– Алан, давай выйдем!

– И как же наступила смерть?

– Ничего страшного, – сказал я, утирая испарину со лба. – Со мной все в порядке.

– В данном случае, во вторник вечером, вскоре после того, как меня вызвали осмотреть пациентку, произошло то, чего я и опасался. Обширное внутрибрюшинное кровоизлияние и маточное кровотечение без видимых наружных признаков. По моему мнению, пациентка испытывала сильные болевые ощущения, и ей вкололи обезболивающее. Вскоре ее состояние резко ухудшилось, кровяное давление упало, температура понизилась, пульс стал нитевидным. Мы сделали ей переливание крови и провели весь комплекс реанимационных процедур, но спустя два часа наступила смерть. Очень трагический случай, сэр.

Коронер что-то записал.

– А теперь, доктор Фрейзер, позвольте напомнить, что вы все еще под присягой, поэтому советую вам с абсолютной честностью и прямотой ответить на мой следующий вопрос. Как по-вашему, можно ли было предотвратить трагическую смерть миссис Десленд?

«Нет! – едва не выкрикнул я. – Ее смерть была неотвратима! Ох, идите все к чертям и оставьте нас с Карин в покое!»

– В подобных случаях я всегда задаюсь таким вопросом, – медленно произнес доктор Фрейзер. – Видите ли, сэр, врачи ничем не отличаются от прочих людей. Нам часто приходится иметь дело со сложными заболеваниями, не поддающимися лечению. К сожалению, погрешности неизбежны. Следует заметить, что внематочная беременность протекает по-разному у разных пациенток. В некоторых случаях, особенно при ранней диагностике, она не смертельна. А в таких случаях, как этот, когда в медицинское учреждение пациентка попадает в невменяемом состоянии, а ее фаллопиева труба уже сильно повреждена, то вероятность смертельного исхода очень высока. Ничего больше я добавить не могу.

Коронер задал ему еще несколько вопросов, а потом пригласил Салливана дать показания о результатах патологоанатомической экспертизы, но их я уже не слушал. Сестра Демпстер молча вручила мне две таблетки и воду в пластмассовом стаканчике. Таблетки я принял без колебаний, – кажется, это был валиум, не знаю. «Карин, я здесь, – думал я. – Я тебя не покину. Я страдаю с тобой, любовь моя. Я всегда буду с тобой».

Когда я снова посмотрел на коронера, показания уже давал полицейский. Я прислушался. Какие-то глупости: вызов, поступивший в полицейский участок – отправлен наряд полиции – мистер Десленд – заросли ежевики – ссадины и царапины – невменяемое состояние. Все это было мне известно. Но вот дальнейшего я не ожидал.

– И что она сказала?

– Пострадавшая говорила по-немецки, сэр, и мистер Десленд, любезно ответив на мой вопрос, объяснил мне, как переводятся ее слова.

– Какие слова?

– «У меня не было жалости», сэр.

– Но под присягой вы не можете объяснить, что означали ее слова?

– Нет, сэр.

– Что ж, в таком случае благодарю вас, констебль.

Наступила пауза, которая постепенно превратилась в антракт, пока коронер, склонившись над столом, изучал свои заметки, вносил в них какие-то поправки и долго что-то писал на новом листе бумаги. Напряжение в зале снизилось, присутствующие начали негромко переговариваться. Два журналиста вышли, еще один, повернувшись к окну, точил карандаш.

«Доктор Фрейзер – очень гуманный человек, – подумал я. – Наверное, он наблюдал за смертью Карин, зная, что ничего больше не может сделать, и терзался от отчаяния, вот как я сейчас».

Наконец коронер выпрямился, оглядел присутствующих и официальным тоном призвал всех к порядку.

– А теперь продолжим наши слушания, – негромко произнес он.

Дождавшись полной тишины, он посмотрел на меня:

– Мистер Десленд, позвольте объяснить вам мои обязанности в настоящем разбирательстве. Как вам известно, моей первоочередной задачей является расследование причин смерти вашей жены. Мне уже ясно, что ее смерть вызвана естественными причинами, и этого никто оспаривать не станет. Но я также обязан расследовать обстоятельства, которые привели к ее смерти, а они, должен признать, весьма необычны. Более того, рядовые граждане сочтут их неординарными. Смею вас заверить, что у меня нет ни малейшего желания усугублять ваши страдания, однако же, надеюсь, вы согласитесь, что лучше, если я сейчас предоставлю вам возможность ответить на мои вопросы, чем если они останутся без ответа и станут впоследствии предметом пересудов и огульных домыслов.

– Да, сэр.

Он кивнул.

– В таком случае прошу вас рассказать, что в то утро произошло между вами и вашей женой. При этом попрошу вас обратить особое внимание на несколько возникших у меня вопросов – вам будет предоставлена возможность ознакомиться с ними в письменном виде, но сначала я должен объяснить их присутствующим. Надеюсь, вы понимаете, мистер Десленд, что вас ни в чем не обвиняют. Я просто собираю информацию.

– Да, сэр.

– Во-первых, позвольте напомнить присутствующим, что вы с женой проживаете в Ньюбери и во вторник утром прибыли в наши края на машине. За сто миль от дома. Судя по всему, вы выехали очень рано. Не знаю, планировали ли вы это путешествие заранее и какова была его цель. Но когда полицейские связались с вашим магазином, то ваша сотрудница сказала, что вы не предупреждали ее о своем отсутствии и вас ожидают на работе. Мне хотелось бы получить ваши объяснения по этому вопросу. А во-вторых – заранее прошу прощения, мистер Десленд, но мои обязанности вынуждают меня расследовать поступки весьма личного характера, – судя по всему, вы с женой совершили половой акт на пляже. Разумеется, там не было никого, кроме вас, но некоторые сочтут весьма странным такое поведение супругов, при условии что у вас есть собственный дом и все возможности для интимного уединения. Далее, примерно в это же время с пальца вашей супруги исчезло обручальное кольцо, – как я понимаю, оно обнаружилось у вас, вместе с ее венчальным кольцом. Затем, по невыясненной причине, вы с ней расстались. Любой здравомыслящий человек, беспристрастно рассматривая ситуацию, подумает, что это довольно странно. Естественно, возникает вопрос: что привело к расставанию и как вышло, что мистер Симс обнаружил миссис Десленд на обочине, без одежды, напуганную, в истерическом состоянии и в беспамятстве?

Потупившись, я чувствовал, что ко мне обращены взгляды всех присутствующих.

– Далее, примерно час спустя, после того как миссис Десленд доставили в больницу, полицейские, обыскивая местность, обнаружили вас, мистер Десленд, израненного и исцарапанного… погодите-ка, вот, по словам констебля Тэтчера, «с лицом, опухшим от ожогов крапивы». А когда полицейские сообщили вам, что ваша жена в тяжелом состоянии, вы ответили: «Знаю». Разумеется, сама миссис Десленд была не в состоянии объясниться, поэтому остается неизвестным, что именно произошло. Но мы с вами знаем, что, когда вы с констеблем Тэтчером выходили из ее палаты, ваша супруга произнесла по-немецки: «У меня не было жалости». Конечно же, нам это известно только с ваших слов, и вы, возможно, пожелаете опровергнуть это заявление. Но если вы не станете его опровергать, то мне хотелось бы узнать, что именно имелось в виду. Означает ли эта фраза: «Я не выказывала жалости» или же «Мне не выказывали жалости»?

Он умолк, окинул меня внимательным взглядом, а потом взял со стола листок и протянул нам. Брайан Лукас положил листок передо мной.

– Что ж, мистер Десленд, это всего лишь мои соображения, а не вопросы, требующие обязательных ответов.

«Его сдержанность – весьма эффективный прием, – подумал я. – Она оплетает тебя легкой и прочной сетью, из которой не выбраться».

– Вы в полном праве ответить на все или только на некоторые из поставленных вопросов или вообще ничего не отвечать. Возможно, мне следовало уведомить вас об этом ранее, но, полагаю, вы сможете принять решение на основании моих разъяснений.

Я на миг отвлекся, потому что дверь распахнулась. На пороге показалась молодая женщина в промокшем плаще; лицо ее скрывал клеенчатый капюшон. Она показала служителю какое-то удостоверение, тихонько скользнула в зал, села на скамью у входа, вынула из сумочки записную книжку и склонилась над ней.

Коронер, не дождавшись от меня ответа, негромко напомнил:

– Так что же, мистер Десленд, вы будете давать показания?

Я молчал, не отрывая взгляда от женщины. Она была мне незнакома и в то же время знакома; так караульные в ночи, остановив кого-то у ворот, не сразу признают в нем своего военачальника, так путник, изнемогающий от усталости и горя, не сразу признает случайного знакомого, бредущего навстречу. Сердце мое лихорадочно забилось. Я не верил своим глазам и больше не слышал коронера.

– Вы будете давать показания, мистер Десленд?

Женщина улыбнулась и, поднеся палец к губам, подняла голову и посмотрела прямо на меня. Карин!

Ну конечно же, она не бросила меня в беде! Все стало легко и просто. Я знал, где нахожусь и что должен сделать. Сущий пустяк – объяснить, что произошло. Разумеется, все эти недоумевающие, ограниченные люди, обитатели низшей ступени бытия, не смогут понять, что случилось. Им не выпало счастья быть знакомыми с Карин, а потому они достойны всяческого сожаления. Я им все объясню, снисходительно, но вежливо. С теми, кто не имеет, приходится изъясняться притчами, потому что слыша они не слышат и не разумеют. Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным. Подумать только, они воображают, что им удастся поймать Карин в свои дырявые сети! Что ж, как только они удовлетворят свое любопытство, мы с ней уйдем.

– Да, сэр, – ответил я и, не сводя глаз с Карин, принес присягу. – Я очень признателен вам, сэр, за предоставленную мне возможность рассказать, что произошло на пляже. Должен сказать, что я делаю это ради своей несчастной жены. Я не стану говорить о том, как глубоко скорблю, поскольку боюсь, что некоторые – к вам это ни в коей мере не относится, сэр, – могут решить, что я бесстыдно пользуюсь своим горем. Однако же я скорбел бы горше, если бы у меня не было возможности заверить присутствующих, что в тот роковой день мы с женой не ссорились и не обидели друг друга ни словом, ни тем более делом. Ничего подобного не было.

Я сразу понял, что коронер оценил мою уверенную, дерзкую манеру изъясняться. Карин с легкой улыбкой одобрительно кивнула, и я продолжил:

– Поэтому сейчас, сэр, я постараюсь исполнить вашу просьбу и своими словами изложу, что именно произошло.

– Благодарю вас, мистер Десленд.

– Видите ли, сэр, мы были женаты чуть больше шести недель. Должен заметить, поскольку об этом уже упоминалось, что, прежде чем мы познакомились, у нее был ребенок. К сожалению, он умер, незадолго до нашей встречи, и я, естественно, старался помочь ей справиться с утратой. Поэтому мы оба очень обрадовались, узнав, что она беременна. Моя жена отличалась импульсивным и, не побоюсь этого слова, страстным характером. Некоторые назвали бы ее поведение непредсказуемым. Да, ей были свойственны внезапные причуды. А я… признаюсь, сэр, что мне доставляло удовольствие ей потакать, и не только потому, что я ее любил, но еще и потому, что ее причуды весьма благоприятно отражались на наших совместных занятиях, а именно на поиске, приобретении и продаже старинного фарфора и керамики. Как вам известно, я профессиональный антиквар. Сфера моих интересов – керамические изделия. Хотя моя жена была новичком в этом деле, за короткое время она прекрасно зарекомендовала себя и по собственной инициативе приобрела несколько весьма ценных предметов. То есть, сэр, я пытаюсь объяснить, что не противился ее так называемым причудам, поскольку всецело доверял ее врожденному чутью.

Я поглядел на Карин, словно спрашивая: «Ну и как тебе?» – и прочел в ее взгляде: «Прекрасно, мы скоро будем вместе».

– Да, мистер Десленд, понятно, – официально, но в то же время сочувственно отозвался коронер.

– Мне следует упомянуть, сэр, что, как я уже говорил доктору Фрейзеру в больнице, моя жена не хотела проходить медицинский осмотр прежде, чем будет совершенно уверена в беременности. Я не стал возражать, поскольку догадывался, что так поступают многие женщины, ведь редко кто задумывается о возможности внематочной беременности.

Карин жестом велела мне сбавить тон. Я сразу ее понял, умолк и посмотрел на лежащие передо мной бумаги, словно бы собираясь с мыслями. В зале воцарилась тишина.

– В понедельник вечером моя жена по непонятной причине разволновалась и сказала, что ей хочется на несколько дней поехать к морю, и добавила, что в поездке у нас будет возможность поискать образцы старинного фарфора. Позвольте напомнить, что ей нравилось делать все по-своему и совершать внезапные, необъяснимые на первый взгляд поступки. Она предложила выехать из дома очень рано, чтобы избежать заторов на дорогах, и я согласился, решив, что днем позвоню в магазин и предупрежу сотрудников о нашем отсутствии. Зная, что в окрестностях много гостиниц, я не озаботился забронировать номер заранее. Однако же больше всего она хотела поехать к морю. Она любила море и тосковала по нему, поэтому мы сразу поехали на пляж. Моя жена не водила машину, поэтому всю дорогу за рулем был я. К сожалению, я плохо спал, как часто бывает, если приходится рано вставать, поэтому, когда мы подъехали к пляжу, очень утомился. Тем не менее путешествие меня радовало. Мы оба были в прекрасном настроении.