Линда Ли - Девушка из бара

Ошеломленный, Бобби молчал.

– Когда я обвинила его в этом, он просто рассмеялся мне в лицо и сказал: «Ну и что? Бобби слишком занят тем, что отбивается от красоток, улыбается фотографам да направо и налево сорит деньгами. Он даже не заметит, если я тоже немного истрачу».

Бобби почувствовал, как в нем закипает злость. Из ненавистного безотчетного страха перед бедностью он всю жизнь бился изо всех сил и платил кровью за каждый добытый доллар. Даже сейчас, когда у него было больше, чем он мог бы потратить, он не позволял себе расходовать деньги попусту. Но потом Бобби заставил себя успокоиться. Аллигатор есть Аллигатор, на то у него и прозвище такое. Но он его друг. Нужно поговорить с ним по поводу денег.

– Ты жестоко обошлась с ним, Бет.

– Как и он с нами! Но ты прощаешь ему любые выходки, потому что жалеешь его. Он так и сказал, и, я уверена, оставь я решение за тобой, ты ничего не предпринял бы. А он наглел бы все больше. Поэтому-то я и уволила его. Ему еще повезло, что я не сообщила полиции. Хотя следовало бы сделать это.

Бобби стиснул челюсти.

– Я не стану доносить на него, можешь ты это понять?

– Да, но и ты пойми. Я люблю тебя, Бобби, и ты знаешь это. Но если ты хочешь, чтобы я в твое отсутствие помогала тебе в баре, то я должна быть наделена правом принимать какие-то решения.

Он пристально посмотрел на сестру. Она никогда не противоречила ему так явно и никогда ничего не требовала. Бет знала, как плохо он владел собой, когда его выводили из себя. Но сейчас она как будто специально провоцировала его на серьезный конфликт. Бобби не нравилось, что он вдруг начал терять контроль над ходом своей жизни. Он трудился десятилетиями, чтобы заполнить свою жизнь тем, в чем остро нуждался. Он увлекся футболом в юности, и у него это хорошо получалось. Когда же он начал передавать пасы в одно касание перед заполненными зрителями трибунами, его жизнь приобрела еще больший смысл. Вся его жизнь была связана с болельщиками, тренерами и игроками, на которых он всегда мог положиться. Что он будет делать без футбола?

Бобби вспомнил о том, что сказали доктора. Предупреждение. Откровенный разговор о его возрасте и о тех жертвах, которые его тело приносило на алтарь футбола. Накапливавшиеся в течение жизни футболиста травмы. И последствия.

Воспоминания отозвались горьким привкусом во рту и капельками холодного пота на лбу. Бобби твердо решил про себя, что вернется в игру на финальной стадии чемпионата и выиграет еще один Суперкубок. Только после этого, возможно, он подумает о том, как жить без футбола.

Отбросив эти рассуждения, Бобби начал было поворачиваться к офису, но Бет оказалась проворнее и ухитрилась втиснуться между ним и дверью, преградив ему путь. Раскинув руки, она распласталась по двери, и сверкающая латунная табличка с надписью «Бобби Мак» оказалась как раз над ее головой.

– Так что ты скажешь, Бобби? Могу я принимать решения или мне уйти?

Он почувствовал раздражение и устремил на сестру пронизывающий взгляд, но она не отвела глаз. Бет спорила с ним, но, как это всегда было в его отношениях с ней, любовь взяла верх над гневом. Бобби знал, что никто на свете не понимает его так, как она. Никто не знал, что им пришлось пережить. Никто.

Он вдруг почувствовал, как губы кривятся в непроизвольной улыбке.

– Хорошо, Бу, твоя взяла.

Бобби увидел, какое облегчение она испытала от его согласия, хотя ни за что не призналась бы в этом. Его сестра была точно такой же упрямой, как и он. Если бы он сказал «нет», она ушла бы, несмотря на боль, которую испытывала бы при этом.

Взгляд Бет смягчился, и Бобби был уверен, что она сейчас сглатывает подступавшие слезы. Он наклонился и сцепил свой указательный палец с ее. Детская игра. Они тогда говорили: «Вместе навсегда».

– Я не смог бы сделать это без тебя, – сказал он, – никогда не смог бы.

Бет закрыла глаза.

– Я рада, что ты вернулся домой.

– Я тоже. А теперь отойди, мне нужно поработать.

Она вскинула голову и выставила вперед руки, не подпуская его к двери.

– Ну же, Бет. Ты выиграла схватку, теперь дай мне заняться делами. Мне нужно позвонить Стримеру.

Опершись на костыли, он осторожно приподнял и отставил ее в сторону, улыбнулся и взялся за дверную ручку.

– Подожди!

Бобби вздохнул.

– Бет, что, черт побери, с тобой сегодня происходит?

– Я... я наняла нового менеджера.

Бобби это не понравилось.

– Не сказав мне ни слова?

– Ты только что согласился, что я должна обладать правом принятия решений. Вот я и приняла решение.

Уже по одному ее виду, по тому, как она оборонительно нахохлилась, Бобби понял, что ему не понравится ее выбор. Теперь он знал, чего она добивалась с самого начала. И преуспела в этом.

– Если ты взяла на работу одного из этих манерных ресторанных парней, которые привыкли подавать пиво в причудливых бокалах, то я...

– То ты что? Уволишь меня? Скажу сразу, я не нанимала парня, которому нравятся причудливые бокалы.

Бобби нахмурился и посмотрел на дверь кабинета.

– Я наняла женщину.

Он замер, затем медленно повернулся.

– Что?

Бет выставила вперед подбородок.

– Я наняла женщину с прекрасными рекомендациями и отличным послужным списком. Она приступила к работе на прошлой неделе. Я разрешила ей жить в квартире на втором этаже.

– Ты же знаешь, что я против того, чтобы моим бизнесом здесь руководила какая-то женщина.

– Я тоже женщина и принимала участие в решении многих деловых вопросов, касающихся твоего бизнеса.

– Ты моя сестра. И ты знаешь, что важно именно это.

– Но она действительно хороша и достигла прекрасных результатов. И если ты посмотришь бухгалтерские книги, то поймешь, что заведению нужен человек, действительно хорошо разбирающийся в деле.

– Меня не интересует, насколько она хороша. Избавься от нее.

– Но ты даже не встречался с ней.

– И не собираюсь.

– Встретишься. Говорю тебе, Бобби, если ты испортишь все сейчас, то потом очень пожалеешь. Я говорю серьезно.

Бобби выругался. Когда же он вошел наконец в свой офис, то оказался лицом к лицу с незнакомой женщиной. Она стояла за его столом, на котором вместо привычных призов и его любимой кофейной кружки с надписью «Сладкая штучка» диссонансом выстроились растения в горшочках, макраме и фарфоровая чайная чашка.

Он остановился как вкопанный. Женщина была небольшого роста, во всяком случае, по сравнению с ним, хрупкая, с большими карими глазами и с такой светлой кожей, какую ему еще не приходились видеть, отчего казалась словно бы выхваченной светом фар. Первой мыслью, пришедшей Бобби в голову, было то, что она растает тут же, на полу офиса, от одного его резкого слова.

На ней был голубой свитер с маленькими перламутровыми пуговицами. Волосы были зачесаны наверх и собраны в свободный пучок, что придавало ей строгий и чопорный вид – ничего общего с женщинами, которых он когда-либо знал, и уж тем более теми, с кем у него были романы. Только вот рот не вписывался в ее строгий облик. Губы полные, чувственные. Такие губы, от одного взгляда на которые мужчина возбуждается.

Проклиная себя за подобные мысли, Бобби подумал, что ему сейчас недоставало только осложнений из-за робкой маленькой библиотекарши с соблазнительным ртом. Мало ему сложностей, которые у него уже есть.

– Э... мм... – нерешительно начала она, поправляя воткнутый в волосы карандаш, – вы, должно быть, мистер Макинтайр?

– Бобби, – сквозь зубы проговорила Бет, – это Лейси Райт. Твой новый менеджер.

От нервно сведенных плеч женщины исходило напряжение. Но она постаралась скрыть это, неожиданно задрав вверх подбородок; в ее карих глазах сверкнула решимость.

Она протянула руку с коротко остриженными ногтями, а Бобби только и мог, что смотреть на нее, пока Бет не толкнула брата в спину.

Их ладони соединились. Несмотря на строгое выражение на лице женщины, Бобби сразу ощутил, как в нем разлился жар, и прищурил глаза. Она энергично, по-деловому, тряхнула его руку. Он почувствовал облегчение и вовремя спохватился, чтобы не улыбнуться. Все встало на свои места. Несмотря на хрупкий вид женщины, ее рукопожатие было крепким, и Бобби подумал о тех деловых дамах, которых он встречал ранее. Они из кожи вон лезли, чтобы доказать свою мужественность. Он ненавидел, когда нежная женщина пыталась вести себя по-мужски.

Бобби не решился признаться самому себе, что сначала обвинял ее в излишней нежности, потом в излишней твердости – и все это на протяжении каких-то десяти секунд. Эта женщина странно действовала на него, вызывая ощущение жара глубоко внутри, и ему это не нравилось.

Ему так и хотелось сказать этой маленькой серенькой мисс, чтобы не тратила зря время и бросила ко всем чертям это занятие. Но он поймал на себе настойчивый взгляд Бет и сдержался. Бобби мог пойти против кого угодно, но только не против Бет.

Он продолжал мучиться, пока не осознал, что если он не может уволить эту женщину прямо сейчас, то это вовсе не значит, будто эта маленькая мышка выдержит его обращение и захочет и дальше работать на него.

Конечно, ему трудно будет вызвать ненависть этой чопорной серенькой мышки. Бобби прекрасно знал, какое воздействие он оказывает на женщин. Но ему придется поработать над этим, загонять ее так, чтобы она не смотрела на него сквозь розовые очки. Как только у нее пройдет страстная влюбленность, которую новый менеджер, несомненно, испытывает к нему, она обнаружит, что эта работа не так уж и привлекательна, как ей поначалу казалось, и уволится. Тогда Бу придется признать, что она была не права в отношении этой мисс Райт.

Губы Бобби тронула едва заметная улыбка.

Лейси Райт стояла за массивным столом, по другую сторону которого находился столь же массивный, вперивший в нее пронзительный взгляд мужчина. Какое-то недолгое время Лейси могла только смотреть на него.

Он был высоким, намного выше ее, с широкими плечами и узкой талией. Его мужественное лицо вполне могло принадлежать кинозвезде. Зачесанные назад черные волосы касались воротника спортивной рубашки с длинными рукавами, заправленной в обтягивавшие бедра джинсы «вранглер». На ногах ботинки с широким рантом, популярные среди техасцев. У мужчины были синие глаза и полные губы; его не портили ни сломанный в игре нос, ни шрам на волевом квадратном подбородке. Он принадлежал как раз к тому типу мужчин, при встрече с которыми у большинства женщин подгибаются коленки.

На мгновение Лейси захотелось быть красивее, выше, стройнее и одетой иначе, а не в этот свитер с высоким воротом. Этот мужчина отличался грубоватой, чувственной красотой, от которой ее бросало то в жар, то в холод. Кожа покрывалась мурашками при мысли о том, что она может протянуть руку и коснуться его. Наверное, все женщины при встрече с ним испытывали такое желание.

Эта мысль заставила ее настроиться на деловой лад. Лейси не относила себя к большинству женщин. Последние годы она слишком много работала и не собиралась опускаться до таких глупостей, как страстная увлеченность человеком, возведшим плотские утехи в ранг искусства. Так что этому, словно сошедшему с киноэкрана, атлету не удастся сбить ее с избранного пути.

– Бет, – ласково обратился Бобби к сестре, что явно контрастировало с выражением его глаз, – я знаю, тебе нужно возвращаться к детям. Пожалуй, ты уже можешь отправиться домой и оставить нас с мисс... – Он намеренно запнулся и взглянул на руку Лейси, чтобы удостовериться в отсутствии обручального кольца.

Лейси стиснула зубы, но выдавила из себя улыбку.

– Да, именно «мисс». Хотя я предпочитаю «миз»[3].

– Конечно, и это понятно, миз Райт.

Его мелодичное протяжное техасское произношение обволакивало и завораживало Лейси. Он смотрел на нее своими проницательными синими глазами, и у нее промелькнула мысль, что любой здравомыслящий человек поостерегся бы противоречить ему.

Вчера Лейси сидела в этом офисе, когда ворвалась Бет с известием о том, что Бобби возвращается в город. Бет была обеспокоена, нервно расхаживала по комнате и наконец решила, что их неожиданная встреча будет наилучшим выходом из этой неприятной ситуации. Лейси и тогда не особенно верила в это, а сейчас и тем более. Несмотря на медоточивую улыбку, не было похоже, что мистеру Бобби Макинтайру понравился этот сюрприз.

В который уже раз Лейси спрашивала себя, зачем она ввязалась в это дело. Она с трудом представляла себя в роли менеджера спортивного бара – средоточия мужского женоненавистничества, проявляющегося в виде огромных фотографий, выставленных напоказ кубков и непомерно раздутого самомнения. За ту неделю, что она проработала в этом удаленном уголке Техаса, она увидела больше едва одетых женщин и кичащихся своим самомнением мужчин, чем за всю свою жизнь. И все это еще до прибытия главного действующего лица.