Пока граф крепко спал в библиотеке, сжимая в руке пустой стакан, две парковые дроги с грохотом подъехали к черному входу Маркфильд-Холла — на них сидела Хелена и набранные ею рабочие: пятнадцать крепких бывших солдат и восемь женщин, среди которых были Сиси Причард и Бет Муни.

Каждый из них был полон смеси волнения и различной степени трепета при мысли о том, на что они пригодятся. Они с большой охотой приняли приглашение Хелены, поскольку, помимо вполне пристойной зарплаты за их работу, она обещала им полный комплект одежды и новую пару обуви. От желающих не было отбоя, хотя Хелена откровенно описала им большой объем тяжелых работ и поручила Рубену Корригану выбрать самых подходящих людей.

Лотти и Дженни были восхищены ее планом и помогали отбирать женщин. Сама же Хелена после поспешного визита к выздоравливающему отцу и более длительного в банк послала Рубена нанять дроги, пока она, Бет и Сиси обошли всех местных сапожников и купили все ботинки, которые только смогли за такое короткое время. Различные наборы рабочей одежды были упакованы в два больших мешка и прикреплены ремнями к заднику повозок, отобранные работники и работницы радостно залезли в дроги, и под крики и свист завидующих им любопытных зрителей повозки двинулись в Маркфильд.

Сидя рядом с Фрэн в первой повозке, Хелена откинулась на удобные подушки с довольной улыбкой на лице. Ее все еще поражало, что она сумела так много сделать за такое короткое время — такова власть денег, подумала она, вспоминая лицо управляющего банка, когда она подала ему двадцать семь неоплаченных счетов, которые нашла на столе Маркфильда, и приказала немедленно зачислить платеж по ним. Правда, у нее было легкое ощущение вины за то, что она взяла их, не посоветовавшись с мужем, но когда она случайно заметила один счет наверху кучи, то уже не могла воспротивиться своему желанию просмотреть остальные. Кроме того, помня, что он позволил ей «делать, как ей захочется» в этом вопросе, она взяла только те, которые имели отношение к реставрации Холла. В любом случае, повторяла она себе, его светлость будет вне себя от счастья, когда обнаружит, что ему не придется оплачивать столько счетов.

Она попыталась представить себе выражение восхищения на лице Маркфильда, когда она опишет ему свою деятельность в этот день, но постепенно ею все сильнее и сильнее начали овладевать сомнения. Ведь как бы граф ни поздравлял ее с успехом по набору рабочей силы за такое короткое время, он будет не в восторге оттого, что она решилась просмотреть его личную корреспонденцию. Тот факт, что во время недавней болезни отца она занималась большей частью его деловой переписки, вряд ли мог быть использован в качестве извинения.

Выйдя из повозки, она обратила внимание на шифер, аккуратно сложенный возле стены, а бросив взгляд наверх, была рада увидеть, что мистер Джарвис сдержал слово и начал работы в центральном вестибюле. Однако, оглянувшись, чтобы посмотреть на конюшни через дорогу, она с удивлением обнаружила, что все двери были закрыты, и единственным живым существом там был рабочий, подметавший двор. Ее сердце упало, и ей стало ясно, что Маркфильд уже покинул конюшни и сейчас, наверное, на пути в Вестпарк. К тому времени, как она вернется, у его светлости времени будет больше чем достаточно, чтобы привести себя в состояние бешеной ярости!

Рука Фрэн вернула ее к насущным проблемам, и она повернулась к примолкнувшей группе людей, ожидавших ее распоряжений.

— Боюсь, что вы придете в ужас от центрального холла, — сказала она им, проводя их через заднюю дверь дома. — Но мне известно, что в восточном крыле есть комнаты, пригодные для жилья, — я распорядилась принести туда тюфяки и постельные принадлежности, и я знаю, что кухня вполне в рабочем состоянии.

— Сомневаюсь, что там намного хуже, чем в той дыре, в которой я жила, мисс, — вступила в разговор Бет, усмехнувшись. — А отскребать полы будет получше, чем делать то, чем я занималась последние недели, уверяю вас!

— И за более высокую плату, — поддержала ее Хелена, и, держа пальцы скрещенными, чтобы Чарльзу удалось выполнить тот список поручений, которые она дала ему накануне, она начала взбираться по лестнице, которая должна была привести своих рекрутов в комнаты, на многие недели призванные служить им домом.

Спустя, полтора часа, когда она наконец смогла с помощью Сиси и Рубена устранить помехи, возникшие в результате неожиданного наплыва такого большого количества людей в полуразрушенное здание, Хелена в сопровождении уставшей Фрэн отправилась назад в Вестпарк в быстро сгущающихся сумерках.

— По крайней мере, мы сможем в безопасности пересечь реку! — воскликнула Хелена, в восторге ступив на теперь вполне прочный мостик. — Должна сказать, что я боялась за свою жизнь, когда вчера должна была идти по нему. — Перейдя на другой берег, она оглянулась и бросила взгляд на Холл. Окна верхних этажей, прежде такие мрачные, уютно мерцали теперь приветливым светом. — Я очень надеюсь, что всем этим людям будет там хорошо, — вздохнула новая графиня, пробираясь рука об руку со своей служанкой сквозь сгущающуюся тьму.

— Во всяком случае, намного лучше, чем там, где они жили, — заверила ее Фрэн. — И простите меня, миледи, но его светлость получит удар, когда увидит вас в таком состоянии!

Хелена закусила губу. Ее голова последние несколько часов была настолько полна другими заботами, что она позволила себе отбросить в сторону все мысли о собственных трудностях, особенно в отношении своего мужа.

— Боюсь, что там оказалось больше грязи и пыли, чем я предполагала, — сказала Хелена, глядя на испачканное лицо своей служанки. — Хорошо еще, что Бен Фуллер сумел привести кухню в порядок. По крайней мере, у них будет вдоволь горячей воды.

— Надеюсь, что и у нас тоже, когда мы вернемся обратно, — проворчала Фрэн, которая, поднявшись до статуса горничной хозяйки дома много лет назад, хотела бы уклониться от непосредственной работы по ремонту дома. Но, увидев состояние комнат, в которых должны были спать рабочие, Хелена засучила рукава и собственноручно принялась помогать рабочим сметать гирлянды пыльной паутины из всех углов и комнат, подметать полы, не видевшие метлы более пяти лет. Так что ее служанке ничего не оставалось, как последовать достойному примеру своей хозяйки.

Хотя миссис Эллис была застигнута врасплох, когда графиня Маркфильд вошла на кухню, покрытая грязью и пылью, она сдержала свое изумление и заверила хозяйку в том, что в бойлере больше чем достаточно горячей воды и для ее светлости, и для Фрэн.

— Я попрошу миссис Вейнрайт приготовить ванны, миледи, — заявила она, поспешно вставая и сунув ноги в домашние туфли, которые имела привычку снимать в конце рабочего дня.

— Простите, что я беспокою вас в такой поздний час, миссис Эллис, — сказала Хелена, тихо ахнув при виде распухших лодыжек пожилой женщины, и взяла себе на заметку как можно скорее обеспечить кухарку помощницей на кухне. — Но боюсь, что нам необходимо что-нибудь поесть. Сойдет простая закуска. Мы можем поесть здесь, на кухне, если вы не возражаете. Я полагаю, что его светлость уже поужинал?

— Никакого беспокойства, миледи, — с готовностью откликнулась кухарка, вразвалку направляясь к буфетной. — Есть целый пирог с кроликом, жареный каплун и окорок — всё почти нетронутое. Хозяин отправился спать около четырех часов и, по словам его слуги, Шипмана, был в ужасном состоянии!

— О боже! — воскликнула Хелена в тревоге, направляясь к двери. — Его светлость заболел? Кто-нибудь послал за доктором?

— Вам не надо волноваться, миледи, — спокойно заверила ее миссис Эллис. Она быстро нарезала толстые куски сочного окорока и, разложив их на двух тарелках, поставила перед Хеленой. — Мистер Ричард, его светлость, слишком злоупотребил бренди сегодня утром и вынужден был удалиться в свою комнату с… э… несварением желудка. Миссис Вейнрайт дала ему одно из своих специальных лекарств, и он с тех пор спит, как младенец!

— Она хочет сказать, что его светлость напился, миледи, — вмешалась Фрэн, позволив себе слегка хмыкнуть, и отправилась в буфетную, чтобы помыть руки и лицо, прежде чем сесть за кухонный стол и приняться за еду.

Сердце Хелены упало, когда она услышала слова горничной. Что за человек, за которого она вышла замуж? Не только распутник, но и пьяница? Возможно, что еще и закоренелый картежник, какими были его дядя и кузен. Но ни один из этих пороков никак не влиял на ее пульс, когда он входил в комнату или дотрагивался до ее руки… или улыбался ей. А что до его поцелуев! Она немела, переставала дышать, и ей в голову не приходила ни одна разумная мысль. Даже ее убеждение, что Ричард был законченным донжуаном, не помогало ей сопротивляться его чарам.

Но тут воспоминание о ее вторжении в личную корреспонденцию графа заставило ее затрепетать и полностью отбило у нее аппетит. Поднявшись из-за стола, она сказала:

— Боюсь, что у меня разболелась голова. Я сначала приму ванну. Будьте так любезны, пришлите мне мой ужин через час-полтора, миссис Эллис. — Затем, повернувшись к горничной, которая, съев только половину, тоже поднялась на ноги, приготовившись сопровождать свою хозяйку, она добавила: — Закончи еду, Фрэн. Я позвоню, когда ты мне понадобишься. — И, больше не мешкая, она вышла из кухни, оставив экономку и горничную недоуменно переглядывающимися.

Вернувшись в спальню, она обнаружила, что приготовления к ее ванне уже завершались, и, отпустив последнюю из служанок, которые бегали вверх и вниз по лестнице с кувшинами горячей воды, она проворно сбросила грязную одежду и с наслаждением опустилась в успокаивающее тепло пахнувшей фиалками воды.

Все еще размышляя над возможными оправданиями своего поведения, она решила, что, когда граф узнает о том, что многие из его просроченных счетов оплачены, он не так уж рассердится. Хотя, вспоминая, как Ричард всегда переводил разговор на другие темы, когда речь заходила о деньгах, она понимала, что в этом вопросе ей следовало быть очень деликатной. Она вышла из ванны посвежевшей и, не став звонить в колокольчик, сама вытерлась и, проведя расческой по еще мокрым кудрям, надела белую шелковую ночную рубашку и пеньюар, которые Фрэн приготовила рано утром, перед их отъездом.

Выпрямив плечи, она решительно направилась к двери, отделявшую спальню ее мужа от ее собственной, смекнув, что наиболее подходящим временем для увещевания Ричарда будет момент, пока он не пришел в себя. Это было не очень этично, но, учитывая нежелание Маркфильда говорить о денежных делах, Хелена решила, что при данных обстоятельствах будет лучше ковать железо, пока горячо.

Она осторожно повернула ручку, но обнаружила, что дверь заперта. Прикусив губу от разочарования, она уставилась на замок, задаваясь вопросом, кто это придумал такую, мягко говоря, неудачную систему, позволяющую мужу запереться от своей жены, но не наоборот! Дав себе слово при первой же возможности повесить со своей стороны двери такой же замок, она вернулась к двери, ведущей в коридор, открыла ее и, внимательно оглядевшись по сторонам, поспешила к спальне мужа.

Глава 21

Ричарду было плохо. Ему казалось, что его голова в любую минуту готова расколоться на тысячу осколков. Даже тихий скрип дверной ручки напомнил Ричарду оглушающие звуки британской канонады при Ватерлоо. Он постарался сесть, но, не сумев, откинулся опять на подушки, придя к заключению, что, хотя он и не может припомнить всех подробностей, должно быть, получил смертельную рану. Пульсирующая боль в голове была настолько сильной, что ему казалось, что только мгновенная смерть способна принести ему милосердное избавление. Он несколько раз пытался открыть глаза, но ослепляющие огни — очевидно, от разрыва минометных снарядов — во много тысяч раз осложняли эту задачу.

— Ричард!

Он сделал гримасу и испустил слабый стон. Мало того что он лежит здесь в агонии, так еще ему надо страдать от дополнительной муки — от воображения, что слышит голос Хелены, зовущий его сквозь пустоту!

Хелена? Невозможно! Ватерлоо было задолго до того, как она вошла в его жизнь! Сделав над собой героическое усилие, он попытался привести свои хаотичные мысли в какой-то порядок и разгадать эту загадку.

— Ричард!

Приоткрыв один глаз, он снова закрыл его, когда в луче света ему почудилась стоявшая у его кровати фигура в белом. «Господь Всемогущий, — подумал он в полном смятении, — не может ведь такого быть, чтобы за мной был послан ангел!»

Решив, что он наконец очнулся, Хелена протянула к нему руку.

— Пожалуйста, не сердись на меня, Ричард, — начала она. — Я знаю, что с моей стороны было очень нехорошо залезать в твои бумаги, но…

Бумаги? Ричард был в некотором недоумении. Теперь, когда его глаза были плотно закрыты и голова готова была взорваться, он никак не мог вернуться к реальности. О каких бумагах может вести речь ангел?! Должно быть, ему почудилось, пришел он к выводу и умудрился пробормотать заплетающимся языком: