— О да, спасибо, — последовал нетвердый ответ от Лотти. В отличие от своей кузины она еще не вполне овладела искусством вести светские беседы и, когда к ней обращались, ужасно краснела.

— Рад слышать это. Я нахожу, что в театрах очень жарко в это время года. — Затем, повернувшись к Хелене, продолжил: — Это очень скучная опера, если мне не изменяет память. Я слушал ее несколько дней назад и должен признаться, что не совсем понял ее содержание. А эта сопрано! — Наклонившись к ней, он слегка понизил голос. — Клянусь, я несколько раз затыкал уши!

Услышав тихий смех Хелены после легкомысленного осуждения Чарльзом ведущей певицы оперного театра, графиня бросила на внука осуждающий взгляд.

— Ты очень хорошо знаешь, что целью нашего визита было не смотреть плохую оперу, — напомнила она ему. — Мы пошли, чтобы нас могли увидеть как можно больше людей, и должна сказать, что в этом мы преуспели! — Затем, глядя на Маркфильда, добавила: — Ты согласен, Ричард?

Граф, который сейчас исподтишка наблюдал за оживленным лицом Хелены, не сразу нашелся что ответить. Он опять позавидовал тому, насколько легко все, кроме него, могли вызывать ее смех. Потеряв нить разговора, он ограничился тривиальным замечанием по поводу толпы людей возле ложи принца-регента.

— Как бы там ни было, — заключила графиня, — наше присутствие произвело впечатление, и я чувствую, что сегодняшняя экскурсия заставит болтать еще многие языки. Более того, сегодня вечером мы приглашены на ужин к леди Кеттлшем, который, несомненно, добавит воды на мельницу слухов. Я думаю, будут танцы, что обычно заставляет жернова крутиться быстрее.

От реакции на эти слова Ричарда спасло появление на дороге бабушкиной приятельницы.

— Сэлли Джерси! — воскликнула графиня, оживленно махая рукой одной из пассажирок нарядного фаэтона, который к ним приближался. — Как я рада вас видеть! — Затем, повернувшись к Хелене, она шепотом велела ей изобразить самую очаровательную улыбку, чтобы понравиться ее светлости, добавив при этом: — Ее светлость считается самой влиятельной из патронесс Олмака, а я знаю ее с тех пор, как она была девочкой. Так что у меня есть все основания надеяться убедить ее покровительствовать нам.

Велев своему кучеру подъехать поближе, леди Джерси приветствовала графиню любезной улыбкой.

— Значит, вы вернулись в город, леди Изабель, и с новой протеже, как я слышала! Осмелюсь предположить, что вам требуются поручители?

Затем, сгорая от любопытства увидеть своими глазами молодую леди, о которой она слышала в последние дни такие восторженные отзывы, леди Джерси наклонилась вперед и направила лорнет в сторону Хелены. Та в свою очередь, затаив дыхание, заставила себя изобразить самую обворожительную улыбку, пока оценивающий взгляд патронессы скользил от ее шляпки к кончикам ее туфель и обратно, к лицу.

— Она, конечно, достаточно хорошенькая, чтобы быть принятой в наш круг, — наконец изрекла леди Джерси, откинувшись на спинку диванчика. — Однако занятие ее отца является некоторым препятствием. Правда, есть мнение авторитетных людей, что помимо того, что он чрезвычайно богат, он имеет прекрасную репутацию, что, конечно, представляет дело в несколько ином свете. — Закусив губу, она на минуту задумалась, прежде чем прийти к заключению: — Должна сказать, что при вашем покровительстве все сложится благополучно для девочки, — пробормотала она почти про себя. Затем, решительно кивнув, продолжала более оживленным тоном: — Завтра утром я пошлю приглашения в Отэндиш-Хаус. Надеюсь, вы не забыли, что наши вечерние балы проводятся в течение сезона каждую среду?

Леди Изабель кивнула, а леди Джерси, переключив внимание на графа и его кузена, одарила их одной из своих известных кокетливых улыбок. Она сообщила им, что она и ее сестра-патронесса будут счастливы видеть в своем обществе двух таких блестящих джентльменов. Затем, дав знак кучеру трогаться, она добавила:

— Теперь я действительно должна ехать. Вы не забудете подписаться на акции? Я не помню курса, но мистер Витли, несомненно, посоветует вам. — И, небрежно махнув рукой, она продолжила путь в сторону Стэндхоуп-Гейт.

— По-прежнему не дает слова вставить, — проворчала графиня. — И спросила меня, помню ли я о балах! Она что, думает, что я впала в детство?

Не ожидая ответа, она приказала кучеру повернуть карету к дому, предупредив Хелену, что если они не поторопятся, то не успеют переодеться к вечернему балу.

— Я тоже откланяюсь, если вы позволите, — сказал Стэндиш, поворачивая свою лошадь. — Был очень рад встретиться с вами сегодня, дорогие леди, и буду счастлив снова встретиться в недалеком будущем. — И, стегнув лошадь, он поскакал в сторону своего дома в Найтсбридже.

Ричард, воспользовавшись возможностью, подъехал к Хелене и, когда они снова тронулись, наклонился к ней, чтобы поинтересоваться здоровьем ее отца.

— Доктор Редферн говорит, что ему с каждым днем становится лучше, сэр, — ответила она, изобразив подобие улыбки. — Он надеется, что папа скоро станет таким, как прежде.

— Он приезжает ежедневно — этот доктор? — спросил Маркфильд, пытаясь придать своему тону небрежность.

— О да, каждый день, — ответила она. — Иногда даже по несколько раз в день, если у него бывает время. Мы считаем, что нам очень повезло, особенно если принять во внимание его растущую популярность.

«Не потому ли, что его счета вовремя оплачиваются», — с усмешкой подумал Ричард, вспомнив употребление Хеленой этой фразы в отношении модной портнихи мадам Деви. Но затем, несмотря на его решимость держать в узде свои чувства, он не смог подавить горячую волну ревности, захлестнувшую его при мысли о постоянных посещениях Редферном дома Витли.

К счастью, поскольку от ворот Гайд-парка до Кадогана было менее двух миль, ландо графини преодолело это расстояние в рекордное время, и они очень скоро очутились у двери дома Хелены, что помогло графу удержаться от комментариев по поводу подозрительно частых визитов врача. Быстро спешившись, он подал руку обеим девушкам, помогая им выйти из кареты, и проводил их до ступенек, где слуга Хейвард со своим безошибочным чувством времени уже поджидал их.

На вечер у леди Кеттлшем Хелена поехала без кузины. Лотти, которая после возвращения из парка пожаловалась на головную боль, предпочла остаться дома. Собрание оказалось точно таким, каким его предсказывала графиня, — довольно-таки церемонным балом с редкими группами людей, потягивающими шампанское и ведущими светские разговоры, перескакивающие с темы на тему. Их появление в салоне заставило сплетничать немало языков, отчего графиня большую часть вечера чувствовала себя на седьмом небе.

Начавшиеся танцы состояли преимущественно из чередующихся кадрилей и полонезов, что не давало партнерам особой возможности для разговоров. Поскольку Хелена уже довольно давно не танцевала, она сосредоточила внимание на танцевальных фигурах, которые порою были достаточно сложными. Тем не менее, несмотря на то, что она и граф были в паре только положенные два танца, оба они продолжали вызывать у гостей неослабевающий интерес в течение всего вечера.

Между танцами Маркфильд был сама любезность: находил стулья для графини и Хелены, приносил им тарелки со сладостями и стаканы с лимонадом. Однако его редкие попытки завязать беседу показались Хелене неискренними. Она сравнивала прохладную манеру его поведения в последнее время с предыдущей — участливой и теплой. Но при этом граф продолжал соблюдать условия договора, и девушка понимала, что не имеет права требовать от него большего. Рассуждая о том, чем могла быть вызвана такая перемена за такое короткое время, она пришла к выводу, что виной тому было отсутствие у нее умения себя подать, и при этой мысли поспешно распрямила плечи и спрятала ноги подальше под юбку.

Внезапно прошуршавший по залу шепот заставил Хелену прервать свои невеселые размышления, и, взглянув в дверной проем, она догадалась о возможной причине такого неожиданного оживления. От нее не укрылось и то, как стоявший перед ней Ричард, который до той минуты небрежно прислонился к колонне, внезапно напрягся.

Тем временем в зал входила пара, в которой, как показалось Хелене, не было ничего особенного. Правда, дама, хотя и не была первой молодости, поражала изысканной внешностью: ее густые темные волосы были искусно уложены тяжелыми локонами на макушке, а платье из темно-красного шелка, с точки зрения Хелены, чересчур тесно облегало пышную фигуру. Не вызывало сомнения, что именно ее появление и стало объектом всеобщего внимания.

Обернувшись к леди Изабель, Хелена заметила, что графиня пронзает внука проницательным взглядом.

— Кто эта дама, которая только что вошла? — прошептала Хелена. — Все на нее смотрят.

— Это сестра леди Кеттлшем — Рейчел Каммингс, — ответила графиня лаконично, бросив еще один хмурый взгляд в сторону Маркфильда. — Вдова покойного и явно неоплаканного сэра Фредерика Каммингса.

— Но почему ее появление вызвало такой интерес? — тихо спросила Хелена в недоумении. — Не то чтобы это ее смущает — на самом деле она, по-моему, упивается вниманием, — но ее сопровождающий чувствует себя не в своей тарелке. Как вы считаете?

— Нечего было ему сопровождать ее сюда! — парировала леди Изабель. — Эта женщина — просто вертихвостка!

— Вертихвостка? — повторила Хелена, запинаясь. — Боюсь, я не понимаю вас, сударыня.

— Надеюсь, дитя мое! — последовал ответ графини. — Эта тема не для таких нежных ушей, как твои.

Хелена исподтишка снова стала наблюдать за Ричардом, к которому к этому времени частично вернулся былой апломб и который уже более твердо стоил у колонны, но по-прежнему не сводил глаз с вновь прибывших, или, точнее, с темноволосой леди. Хотя Хелена никогда не слышала слова «вертихвостка», ей не понадобилось много времени, чтобы догадаться, что оно должно относиться к женщинам, практиковавшим отвратительное занятие, в которое нуждой были вовлечены некоторые посетительницы благотворительной столовой.

Она наморщила лоб и с ужасом уставилась на роскошную брюнетку, не в силах поверить, что леди из высшего общества тоже чувствовала потребность пойти на то ремесло, которым женщины, подобные Бет Муни и Сиси Причард, были вынуждены добывать пропитание. Ясно, что, например, рубиновое колье, сверкавшее на ее шее, стоит целое состояние, также как и под стать ему пара браслетов и серьги. Такая женщина, конечно, не испытывала необходимости унижаться, как делали те бедные души… Тем более странной была реакция Маркфильда на ее внезапное появление. Если эта леди Каммингс действительно принадлежала к такому сорту женщин, что общего мог иметь с ней граф?

Однако, как только такая мысль закралась ей и голову, ее лицо залил горячий румянец, и она принялась энергично обмахиваться веером. Опасаясь, что леди Изабель заметит ее внезапное волнение, она нарочно выронила кошелек из сумочки, чтобы, наклонившись за ним, скрыть пылавшие щеки.

К сожалению, ее опередил Ричард, который, сделав шаг к ней, наклонился и поднял упавший предмет.

— Позвольте мне, — сказал он, с поклоном подавая ей кошелек.

Несмотря на обеспокоенность внезапным появлением Рейчел Каммингс, от графа не ускользнуло внезапно изменившееся поведение Хелены, и он от всей души надеялся, что ошибается по поводу его причины. Однако, когда она, избегая его взгляда, просто взяла у него кошелек, пробормотав: «Благодарю вас», Ричард был вынужден заключить, что его спонтанная реакция на приход Рейчел не ускользнула от внимания Хелены. Впрочем, он решил, что иметь или не иметь любовницу — это его сугубо личное дело, и Хелена не имеет права судить его, если это ее не касается.

Тем не менее, когда его раздражение улеглось, он вдруг осознал, что испытывает странное чувство вины. До встречи с Хеленой граф не испытывал подобных чувств. И сейчас, сбитый с толку и озадаченный, он пытался и не мог себе объяснить, почему это вдруг стало иметь для него значение. Он даже начал жалеть о том, что позволил себе втянуться в любовную связь с Рейчел.

После кончины своего престарелого мужа она стала организовывать у себя шикарные вечера, стараясь понравиться либерально настроенным членам общества. Чувствуя себя в какой-то мере потерянным после возвращения из Европы, он однажды принял приглашение своего приятеля сопровождать его на один из этих вечеров и, как теперь считал, необъяснимым образом оказался околдован невысказанным обещанием, которое прочел в жгучих очах хозяйки. До последней недели он посещал ее более или менее регулярно, однако после заключения недавнего соглашения решил положить их связи, конец.

Но с какой стати ее сестра решила пригласить эту женщину сегодня вечером при таком количестве престижных гостей, было выше его понимания. От графа не укрылось, что некоторые мужчины уже выскользнули из салона и отправились искать укрытия в одной из карточных комнат. Ричард очень надеялся, что Рейчел хватит ума не подходить к нему, чтобы поздороваться лично, поскольку в этом случае ему придется представить бабушке и Хелене свою chcre amie, и это будет одной из наиболее социально неприемлемых ситуаций, в которой только может оказаться мужчина. И как будто этих проблем недостаточно, ему еще придется справляться с тем, что может происходить в голове у Хелены.