Кэтрин Уэбб - Девушка из Англии

Потом Мод подошла к Фатиху и встала рядом с ним. Она едва могла дышать. Высокий мужчина с лисьим лицом, с темными волосами и усами был одет как араб, но шелушащаяся от загара обгоревшая кожа белого человека не оставляли сомнений в том, кто он такой. Ее ноги подогнулись, в глазах потемнело. Она схватила мужчину за плечо и судорожно сжала его, боясь, что тот мертв.

– Этого не может быть, – прошептала она.

Фатих уставился на нее в замешательстве.

– В чем дело, Шахин? – спросил он.

Мод продолжала трясти до тех пор, пока человек не повернул голову и не приоткрыл глаза, совсем чуть-чуть. Чувство облегчения охватило ее, и она выдохнула:

– Натаниэль?

К тому моменту, когда они достигли подножия гор, Джоан потеряла счет времени. Ее мысли оставались далеко позади, в затопленном вади, где три дорогих ей человека сражались, а возможно, и умирали, а тот из них, за которого она волновалась сильнее всего, находился в самой большой опасности. Отвесные скалы остались позади, когда Уолтер Кокс вывел Джоан на невысокие холмы к югу от них, где находился форпост аскари, расположенный в древней круглой башне с радиоантенной на крыше.

На равнине дождя не было. Земля оставалась сухой, хотя неистовый ветер гнал по небу свинцовые тучи. Джоан отупела от усталости. Она не забыла, чтó Салим говорил об аскари, и помнила, как вероломно те себя ведут, но понятия не имела, что и кому должна об этом сказать. Да она и не могла этого сделать, не раскрывая, где была и с кем. Их впустил в башню коренастый мужчина с бегающими глазами и коротким носом, словно утонувшим в мясистых щеках. Он с явным интересом оглядел Джоан с головы до ног, и она только теперь поняла, что оставила никаб на горе. Без него она почувствовала себя голой. Небольшое помещение внутри башни было душным и вонючим, наполненным неприятным запахом давно не мытого мужского тела. К отверстию в деревянном потолке вела веревочная лестница. Наверху послышались чьи-то шаги, и из люка выглянуло лицо солдата, которому стало любопытно, что происходит внизу.

Общение между солдатом-аскари и Уолтером было затруднено скудостью словаря – первый знал всего несколько слов на ломаном английском, а второй столько же на арабском, но в конце концов сасовцу все-таки разрешили воспользоваться рацией и связаться с военной базой в Низве.

– Ждать придется недолго, – сообщил он Джоан. – С базы пришлют джип. Примерно через час он будет здесь.

– Благодарю, капрал Кокс, – сказала Джоан. – Спасибо, что спустились со мной вниз. Я знаю, вы предпочли бы остаться в горах вместе с вашими… товарищами. – Она не была уверена, что подобрала подходящее слово.

– Да. Так и есть.

– Вы впустую потратили время, – проговорила она. – И все из-за того, что я совершенно некстати свалилась вам на голову.

Уолтер ответил ей долгим взглядом, который нельзя было расценить ни как дружелюбный, ни как враждебный. Затем он смягчился:

– Не знаю, как вас угораздило попасть в горы и какую игру вы затеяли, но если бы вы не явились и не сообщили о ребятах в вади, то они, конечно, находились бы сейчас в гораздо худшем положении. Будем надеяться, полковник вам это зачтет. Но на вашем месте я бы не очень на это рассчитывал.

Уолтер кивнул ей, когда раздался звук двигателя «лендровера». Они встали, и Джоан поморщилась от боли в онемевших суставах и мышцах. Ей хотелось лечь и уснуть, и она спрашивала себя, сколько времени пройдет, прежде чем это удастся сделать. Выйдя из башни, девушка приготовилась к хорошей взбучке, но, конечно, за рулем джипа оказался не полковник Сингер, а простой оманский солдат, которого она никогда не видела раньше, одетый в мятую хлопчатобумажную форму и пахнущий чесноком. Он растерянно смотрел, как Джоан снимает и складывает промокшую абайю. Ее слаксы и блузка были такими же мокрыми. Пол джипа покрывали мешки.

– Там песок, – пояснил Уолтер, когда Джоан споткнулась об один из них. – На дороге могут быть мины. Как правило, мешки не помогают, но это лучше, чем ничего.

– Считается, что аскари отвечают за безопасность дороги, – осторожно заметила Джоан.

Уолтер кивнул.

– Отвечать-то они отвечают. Но половина в сговоре с Талибом и бен-Химьяром[148], – проворчал он, и Джоан с облегчением кивнула, радуясь, что это уже известно.

Двигатель взревел, и они тронулись в путь. После размеренной, неспешной жизни в горах езда на джипе показалось Джоан верхом лихачества. Она смотрела на пролетающий за окном пейзаж, уносясь все дальше и дальше от брата, но вскоре ей пришлось закрыть глаза, потому что это мельтешение вызывало головную боль. Тогда Джоан принялась беззвучно молиться, чтобы Чарли нашел Даниэля и спас его, хотя не совсем понимала, к кому именно эта молитва обращена.

Военный лагерь в Низве находился за пределами Старого города. Теперь, когда Джоан видела городские стены, дворцы и огромную крепость с земли, а не с воздуха, у нее возникло странное чувство узнавания, смешанное с чувством вины. Желание исследовать запретные места показалось детской забавой по сравнению с тем, с чем имел дело Даниэль. И с тем, что ему грозило. Всякое удовлетворение, которое она испытала, пускаясь в приключения, улетучилось. У нее не осталось повода собой гордиться, даже втайне. По просьбе Уолтера джип отвез их прямо к штабной палатке полковника Сингера. Когда они вылезли из машины, капрал покосился на Джоан и произнес:

– Может, будет лучше, если вы подождете здесь пару минут. Позвольте мне… объяснить ситуацию.

Джоан молча кивнула. Предстоящая встреча с полковником страшила ее, а не просто смущала, но все-таки это был не самый большой ужас. Настоящий кошмар остался в горах с Даниэлем, и даже вполне реальный шанс стать узницей форта Джалали не мог с ним сравниться. Она стояла, поскольку рядом с входом негде было присесть, засунув руки в карманы, и переминалась с ноги на ногу.

Прошло более получаса, прежде чем Уолтер появился вновь, и к этому времени она уже чувствовала легкое головокружение. Он вгляделся в бледное лицо Джоан, и его хмурое выражение сменилось извиняющимся.

– У вас усталый вид, – пробормотал он. – Простите. Я забыл, что вы не привыкли ко всему этому.

– Есть какие-нибудь новости? – спросила она.

Уолтер покачал головой:

– Входите, полковник Сингер хочет с вами поговорить. Я пойду распоряжусь насчет горячего чая и еды, а также переговорю с квартирмейстером, чтобы он выделил для вас палатку.

И он ушел – еще до того, как Джоан успела что-то ответить. Девушка робко приблизилась к входу и вдруг ясно вспомнила, как ее вызвали к директору школы, когда она измазала краской одноклассницу, которая дергала ее за волосы, – как испугана была, в каком шоке и ужасе находилась оттого, что вышла за рамки дозволенного. Джоан так и провела бы всю жизнь, боясь идти не в ногу, хотя на поверку это оказалось совсем не страшно. Получалось, это и означало жить. Очутившись в палатке, она различила в полутьме полковника за длинным столом, заваленным бумагами. В одном его конце стояла рация, за которой сидел радист в наушниках. Когда Джоан вошла, он не поднял головы – в отличие от полковника Сингера.

Тот пристально смотрел на нее долгое время. Его голубые глаза не выдавали эмоций. Выражение его лица было сосредоточенным и оценивающим.

– Мисс Сибрук, – произнес он в конце концов, – садитесь. Насколько я понимаю, сегодня у вас выдался трудный день.

– Спасибо, – сказала Джоан, с благодарностью опускаясь на раскладной холщовый стул.

– Итак, не могли бы вы рассказать, как оказались на Джебель-Ахдаре? И откуда узнали, какую позицию занимает отряд вашего брата? Полагаю, вы были с ним в каком-то контакте?

– О, вовсе нет. Я наткнулась на них случайно.

– На огромном горном массиве, который удерживают повстанцы, вы нашли подразделение брата случайно?

– Да. В конце концов… на склонах не так уж много троп.

– Понятно. А теперь о самом интересном, то есть о том, как вы очутились на Зеленой Горе. Знаете ли вы, что Роберт Гибсон едва не лишился рассудка? Да и вашему жениху, я уверен, тоже будет интересно узнать, что вас наконец нашли.

– Я просто… мне было нужно… между мной и женихом возникли кое-какие проблемы. И мне пришлось уйти.

– Итак, вы отправились в одиночку на вражескую территорию, невзирая на то что это строго запрещено. Невзирая, наконец, на то, что это чистое безумие.

– Да.

– Вздор! Я не верю ни одному вашему слову.

– У вас есть какие-нибудь сведения о солдатах, попавших в засаду? Чарли удалось им помочь? Пожалуйста, я должна знать.

Вошел слуга в белом фартуке. В руках он держал поднос, который поставил на стол перед Джоан. На подносе были хлеб, фрукты и чай. Девушка сразу потянулась к нему, но Сингер пододвинул его к себе, подальше от гостьи.

– Еще не время. Мы пока беседуем, – проговорил он.

Джоан поняла свое положение и вздохнула.

– Могу я, по крайней мере, выпить воды? – спросила она тихо.

Полковник налил стакан воды из кувшина, стоявшего рядом с ним, и пододвинул к ней.

– Вы пропали две с половиной недели назад. И вас встретили спускающейся с горы, занятой вражескими боевиками и подразделением вашего брата. При этом вы были одеты как арабская женщина. Объясните, – потребовал он и сурово посмотрел на Джоан.

Та сделала глоток и поняла, что объяснения дать не сумеет. Девушка не могла придумать такой истории, которая звучала бы хоть сколько-нибудь убедительно, а правду сказать не могла. Она не могла признаться, что знает Салима, ведь тогда встал бы вопрос о том, как они познакомились, и возникли бы подозрения, что именно она навещала его в Джалали, скрыв под никабом лицо. Она молчала, пока тишина не стала угрожающей.

– Насколько я понимаю, вы завели с Мод Викери довольно теплую дружбу, пока были в Маскате, – продолжил наконец полковник Сингер.

– Я так думала. Пока… – Джоан едва не привстала с места, вспомнив о холодном приеме, который ждал ее в доме Мод после побега Салима. – Какое отношение имеет ко всему этому Мод? – спросила она вместо ответа.

– Мы знаем, что эта женщина поддерживает притязания имама на суверенитет внутренних областей. Султан Саид подозревает ее уже давно. Она жила в горах в течение многих лет, прежде чем он пригласил ее в Маскат, в первую очередь желая приглядывать за ней, а также чтобы пресечь щедрые пожертвования в казну имама Галиба.

– Я об этом не знала. – Джоан замолчала, вспоминая неизвестных людей, которых она видела приходящими к Мод и уходящими от нее, а также о тяжелых сумках и пакетах, которые они часто приносили и уносили. – Я всегда думала, что мисс Викери находится в хороших отношениях с султаном Саидом и дружила с его предшественниками, – сказала она.

– Пожалуй. Или притворялась, будто это так.

– Я все еще не понимаю, как Мод Викери связана с моим пребыванием в горах.

– И я тоже. Но думаю, что со временем мы это выясним, – заметил Сингер.

Вновь воцарилось молчание. Он подался вперед, облокотившись на стол, и побарабанил по нему пальцами.

– Есть правила, мисс Сибрук. Здесь не Англия. Вы не можете просто пойти туда, куда захотите, к тому же когда вам заблагорассудится, и не ожидать для себя никаких последствий.

Джоан чувствовала всю тяжесть его пристального взгляда и весомость выдвигаемых против нее обвинений. Голова снова разболелась, а от голода стало подташнивать.

– Я очень устала, полковник Сингер, – проговорила она слабым голосом. – Пожалуйста, скажите, что с Даниэлем?

Полковник подумал еще пару секунд, а затем толкнул поднос к ней.

– Я докопаюсь до истины, мисс Сибрук, будьте уверены. А вестей о наших людях в горах еще не поступало. Похоже, мы потерпели очередное поражение. Каждый раз, когда мы намереваемся застать этих негодяев врасплох, они точно знают, когда и где мы собирается их атаковать.

– Погонщики мулов, – выпалила Джоан прежде, чем успела прикусить язык.

Сингер уставился на нее:

– Это так? У меня были подозрения. Выпейте чая, мисс Сибрук, а потом пойдите отдохнуть. И не вздумайте скрыться. Надеюсь, я выразился достаточно ясно? Я пришлю за вами, если будут новости.

Молодой солдат отвел Джоан к офицерской палатке, которую спешно освободили к ее приходу. На кровати лежали подушка с одеялом, но простыней не было. У письменного стола стоял раскладной стул. Джоан присела на него, поставила поднос на стол и принялась за еду. Но поняла, что есть ей не хочется: Джоан устала и была слишком занята своими мыслями. Она спрашивала себя, не Даниэлю ли принадлежит эта палатка, и задавалась вопросом, вернется ли ее хозяин. Когда Джоан подошла к койке, она вспомнила о поцелуе, увиденном в Бейт-аль-Фаладже, и ей стало интересно, так же Рори боится за Даниэля, как и она, и что почувствовал бы Рори на ее месте? Она спрашивала себя, любят ли они друг друга столь же сильно, как она некогда любила Рори, или их чувство совсем иное. Это было выше ее понимания. Голова отяжелела от путаных мыслей и страхов, а потому когда она легла, то заснула почти моментально и спала спокойно, без снов.