– Да, да, ты прав, Эдик! Как ты прав… Ужасно. Ну их к лешему, этих молоденьких.

– А она, Агния наша, уже взрослый человек с давным-давно сформировавшимся характером. Она такая – уже навсегда. А ей далеко за тридцатник, прикинь?

– Да-а?! Я бы ей ни за что больше двадцати пяти… ну, в крайнем случае двадцати восьми не дал! И, кстати, Эдик, Бог просто так такие лица не раздает. Чистая душа, значит. О-о, она мне все больше и больше нравится. Пожалуй, если ты этой Агнией не займешься, я за ней приударю.

– Во тебе! Фигу с маслом.

– Эдик, ты чего! Я же шучу! Ненормальный… Чувство юмора-то должно быть?!

– А я уже завелся. Все серьезно! Я к ней давно приглядываюсь, говорю. Так, все бегала, бегала мимо девочка с косичкой по нашему двору… Счастье, Миша, всегда рядом. Вот возьму и женюсь.

– Да ты подумай еще…

– А чего думать? – с серьезным лицом произнес Орехов. – Меня сейчас буквально озарило, она – моя женщина. Мне сороковник. Ни ребенка, ни котенка… Два развода. Если я хочу и дальше делать карьеру, надо жениться… Кстати, Антипов уже прямым текстом намекал: «Эдуард, хочешь из замов в начальники – приведи в порядок свою личную жизнь!»

Пару минут мужчины молчали. А затем Михаил Михайлович хлопнул себя по коленям:

– Ладно, все хорошо, лучше этой Агнии нет никого… Это я понял. Но она – согласится ли?.. Она к тебе – как?

– Супер, – с уверенностью заявил Орехов. – Насчет этого не беспокойся. Мы с ней завтра договорились встретиться.

– Ну ты шусте-ер, брат…

– Я думаю, медлить нельзя. Она как-то похорошела вдруг резко… Отстригла свою дурацкую косу… И уже другой человек, другая женщина! Поразительно, как у них это получается… А с этим… новым имиджем… ее уже не пропустят. Так что мне надо шевелиться.

– Ты говоришь, она из хорошей семьи?

– У нее отец – нотариус. Серьезный мужик. Кстати, ко мне хорошо относится.

– Нотариус? У нотариусов денег куры не клюют… – одобрительно покачал головой Михаил. – Тебе второй зачет, Эдик.

– Да, он при деньгах… Но мне на деньги насрать, ты знаешь.

– Ой, вот не надо… категорично так… бескорыстный ты наш! Деньги ему не нужны, можно подумать!

– Нужны, врать не буду. Но… ты понимаешь, Миша, есть вещи поважнее. Вот как здоровье, например, – его же ни за какие деньги не купишь. Удача, фарт… Семья. Карьера. И потом, мне от ее папаши ничего не обломится. Я же не дурак, все понимаю, все вижу. Не тот он мужик. Он еще лет сто проживет, вон жениться собрался… И на вид тоже – даже полтинника ему не дашь. У них, наверное, это семейное… Гены, гены хорошие! Так что деньги тут ни при чем.

– Да-а… Даже не знаю, к чему бы еще придраться! – Михаил развел руками. – Что тут сказать? Совет да любовь.

– А чего тут говорить? У меня не тот характер, чтобы сопли жевать. Пришел, увидел, победил.

* * *

В том, что отец не будет против ее свидания с Ореховым, Агния нисколько не сомневалась. Отец давал ей определенную свободу. Даже больше того – Борис Николаевич никогда ничего ей не запрещал. Другое дело – как он комментировал поступки дочери, ее решения, ее знакомых…

После таких комментариев хотелось убежать, спрятаться, закрыться в платяном шкафу и больше ничего не делать, ни с кем не встречаться.

Первый роман у Агнии случился еще тогда, когда она училась в педагогическом институте. За ней стал ухаживать юноша с параллельного потока, Вадик. Дарил цветы, водил в кино, читал стихи. Очень романтично и красиво. Однажды Вадик завел разговор о браке…

Агнии Вадик нравился, ничего против брака она не имела (наоборот, ужасно хотелось фаты, белого платья, тостов, родного человека рядом, который бы ее любил, любил, любил, который бы говорил ей ласковые слова, которого тоже можно было любить, любить, любить, ласкать, говорить слова… И снова любить его, и жить ради него, и все, все – ради него! Чтобы прямо сердце трещало, разрываясь от любви и нежности!).

Поэтому Агния пригласила Вадика домой – познакомить с отцом. Отец был не против знакомства с Вадиком, наоборот – даже заинтересовался личной жизнью Агнии: «Ну-ка, ну-ка, кого ты там себе нашла, Агуша?.. Приводи!»

Вечер знакомства. Небольшой ужин с шампанским – в их с отцом квартире. Вадик вел себя скромно, беседовал сдержанно, не поднимая ресниц, словно девушка, деликатно вкушал приготовленный Агнией оливье.

Отец говорил с Вадиком – вежливо, с пристрастием спрашивал: «А вы где живете, молодой человек? В общежитии? А сами откуда? А, из Саранска вы… Где собираетесь после свадьбы жить? Снимать, да-да-да… Или у нас, да-да-да… На родину после института ехать не собираетесь? Нет, я так и думал. А родители у вас кто? Понятно. Что ж, тоже нужные профессии. А кем работать планируете? Учителем? Что ж… Учителя тоже нужны! И Агуша учителем будет, и вы учитель… Семья учителей, да-да-да…»

Вадик поначалу отвечал охотно, не думая, но потом насторожился. Насторожилась и Агния – отец, не произнося ни единого оскорбительного слова, тем не менее подводил разговор к одному. К тому, что не произносилось вслух, но угадывалось точно: «Ты, братец, прохвост. Но не на того напал! Я тебе не позволю жить здесь. Снимать квартиру – денег у тебя не хватит. И вообще ты за моей дочерью ради московской прописки ухаживаешь!»

После его ухода Борис Николаевич бросил в лицо дочери презрительное: «Ну и дура ты!» Все.

А на следующий день, когда Агния с Вадиком встретились в институте, Вадик (взвинченный, полный сарказма и желчи) заявил, что они расстаются. «Вадик, но почему? Тебя мой папа чем-то обидел? Да бог с ним! Действительно, будем жить на съемной квартире!» – попыталась успокоить жениха Агния. «А на какие шиши?» – «Но ты же сам сказал…» – «Это нереально! И все нереально… И вообще, такое отношение… зажрались вы, москвичи!»

После Вадика, где-то через год, к Агнии пристал на улице нахальный молодой человек: «Красавица! Вы моя мечта!» Он буквально «заговорил» Агнию. Оказался тренером по баскетболу. Звали Геной. Несколько встреч – в основном встречались на баскетбольных матчах и прочих спортивных мероприятиях, затем неизбежное знакомство с отцом.

Но и тот совместный ужин закончился плохо. Отец был человеком горячим, ну и новый знакомый, Гена, тоже покладистым характером не отличался. Слово за слово – поругались. Гена ушел, хлопнув дверью, отец долго орал, что только его бестолковая дочь способна отыскивать таких удивительных уродов и хамов, как Гена.

Некоторое время Агния еще продолжала встречаться с Геной, но отец неизменно отчитывал ее за глупость и неразборчивость в кавалерах: «Иди-иди к своему чемпиону… Пусть он тебя научит мячик бросать! Ни на что другое мозгов-то у него не хватает…»

И как-то само собой так получилось, что она и с Геной рассталась.

Потом Агния окончила институт и три года работала в школе. Тогда ей было не до романов – работа ей нравилась, занимала все свободное время, все мысли. За Агнией ухаживал физрук, но безуспешно. Он был на тридцать лет старше ее, сильно пил по вечерам, в одиночестве (это выяснилось позже, но чувствовалось всегда – уж больно вял, несчастен бывал он днем), и Агния, как ни старалась, влюбиться в физкультурника так и не смогла.

Потом отец сказал, что это глупо – корячиться за копейки, и предложил Агнии работать у него, в нотариальной конторе секретарем. Как не согласиться? Родной же отец зовет к себе… И вот тогда, когда Агнии было лет двадцать восемь, у нее случился очередной роман – с молодым человеком, системным администратором по профессии.

Очень приличным, очень скромным и сдержанным. Звали Юрой.

В гости к Агнии Юра отказался идти категорически. Он как-то сразу, инстинктивно, издалека – понял ситуацию с отцом Агнии.

Зато к себе Юра звал несколько раз – сидели, пили чай в присутствии его матери, добрейшей женщины, дерматовенеролога по профессии, которая была кладезем всяческих историй о своих пациентах. Очень часто Агния и Юра ходили на выставки и концерты. Очень много говорили и спорили об искусстве. Но дальше поцелуев и объятий дело не шло.

С Юрой Агния встречалась года четыре, в последний год начала догадываться, в чем дело. После нескольких случайностей (то бардачок в машине открылся, вывалив Агнии на колени стопку мужских журналов с откровенными красотками, то в его ноутбук она не вовремя заглянула, узрев там все тех же красоток, и т. д и т. п.). Словом, Юру реальность не интересовала. Да, а все время ее знакомства с Юрой отец остроумно смеялся над кавалером дочери. Причем Борис Николаевич, тоже в глаза не видев Юру, интуитивно и точно «угадал» его, называл Юру – «этот твой, любитель виртуальности».

И Агния с Юрой расстались.

…Но к Эдуарду Орехову отец уж точно никак не мог придраться. Настоящий мужчина.

Но пусть Борис Николаевич и хорошего не говорит. Ничего не говорит. Это ее, Агнии, жизнь. Все, хватит. К счастью, в субботу отца не было дома… Не пришлось врать – куда, с кем идет.

И вот в пять вечера раздалась трель мобильного.

– Алло, Агния? Я жду. – Эдуард.

– Иду.

Все просто, ясно, четко.

Агния надела пальто и, не застегиваясь, сбежала по лестнице. Это у них было семейное – они с отцом редко когда пользовались лифтом. Быстрее по ступенькам сбежать, с четвертого-то этажа…

– Агния… – Орехов подал ей руку, когда она выходила из подъезда. – Привет. Моя машина там, со стороны улицы… Во двор не проедешь. Паркуются тут не пойми кто… Надо ворота ставить, и как можно скорее! Тут лужа. Давай через двор?

Они пошли через двор.

– Ты не сказала отцу? – спросил Орехов.

– О чем? Что я с тобой? Нет.

– Что за кошка между вами пробежала… – усмехнулся Орехов, сверху вниз глядя на Агнию.

– Нет никакой кошки. Отец по делам уехал. Или к Полине. Я уж не знаю…

– Полина – это невеста Бориса Николаевича?

– Да.

Снег под ногами – истоптанный, темный. В деревьях кричат галки. Светло. Промозглый, свежий ветер…

На миг, проходя по двору, Агния опять вспомнила прошлое. Лето, компания молодых людей, девушка на качелях, переборы гитарных струн, смех – беззаботный, бездумный… Все счастливы, все живы. Вся жизнь впереди. Подумать только – прошло восемнадцать лет, и она, Агния, снова идет по тому же месту, но… как все изменилось! Что сбылось? Ничего. Счастье? Нету. Умерла мама, убили Марину.

«Надо спросить Эдуарда о Марине. Хотя – зачем? Прошлое не вернешь, ничего не исправишь. А я навек породнилась с убийцей. Нет, не породнилась, а… Как это назвать, каким словом определить то, что произошло позавчера? Но в истории моей жизни Григорий теперь прописан навечно».

…За воротами, у дороги, стояла машина Орехова – черная «Ауди».

– Прошу… – Эдуард распахнул перед Агнией дверцу. Сел на водительское место, потянулся назад, положил Агнии на колени розу. – Пристегнись.

«Может быть, я поторопилась? Кто гнал меня, кто заставил пойти за Харитоновым? Каких-то два лишних дня я могла подождать?! Ведь у меня теперь, кажется, есть тот, кого ждала всегда. Эдуард – это Рауль? Впрочем, лучше не думать, ни о чем не жалеть. Не гадать, не выгадывать, а… просто жить!»

Ресторан, в который Орехов привез Агнию, располагался в центре. Не так уж долго пришлось ехать, да еще без пробок почти – выходной день.

Внизу был гардероб. Разделись.

Агния – в том же офисном виде, что и ходила на работу. Черная узкая юбка до колен, белая блузка с высоким воротником. Краем глаза девушка поймала свое отражение в зеркале – не слишком ли просто, невзрачно она одета?

Хостес повела их с Эдуардом вверх по лестнице, в зал.

Нечто вроде отдельных кабинетиков, отгороженных друг от друга невысокими коваными ширмами, увитыми цветами. Все на виду, но вместе с тем – раздельно, уютно. В один из таких кабинетиков посадили и Агнию с Ореховым.

– Прошу… – на стол перед Агнией положили меню.

Агния принялась листать его – названия блюд, цены… Все очень серьезно и красиво. Тапер за роялем играл негромко и ненавязчиво. Агния не привыкла к таким ресторанам, они с Ингой посещали заведения, что называется, мидл-класса, где основными посетителями были студенты, мелкие клерки…

– Агния, ты что будешь? – Эдуард заглянул к ней в меню.

– Вот эту рыбу. Без гарнира, – Агния ткнула пальцем в картинку.

– Хорошо. Девушка, нам дорадо на гриле, отбивную из телятины с запеченным картофелем, жюльен, вот этот салат, вино калифорнийское… Агния, ты точно ничего больше не хочешь заказать? Нет? Ну ладно… Все. С десертом потом разберемся. – Сделав заказ, Эдуард чуть перегнулся через стол, взял Агнию за руку. – Рассказывай. Как живешь?

Агния подняла голову, сразу же попала в плен его взгляда – внимательного, цепкого. Уже не спрятаться.

– По-разному.

– А с отцом что?

– Да все в порядке! – отмахнулась Агния. – Послушай, Эдуард… а вы правда хотите с отцом наш двор в автостоянку превратить?

– Не весь. Часть. Хотим, чтобы часть двора отдали под строительство народного гаража. Прикинули – можем рассчитывать на тридцать пять машино-мест.