Вика поплелась в ванную, только по дороге сообразив, что она раздета, но ни тот факт, что она в нижнем белье и майке, ни осознание того, кто ее раздевал, не взволновали ее сейчас.

Она чувствовала отупляющую усталость. От пережитого нервного напряжения и таскания на руках Степана всю ночь у нее болели все мышцы, у нее даже ногти на руках болели.

Горячая ванна немного помогла, ослабила боль, превратив ее из острой в ноющую. Вика с трудом вытерлась, заставляя себя двигаться. Белье и майку, которые она бросила на пол, раздевшись, пришлось задвинуть ногой в угол; наклониться, как оказалось при попытке, она была не в состоянии. Завернувшись в большое махровое полотенце, Вика отправилась на поиски рюкзака, обнаружила его на кухне, взяла за лямку и потащила по полу в комнату. Она достала чистую футболку, белье, надела и, собравшись с силами, в три приема, с передышками, натянула на себя джинсы.

Вика сидела на кровати, облокотившись локтями на колени, опустив голову, и уговаривала себя встать и дойти до кухни. Чай, пожалуй, она не осилит: заваривать, наливать, мыть чашку, а вот просто воды очень хотелось.

Не постучавшись, вошел Егор и присел перед ней на корточки:

– Что-то болит?

– Все, – ответила Вика, не поднимая головы. – Я Степку всю ночь на руках носила, а он тяжеленький мальчик.

– Об этом мы потом поговорим, как ты вообще ушла из больницы.

– Потом, – согласилась она.

– Джинсы ты зря надела, теперь снимать придется.

– Это мне уже не осилить, но ты же распорядился: «чай», а на кухню надо как-то идти.

– Не надо, я принесу, ложись.

Он уложил ее, подчинившуюся беспрекословно, на кровать и второй раз за утро снял с нее джинсы.

– Где Степан? – спросила Вика.

– Смотрит мультики, – выходя из комнаты, ответил Егор.

Когда Егор принес чай, Вика изо всех сил боролась со сном. Стараясь не стонать, она поднялась повыше на подушке и взяла чашку двумя руками.

– Мне лучше не спать, а то опять кошмар приснится.

– Не приснится, я сделаю тебе сейчас пару уколов, и ты будешь спокойно спать, без сновидений.

Пока она пила чай, он что-то там делал на туалетном столике, Вика не видела, но когда он подошел к кровати, в руке у него было два одноразовых шприца, наполненных каким-то лекарством. Егор забрал у нее из рук пустую чашку, поставил на прикроватную тумбочку, ловко перевернул Вику на живот, задрал футболку, приспустил трусики и сделал уколы.

Наверное, ей должно было быть стыдно и всякое такое, что положено испытывать в столь неприятной ситуации. Наверное, но она спала уже тогда, когда он ее колол.

Егор вел машину и улыбался, поглядывая в зеркало заднего обзора.

Степка, ухватившись двумя руками за спинки передних сидений, просунул между ними голову и что-то увлеченно рассказывал всю дорогу. Егор слушал вполуха и думал:

«Зачем я оставил их у себя? Да еще настаивал! Почему вдруг мне так хочется разобраться в этом деле и защитить чужого ребенка, а заодно и его шалую мамашу? «Степан Шалый. 3 года!» Моему сейчас было бы четыре! Черт бы тебя побрал, Вика! Ну, положим, то, что ты сразу нашла себе другого мужика, было ясно и раньше, но что-то папаши не наблюдается ни в прошлом, судя по тому, что фамилия у ребенка твоя, ни в настоящем. Что, большая любовь не удалась? А парень замечательный! Умный, да еще с юмором и, скорее всего, здоровый, но анализы сделать надо!»

Егор посмотрел в зеркало. Степка подпрыгивал на сиденье и рассказывал считалку:

– Ехал Степа на коне, вел собачку на ремне, а мамуля в это время мыла фикус на окне!

Егор улыбнулся и, приняв мгновенное решение, перестроился в другой ряд.

«Спать она будет несколько часов, а парню явно некуда энергию девать, и я разомнусь заодно!»

Егор поехал в спортивный клуб, где был почетным клиентом, куда ходил, к сожалению, нерегулярно, чтобы провести спарринг или просто размяться.

Когда он, держа Степку за руку, вошел в вестибюль, навстречу им вышел Володя, директор клуба.

– Привет, Егор!

– Привет!

Они пожали друг другу руки.

– А это у нас кто? – спросил Владимир.

– Я Степан! – звонко представился ребенок.

– Ну, здравствуй, Степан, а я Владимир Петрович.

– Здрасте! – ответил воспитанный мальчик Степа.

– На тебя похож! – порадовал Егора Володя. – Одно лицо!

– Не выдумывай, это сын моей знакомой, – чувствуя раздражение, ответил Егор и спросил, уходя от темы: – Кто есть?

– Нет, дорогой, я тебя никому не отдам! Ты мне бой должен! – рассмеялся Володя.

– Реванша хотите, господин директор? – в тон ему поинтересовался Егор.

– А то! Должно же мне когда-нибудь повезти, может, ты не в форме!

– Даже не надейся! Мне вот только парня надо пристроить, чтобы он пар выпустил.

– А мы Леночку попросим, у нее как раз детская группа через десять минут в бассейне занятие начинает.

– Степан, – спросил Егор, – ты плавать умеешь?

– Умею, меня мама и бабушка в бассейн водят!

«Ну, прямо образцово-показательная мать! Быстрыми завтраками не кормит, в бассейны водит, из больницы ребенка умыкает!» – сам не понимая, что его завело, злился Егор.

– Вот и хорошо! – похвалил Володя. – Плавки найдем, шапочку и полотенце тоже. Идем, Степан, я тебя к тете Лене отведу, а она тебя познакомит с другими ребятами.

Степан доверчиво протянул ручку Володе и помахал Егору, прощаясь.

– Иди, резвись! – напутствовал Егор. – Только воду не глотай!

Он посмотрел вслед удаляющейся парочке. Вовка засмеялся чему-то сказанному ребенком, Степка подпрыгивал при каждом шаге, и Егор почувствовал непонятный внутренний дискомфорт. Он тряхнул головой, посылая подальше весь душевный сумбур, и пошел в раздевалку. Сумку со спортивной формой и полотенцем он положил в багажник еще в пятницу, собираясь в клуб, да так и не успел, и забыл вытащить, чему сейчас порадовался.

Прежде чем переодеться, надо было позвонить. Он набрал знакомый номер.

– Да! – ответил бодрый голос.

– Привет! Не разбудил?

– Какая разница! Привет, Егор, что-то тебя давно не было!

– Надо встретиться, Денис, – сразу перешел к делу Егор.

– Когда? – и никаких лишних вопросов.

Егор прикинул: часов до пяти Вика точно будет спать.

– В шесть.

– Я подъеду.

– Нет, лучше на нейтральной территории, – ответил Егор.

И опять, не задавая лишних вопросов, Денис уточнил:

– Где?

– Давай в «Сильвестре», чтобы и тебе, и мне было удобно. Это с Тверской направо…

– Знаю. Буду в шесть.

Реванш Володе не удался, но он смеялся и грозил:

– Нет, я тебя все-таки уговорю, Князев, в тренеры пойти! Буду зарплату офигенную платить!

– Мне моей вполне хватает, – отмахивался Егор.

Леночка привела Степана, в ожидании которого Егор сидел за столиком кафе в холле и потягивал сок. Степан был в восторге, глаза горели, ему надо было срочно-срочно рассказать, как он плавал.

Увидев Егора, мальчик выдернул ручку из ладони Леночки, побежал к мужчине и забрался на стул.

– Тетя Лена показала, как нырять, зажав нос, она сказала, глаза можно не закрывать, но я все равно закрыл!

– Молодец! – похвалил его Егор и подвинул к нему стакан сока, который предусмотрительно взял для него.

– Здравствуйте, Егор Дмитриевич, – поздоровалась Леночка, подходя к их столику. – Сдаю вам Степана на руки. У него очень хорошие данные, мальчик не боится воды, не боится нырять! Приводите его еще, сделаем из него пловца!

– Спасибо, Леночка, придем! – сдержанно поблагодарил Егор.

– Просто удивительно, как он на вас похож! – решила обрадовать его Леночка.

Егор поморщился.

Когда они вернулись домой, Степка уже клевал носом. Егор заглянул к Вике, она спала в той же позе, в которой заснула: лежа на животе. Он тихо закрыл дверь.

Егор помог Степке снять верхнюю одежду и, выдав новенькие, купленные в магазине тапочки, поинтересовался:

– Во сколько обычно ты ложишься спать?

– Днем? – уточнил Степа.

– Днем.

– После еды.

Егор вздохнул и усмехнулся:

– А во сколько у тебя обед?

Степан задумался, припоминая, и честно ответил:

– Перед сном!

– Ясно! – рассмеялся Егор. – Пошли обедать.

Не мудрствуя лукаво Егор сварил дорогие итальянские макароны, посыпал их тертым сыром, сделал овощной салат, торопясь накормить парня, прежде чем тот уснет. Степка ел с аппетитом, но поминутно зевал и уже ничего не рассказывал. Он заснул на кухонном диване, пока Егор убирал со стола и мыл посуду.

Уложив ребенка к Вике на кровать, Егор прилег на диване в гостиной, включил телевизор… и уснул.

Радуясь, что сегодня воскресенье и парковочное место нашлось почти у самых дверей бара, Егор выбрался из машины, вспоминая, как Вика его разбудила.

Он почувствовал горячую ладошку на плече и открыл глаза.

– Извини, пожалуйста, но у тебя уже третий раз звонит телефон, – тихо сказала Вика, протягивая ему его сотовый, переливающийся мелодией. Егор быстро сел, взял у нее телефон, потер ладонью лицо и спросил:

– Сколько времени?

– Почти пять, – ответила она.

– Спасибо, – поблагодарил он.

Вика кивнула и вышла, плотно прикрыв за собой дверь.

Он посмотрел на экран телефона. Звонила Света.

– Егор, ты где? – возмущенно спросила она.

«В жопе, причем в полной!» – промелькнула у него мысль.

– Здравствуй, Света, – вздохнул он.

– Что за дела, мы же договаривались? – отчитывала его дама. – Я тут одна, жду тебя у Митрофановых, тебя нет, трубку ты не берешь.

– Мы не договаривались! – оборвал ее он довольно холодно. – Я сказал тебе, что к ним не пойду!

– Господи, боже мой! Ну что за ребячество, Егор! Ну, допустил Юра ошибку, с кем не бывает, но все же в порядке: пациент жив, здоров и очень доволен.

«Да он его чуть не угробил, твою мать! Так ему хотелось прогнуться перед начальством и бабки срубить, что он не выполнил мои указания! Выгоню к чертовой матери, и как можно скорее! И глубоко наплевать на его крутую жену и почти кремлевские связи!» – завелся Егор.

– Света, все! Я сказал: нет!

– Но тебя здесь все ждут, они ради тебя все и затеяли, Юра хотел поговорить!

– Света! – предупредил Егор.

– Ну, ладно, ладно! – сбавила тон она. – Тогда я сейчас приеду.

– Нет, я сейчас уезжаю, у меня деловая встреча, – ответил Егор, прислушиваясь к веселому Степкиному смеху, доносившемуся из-за дверей.

– Егор, нам надо поговорить!

– Поговорим завтра, в клинике.

– Ты хотя бы понимаешь, что ведешь себя по-свински по отношению ко мне?..

– Я понимаю, обсудим это завтра! – ответил он.

Она бросила трубку.

Светлана Владимировна работала с ним в крутой частной клинике, слава богу, хоть не в одном отделении. Она была хирургом по специальности, но, как говорится, не по жизни, и стала неплохим администратором, в коем качестве и реализовалась. Их роман начался где-то полгода назад. Егора в это время навязчиво преследовала молодая девица, дочь очень серьезного дядечки, который был его пациентом, она не давала ему прохода, твердо решив каким-то непонятным вывертом в мозгу выйти за Князева замуж. В клинике, где невозможно ничего скрыть, все об этом знали, знал и ее папаша, который очень даже был не против, и даже мягко настаивал и подталкивал. Вот тогда-то Светлана Владимировна оказалась в нужный момент и в нужном месте, став непреодолимым препятствием на пути матримониальных планов молодой дивы и ее папаши.

Роман их длился, не развиваясь и не заканчиваясь, без энтузиазма со стороны Егора и большими надеждами и расчетами со стороны Светланы.

Конечно, он вел себя по-свински, а кто спорит! Света большая умница и заслуживает других, серьезных отношений, но, даже испытывая чувство вины, Егор ничего не собирался менять, отдав всю инициативу по разрыву отношений в ее руки. Его и так устраивало.

Ой, да ладно, чего уж там! До Светы была Надя, до Нади Марина, с ней они продержались дольше всех – целый год. Да много кого еще было!

Серьезных отношений Князев избегал по причинам, в которых даже не собирался разбираться.

Не хочу, и все!

Нормальный тридцатисемилетний мужик, у которого есть любимая работа, кстати, отнимающая почти все время, очень приличная зарплата, любимые родители, слава богу, живые и здоровые, друзья и весьма даже интересные любовницы!

Все хорошо, о чем переживать?


«А никто и не переживает! Просто как-то тошно это! Тошно, пошло, банально до ломоты в зубах!» – подумал он, входя в бар.

Егор пробежал взглядом по столикам, увидел Дениса, махнувшего ему рукой, машинально посмотрел на часы – без трех минут шесть.

Денис встал, когда Егор подошел к столику, они обнялись, радуясь встрече, похлопали друг друга по спинам.


Они познакомились в Чечне.

Никакие тусклое «дружба» или пафосное «боевое братство» не могут передать глубины прочного, какого-то духовного единства, возникающего между людьми на войне. Это прочнее любых родственных связей и юношеских дружб, выше любых моралей и общепринятого понимания родства, то единственно ценное, что прорастает из грязи, вони, мата, неистовости и крови вперемешку с кусками тел твоих товарищей.