На столе стоял палисандровый лоток для письменных принадлежностей, и в нем не было ничего, кроме кольца – небольшого, но богато украшенного, с витой оловянной полосой и крупным, едва ограненным ярко-синим камнем.

– Какой интересный перстень! – восхитилась Джоан, наклоняясь к нему. – Как этот камень…

– Не трогайте! – резко предостерегла Мод, оборвав ее на полуслове.

– Нет-нет, я… – отрицательно качнула головой Джоан: она и не думала дотрагиваться до перстня.

– Не прикасайтесь к кольцу! – повторила хозяйка.

Взгляд Мод метал молнии, и Джоан поняла, что он устремлен на кольцо, а не на нее.

Девушка сложила руки на коленях и стала придумывать способ сменить тему. Спросить что-нибудь о кольце она больше не осмеливалась.

– Этот дом вам подарил султан Теймур, мисс Викери? После того, как прислал вам орикса? – спросила она.

Мод моргнула несколько раз, а потом ответила, как будто ничего не случилось:

– Конечно нет. Я купила его, причем очень дорого. Отец Теймура Фейсал дал мне разрешение жить в Омане до конца моих дней, и это было весьма великодушно. Мне думается, что я такая одна в своем роде. Единственная европейка, которая живет здесь просто потому, что мне это нравится, а не потому, что мой муж чиновник или торговец. Нынешний султан Саид[13] приходится Фейсалу внуком. Каждый раз, когда один из здешних правителей умирает, я начинаю тревожиться, не вышлет ли меня его наследник, но до сих пор все обходилось. Этот Саид, он такой же консервативный, как весь их род, но у него есть свои странности – как у тех американских миссионеров, например. Понятия не имею, почему он позволяет им оставаться. Милые люди, но круглые дураки. Они, кажется, и в самом деле думают, что могут обратить арабов в христианство. Но зато у них единственная больница во всей стране. – Мод указала пальцем на Джоан. – Мисс Сибрук, тут надо беречься тифа… и туберкулеза. Молоко здесь так и кишит туберкулезными палочками. Сперва его надо как следует прокипятить, а уже потом наливать себе в кофе. Когда я получила разрешение поселиться в Маскате, этот старый дом оказался единственным, который мне удалось купить. Лучшие дома мне продавать отказывались. Видите ли, думаю, губернатор Маската хотел, чтобы я знала свое место. Вы с ним знакомы? С Саидом Шахабом? Страшный человек. Живет в Салале и почти не подчиняется султану Саиду. Он позаботился, чтобы мне оказали честь, но не слишком большую.