Запахи коммерческих лайнеров, на которых Джоан довелось летать, не имели ничего общего с запахом машинного масла и накалившегося фюзеляжа. Девушка наслаждалась им, изо всех сил сдерживая душивший ее смех. Что-то сжимало грудь, как в тот вечер, когда Чарли рассказал о предстоящей поездке, и ей пришло в голову, что от слез до смеха действительно один шаг. Сойер сидел рядом и со скучающим видом просматривал бумаги. Ее нескрываемый восторг его смущал.

– В первый раз летите на самолете? – спросил он, перекрикивая шум двигателей.

Джоан покачала головой:

– В первый раз вырвалась на волю.

– Вам повезло, что повстанцы до сих пор так старательно минируют дороги, а то эту поездку нам пришлось бы проделать на грузовике. Гораздо меньше удовольствия. Эллиот сказал, что вы хотели взглянуть на Джабрин и Низву?

– Да, если это, конечно, возможно. Я была бы очень признательна.

– Это возможно, – сказал Питер. – Расскажите, как давно у вас с ним роман?

– С кем? С Чарли Эллиотом? О нет. Мы просто знакомы. Вообще-то, у меня есть жених.

– Да ладно, – отозвался Питер с явным недоверием.

– Нет, правда, – проговорила Джоан, но Питер вернулся к своим бумагам. Спустя некоторое время он поднял глаза, оценивающе посмотрел на нее и добавил: – Знаете, он был готов рискнуть всем, чтобы вы оказались в этом самолете.

Джоан, потрясенная видом, открывающимся внизу, ничего не ответила.

Они пролетели совсем рядом с почти вертикальными склонами Джебель-Ахдара, а затем поднялись на такую высоту, что стало возможно увидеть плато. Горы, освещенные утренним солнцем, выглядели мирными, спокойными и безлюдными. Казалось невероятным, что где-то там люди борются за жизнь. Что один из них Даниэль, а скоро к ним присоединится и Чарли Эллиот. Она смотрела вниз, как будто могла их разглядеть, хотя бы в виде темных точек на скалах. Тут и там виднелись зеленые рощи финиковых пальм и террасные поля[112], выдающие присутствие деревень, надежно скрытых от глаз. Местность походила на потайной сад вдали от пыли и жары прибрежных равнин. Эти картины разожгли любопытство Джоан, так что вид издали лишь усилил ее стремление исследовать это место. И вдруг все это осталось позади – через какой-нибудь час они пересекли границу, казавшуюся снизу непреодолимой преградой. Горы на самом деле были совсем невысокими, сверху они напоминали рваный шрам, уходящий на запад и теряющийся в дымке, пронизанной сиянием солнца. Они выглядели грозными и неприступными, но это была всего лишь граница – рубеж между прибрежными землями султана и дикой внутренней пустыней, протянувшейся на тысячи миль. Внезапно Джоан поняла, почему султану так трудно навязать свою власть жителям внутренних районов страны. Это был другой мир.

За Джебель-Ахдаром горизонт исчезал в невероятной дали. Самолет слегка накренился вправо и снизился. Питер Сойер коснулся рукой Джоан, привлекая ее внимание.

– Это Низва, – проговорил он. Джоан посмотрела вниз на окруженное плантациями финиковых пальм скопище глинобитных домов и загонов для коз и крупного рогатого скота. В центре высилась массивная крепость с круглой башней, похожей на огромный барабан. – Теперь все это опять принадлежит султану, но всего пару лет назад здесь был штаб войск имама, – продолжил валлиец. – Исторически город всегда принадлежал ему. А сейчас тут база армии султана, откуда наши ребята скоро пойдут в наступление.

– Вы тут были? Я имею в виду на земле.

– Нет, – покачал головой Питер. – Здесь мне делать нечего. Султан очень зорко следит, чтобы все занимались своим делом. Вам повезло, что он живет в Салале, правда?

– Его ставленник в Маскате, похоже, не менее суров.

– Саид Шахаб? Да, трудно не согласиться, милейший человек. На вашем месте, мисс Сибрук, я бы в его городе не слишком высовывался. Почему вы захотели побывать на краю пустыни? Ведь здесь нет ничего, кроме песка и завшивленных местных жителей.

– Я смотрю на это другими глазами, – сказала она просто.

Некоторое время, пока Низва проплывала под ними, они молчали. Когда она осталась далеко позади, Питер снова указал на окно:

– Глядите туда. Там замок Джабрин.

Джоан затаила дыхание, когда они пролетали над местом, которое она так мечтала увидеть, – местом, которое, как ей сказали, она не увидит никогда. Девушка ощутила легкое покалывание в носу, которое могло означать либо наворачивающиеся слезы, либо подступающий смех. Самолет снова накренился и погнался за своей тенью, маленькой и черной, бегущей под ним по сухой земле. Замок состоял из ряда построек, казавшихся вырезанными из того же материала, что и окружающая равнина. Они были песочного цвета, блеклые, старинные.

У крепостных стен раскинуло широкие ветви огромное дерево. Джоан не могла видеть ни резьбу, ни могилу старого имама, ни расписные потолки, ни фаладж, ни высокие открытые окна, через которые проникал западный ветер, приносящий жару и запах пустыни. В этот момент она почувствовала, что готова отдать душу за то, чтобы прогуляться по коридорам замка, открыть его тайны. Но она и так была здесь. Она видела Джабрин, ощущала его великолепие. Самолет заложил вираж, снова резко накренившись, и сердце ушло в пятки, но она не возражала. То, что произошло, доказывало: способы сюда попасть существуют. Нужно просто найти подходящий, и она окажется здесь снова. Когда они полетели дальше, Джоан все время вытягивала шею, чтобы не выпускать замок из поля зрения. Ей казалось, что стоит ему скрыться из виду, как исчезнет и это чувство.

Они летели еще час над рыжевато-коричневой землей, усеянной тут и там низкорослыми кустарниками и выходящими на поверхность скальными породами. Лагерь нефтяников лежал в углублении между двумя плоскими вершинами холмов, которые выглядели игрушечными после сурового величия Джебель-Ахдара. Джоан издалека увидела железное кружево буровой вышки, сгрудившиеся прямоугольные домики и офис, а также взлетно-посадочную полосу, где стоял еще один самолет.

– Вот мы и на месте, – сказал Питер, когда они перешли на бреющий полет, а затем приземлились, подняв густое облако пыли и песка.

Выйдя из самолета, Джоан остановилась в недоумении, а затем последовала за Питером к ожидающему их джипу, не зная, следует ли ей продолжать притворяться его секретаршей. Водитель, молодой парень с небрежной прической и очками, похожими на донышки от бутылок, улыбнулся ей.

– Привет, вы кто? – спросил он, и Джоан растерялась.

– Это Джоан Сибрук. Просто приехала на экскурсию, – представил ее Питер, и Джоан расслабилась. – Джоан, это Мэтью Джонс. Говорит, что геолог, а чем занимается на самом деле, не имею понятия.

– Надеюсь, вы не журналистка? Султан с дуба рухнет, – сказал Мэтью.

– Нет-нет. Я… туристка, – успокоила его Джоан.

– Ну тогда ладно. Чашечку чая?

– Все будет хорошо, Джоан. Ребята-нефтяники присмотрят за вами, и в столовой вас угостят хорошим ланчем. Скорей всего, мы там и увидимся. Загляну после деловой встречи, – пообещал Питер, и Джоан кивнула.

Дома поселка нефтяников стояли на сваях, словно хижины приморских жителей. Все было чисто, почти стерильно, и чувствовалось, что в постройки вложены большие деньги. Неподалеку виднелись хижины с крышами из пальмовых листьев, в которых, как ей сказал Мэтью, обитали местные жители, работающие в лагере. Он провел ее в комнату в одном из домиков на сваях. Небольшая и опрятная, кровать с белыми простынями, тумбочка с лампой и кресло. Здесь ей предстояло провести ночь. Почти гостиничный номер. С ванной и душем.

– Горячая вода идет постоянно. Но не вздумайте ее пить. Эту дрянь здесь качают из-под земли, и она грязная. После нее славно просретесь. Ой, простите! Прошу меня извинить, здесь у нас бывает не так много женщин. А по правде сказать, вы первая. Можно запросто позабыть о хороших манерах. – Мэтью слегка покраснел, и Джоан улыбнулась. Комната была безупречно чистой, и работал кондиционер. – Что вас сюда привело? Здешние места кажутся не самым подходящим местом для отпуска.

– Не люблю проторенных путей, – проговорила Джоан, наслаждаясь новым для себя образом.

– Ну, я могу с уверенностью сказать, что вы первый человек, приехавший сюда отдыхать.

– Можно мне отправиться на прогулку? – спросила она.

Мэтью с озадаченным видом пожал плечами:

– Конечно, если хотите. Но не уходите далеко, ладно? И не приближайтесь к буровой вышке. Никогда себе не прощу, если вы провалитесь в скважину. Пожалуй, лучше я найду вам провожатого.

– Нет, все в порядке, я буду осторожна. Обещаю не попасть в беду.

Почва вокруг была твердая и каменистая. У Джоан были только кожаные сандалии, и она радовалась, что вокруг нет песка. Идти по нему было бы непросто. Она двинулась в направлении, противоположном тому, откуда они прилетели, подальше от вышки и странных полосатых холмов. Джоан шла около получаса по прямой, пока лагерь нефтяников не исчез за небольшим взгорком. Тогда она остановилась и посмотрела на юго-восток, туда, где начинались пески пустыни Руб-эль-Хали. Джоан не могла видеть дюны, но ей казалось, что она чувствует их запах на расстоянии. Девушка понимала, что нынешняя жара не идет ни в какое сравнение с пеклом, царящим здесь в летние месяцы, но солнце все равно обжигало голову и плечи, а воздух был невероятно сухой. Джоан чувствовала, как он буквально вытягивает влагу из ее рта и носа, кожи и глаз. Ветерок что-то нашептывал в уши, но, кроме этого звука, не было слышно ничего.

Джоан стояла и смотрела на далекий горизонт. Казалось, сердце стало биться медленней, в такт незримому ритму окружающего мира. Прилетела пара воронов. Птицы уселись на камень невдалеке от нее и принялись неторопливо разглядывать гостью. Если бы не они, Джоан осталась бы в окружавшей со всех сторон пустыне совершенно одна. Внезапно она почувствовала первый, пока еще слабый порыв продолжить путь, увидеть, куда он приведет. Только теперь девушка начала понимать, что именно побуждало Мод Викери и других поступать так.

То, что Мод в конце концов покинула пустыню, не укладывалось в ее сознании. Сама Джоан забыла здесь обо всем. И о брате, и о матери, и о Рори. На один короткий миг ей показалось, что и ее самой тоже нет, во всяком случае такой, какой она себя знала. Это принесло ощущение полной свободы.

Потом она поспешила обратно в лагерь – прежде, чем ее успели хватиться. Настало время ланча, в столовой было полно народа, в ней царили шум и суета. И тут выяснилось, что даже нескольких минут в тишине пустыни было довольно, чтобы эти звуки начали казаться Джоан назойливыми. Тряхнув головой, она осмотрелась и увидела Питера Сойера, который помахал ей, приглашая за свой стол. Там же сидели Мэтью Джонс и еще несколько человек, которым ее немедленно представили.

– Ну и как вам этот маленький оазис, который мы тут построили? – спросил Мэтью, когда она села.

– Очень впечатляет. Но, по правде сказать, меня больше интересует пустыня вокруг него, – призналась Джоан.

– О, фанатик пустыни! Мне доводилось встречать таких, как вы, – проговорил Питер. – Пива? Его у нас сколько хочешь, но, боюсь, ничего более крепкого нам здесь пить не разрешено.

– Спасибо. А вы там когда-нибудь бывали? Я имею в виду пустыню Руб-эль-Хали, – спросила Джоан. – Хотя бы кто-то из вас? Вы видели дюны?

Все покачали головами и пробормотали, что нет.

– Зачем? – удивился Мэтью. – Ведь нефти там нет.

– Но разве вас туда не тянет, ведь вы живете так близко к пескам?

Присутствующие обменялись веселыми взглядами.

– Думаю, вас лучше поскорей отправить обратно на самолете, пока с вами что-нибудь не случилось, милочка, – заявил человек с австралийским акцентом.

Джоан встревоженно посмотрела на Питера, и тот ободряюще улыбнулся.

– Не беспокойтесь, до завтрашнего дня с вами ничего не случится. Если хотите, я постучу в вашу дверь на рассвете. Тогда вы сможете встать и полюбоваться восходом солнца. Здесь это зрелище великолепно. А кроме того, было бы негуманно помешать вам сегодня вечером встретиться с вашим гостем, – добавил он.

– С кем?

– Не важно. Что вам положить? Стейк замечателен, лобстеры тоже.

Ланч был очень сытным и вкусным, хоть его и подали в простом домике, в сотнях миль от поставщиков пресной воды и продуктов. Однако в распоряжении поваров были вырезка, свежие овощи, сливки и шоколад.

– Деньги, – коротко произнес Питер, когда Джоан восхитилась гастрономическим изобилием. – Здесь их уйма. И ведь мы еще не нашли нефти.

Джоан вспомнились узники в Джалали, у которых не хватало даже питьевой воды. Тюрьма и лагерь нефтяников, похоже, существовали в разных мирах. Чувствуя себя виноватой, она все-таки наелась так, что насилу могла двигаться, а потому решила отоспаться днем. Проснувшись, девушка нашла общую комнату, где пришедшие со смены буровики играли в настольный футбол и читали газеты. Выпив наскоро кофе, она вышла из домика и снова погрузилась в безмолвие пустыни, наслаждаясь одиночеством. На этот раз Джоан зашла еще дальше и присела на камень, чтобы понаблюдать закат, похожий на бесшумный взрыв оранжевого и розового. Ветер изменил направление и, насвистывая, дул ей в спину, как будто солнце притягивало к себе воздух. Едва последний луч погас, жара заметно спала. Джоан смотрела на полыхающее небо, все подмечала и не позволяла себе ни о чем думать. Эта намеренная пустота в голове освежила ее не хуже хорошего ночного сна. Когда девушка услышала за спиной стук запущенного в лагере генератора, она направилась назад сквозь сгущающуюся темноту, ощущая себя старше, мудрее. Ее не заботило то, что это чувство было иллюзией, а не решением проблем.