Порой было трудно понять, почему Джо так крепко привязан к ней. Хотя Йевеллы всегда были известны как однолюбы. Да и она не подводила его и вела дела на ферме без сучка и задоринки. Он не мог упрекнуть ее в нерадивости. Но даже она понимала, что слишком строга к себе. Никто и никогда не видел ее сидящей без дела и считающей мух, всегда она была на ногах. На ее лице никогда не было улыбки. Хотя она бы ее украсила, убрала бы застывшую маску.

Если Ади замрет хоть на минуту, она обмякнет, превратится в кучку тряпья. Лучше уж не останавливаться и делать дела. Но Джо потащил ее на кручи, на «Край Света». Оттуда, возможно, открывается великолепный вид, но там нет ничего, кроме тех старых руин, которые спасли девчонку минувшей зимой.

Она взглянула на небо. Половина шестого, почти рассвело. Вероятно, Флорри уже загасила огонь в печи. Но вдалеке виднелась гряда туч, которые могли испортить весь вид. Вскоре тучки заиграли в прятки с солнцем.

Джо посмотрел на свои карманные часы. 6.10. Одна черная тучка приближалась к солнцу. Тем временем затмение начиналось. Собравшиеся на склонах многие толпы держали наготове очки и закопченные стекла.

Даже Ади с тревогой поглядывала на небо. Все хотели, чтобы тучи исчезли. Тут ее супруг пал на колени и простер руки к небу, не обращая внимания на заинтересованные взгляды туристов. Он решил, что пора воззвать к Господу, потому что зловещая туча была готова закрыть светило.

– Господи, владыка неба и земли, открой наши взоры чудесам творения. Сделай так, чтобы эта туча прошла чуточку ниже, – молился он. В наступившей тишине, полной ожидания и страха, звучал лишь его голос. Внезапно в образовавшемся в небе окошке солнце оказалось наедине с наползавшей на него луной. Джо поднялся с коленей и бросился к жене.

– Ади, оставь свои пустяки, иди сюда и взгляни на чудо, – кричал он со своего постамента. – Иди сюда и полюбуйся на затмение.

– Оставь меня в покое, Джо. Мне надо спускаться вниз и делать дела, – огрызнулась она, но он грубо схватил ее за руку.

– Ты хоть раз сделай так, как тебя просят. Жизнь состоит не только из бекона и булочек. Каша тоже подождет. Прояви хоть чуточку душевного тепла, женщина… – Он потащил ее к краю гряды, откуда открывался вид на склоны, по которым в сгущавшейся тьме словно муравьи ползали люди.

В самом деле, надо проявить хоть чуточку душевного тепла, подумала она, глядя сквозь разошедшиеся тучи на тень, наползавшую на солнце. Внезапно резко похолодало и стала быстро сгущаться темнота. Тишина пугала. Ади была рада, что рядом с ней стоял Джо.

Многотысячные толпы словно онемели. Их молчание было резким и мощным. Потом по склонам пролетела тень, словно крылья неведомого черного ангела коснулись земли. Над их головами пронеслась жутковатая тень смерти.

Ади смотрела, как черная луна пожирала солнце. Джо поднес к ее глазам закопченное стекло. Она мельком взглянула на огненную корону и наклонила голову.

Замолкли все птичьи голоса. От холода ее пробрала дрожь; на секунду охватила паника, так как ей показалось, что весь мир был стерт тем черным крылом. Сколько ее предков стояли вот так же и в ужасе наблюдали это загадочное действо? С каким страхом и трепетом они смотрели на эту неожиданную темноту?

Она подумала о маме и папе, о Джордже и Элли, об ужасной войне. О том горе, о тех страданиях, и ради чего? Ее переполнило горе, на глаза навернулись слезы. Виновата была та черная тень, стершая жизнь, тепло и счастье; все тени в ее собственной жизни слились в одну, в эту черную тень.

Но все-таки даже эта тень не смогла погасить до конца солнечные лучи. Это была просто иллюзия, зависевшая от времени и обстоятельств. Жизнь солнца все равно продолжалась, огненная корона побеждала любую черную тень. Каждая из тех двадцати трех секунд казалась вечным страданием, которое сгорало, поглощалось жаром жизни.

Вернется ли к ним солнце в его прежнем ярком сиянии? Или прав Джо, и наступил конец света? Готова ли она предстать перед Создателем, она, печальная, сморщенная, постаревшая до времени женщина? Больше всего ей хотелось сейчас, чтобы все было позади, чтобы вернулись краски и жизнь, чтобы ее сердце согрелось от солнечного тепла, как много лет назад, в ее детстве.

Она новым взглядом посмотрела на Джо, своего супруга, на сыновей Тома и Уэсли, на эту ферму, на свою жизнь и на маленькую Миррен, их второй шанс. Вот что сейчас было важно, а не канувшее в небытие прошлое…

Внезапно тотальная тьма нарушилась, из-за черного диска выглянул краешек солнца. Стал возвращаться свет. Тучи сомкнулись. Не было видно ничего.

Когда прошел момент полной темноты, все вздохнули с облегчением и восторгом. Началось всеобщее ликование. На пустошах взревели моторы. Скоро вернется нормальная жизнь, но Ади все еще стояла, завороженная; она пережила нечто неожиданное, интимное, просветленное.

Ей даже казалось, что послание предназначалось исключительно для нее – словно с ее глаз упала пелена, и все вещи предстали в новом виде. Каким маленьким казался мир с такой высоты; как прекрасны окружающие серо-зеленые холмы. «Возвел я очи мои к горам», – подумала она со вздохом.

Яркая зелень полей выделялась на фоне серых скал; свежий ветер касался ее разгоряченных щек, когда Ади торопливо спускалась вниз, туда, где виднелся силуэт Крэгсайда. Она заметила, что с боярышника облетают белые лепестки, ощутила ноздрями цветочный аромат. Она окинула взором фасад их старинного дома, словно впервые увидев его величественную красоту. Это мой дом, моя семья, подумала она. Джо, вероятно, стоял в своей рабочей одежде, пропахшей запахами фермы, чесал в затылке, обдумывая увиденное, и, конечно же, не сомневался, что небеса открыли его молитвы.

Джек и Бен бродили среди людских толп и с интересом разглядывали девчонок. Хорошо, что они подружились. Но где же Миррен?


Миррен проснулась на сеновале от ликующих криков и не сразу сообразила, где она. Потом ощутила боль в руке и услыхала голоса, шептавшиеся внизу.

– Том, ты с ума сошел! Мне надо заниматься завтраками! – смеялась Флорри Сойерби. Миррен заглянула через край настила. Том лежал на груде сена и тянул к себе Флорри, обнимал ее. Что это они делают? Потом он прыгнул на нее, как баран на овечку. Они целовались и издавали нелепые звуки. Вот подождите, она все расскажет Джеку.

Миррен высунулась побольше и в этот момент перекатилась через край и с криком упала между ними. При виде ее дядя Том откинулся назад и захохотал, ошарашенный, в удивлении.

– Глянь-ка, что тут падает с чердака!

– У меня болит рука, – зарыдала Миррен.

– Неудивительно, – сказала Флорри, осмотрев ее. – Милая моя, мне не нравится, как она у тебя выглядит… Ее нужно показать доктору, помазать мазью, вправить кость и наложить гипс.

Любовники поправили на себе одежду и пошли к двери. Джек промчался через двор и влетел в амбар.

– Ма, ты видела? – спросил он, глядя на них с широкой усмешкой.

– Конечно, – улыбнулась Флорри. – Все было так великолепно, что у меня слезы навернулись на глаза. Можно даже подумать…

Миррен заревела снова, громко и горько. К ней бросились все родные.

– Что, так болит? – спросил дядя Том.

– Я пропустила, – рыдала она. – Я все пропустила. Я спала, и меня не разбудили. – Она сердито посмотрела на Джека. Тогда дядя Уэс и сфотографировал ее своим маленьким фотоаппаратом – как она сердито нахмурилась и держится за локоть.

Бабушка обняла ее, стараясь не задеть больную руку.

– Не горюй, детка. Ты еще маленькая и когда-нибудь увидишь затмение еще раз, – приговаривала она. – Я и сама чуть все это не пропустила, а теперь понимаю, что мне было бы жаль. Другого шанса у меня уже не будет.

Зря она не осталась в доме. Но нет, ей понадобилось идти за Джеком Сойерби, из озорства. Он во всем виноват, и она больше не хочет с ним разговаривать.

– Вы только поглядите! – воскликнул дядя Том, глядя на мусор, валявшийся на полях. Как только зрители разъехались, а фермеры утерли лоб и подсчитали выручку, как стала видна реальная цена случившегося. На пустошах остались черные пятна от костров, наспех сложенные шалаши, разбитые бутылки и пустые канистры, глубокие следы от автомобильных шин, пятна от пролитого бензина.

– Проклятые засранцы!

– Томас! Пожалуйста, не выражайся при детях, – одернула его мать.

К вечеру пришли известия с других ферм, где горожане, оказывается, ловили ночью ягнят и жарили на костре.

– Нет уж, больше никогда не допущу такого безобразия! – вздохнул Том.

Миррен нужно было везти в Скарпертон, чтобы ей наложили гипс, а это означало поездку на автобусе и другие расходы. Она предложила свои деньги. Тогда-то все и узнали о маленьких хитростях Джека. Бабушка расстроилась.

– Нельзя вас и на пять минут оставить без присмотра… Теперь придется оплатить счета у доктора. А ведь еще надо дом убирать. Эти грязные оборванцы из Брэдфорда оставили спальни в жутком виде. Побита посуда, пропали мои лучшие полотенца и маленькая фарфоровая лошадь, наследство бабушки Сюзанны. Больше не просите меня взять никаких постояльцев, даже если они приедут на машине с шофером.

– Ох, не принимай все так близко к сердцу, – сказал дедушка Джо. – Все это вещи, которые можно заменить. Лучше пожалей бедняг, которые вернутся в город, где сажа, дым и сутолока. Горожане никогда не умеют вести себя в деревне. Они думают, что это большой парк, где все играют в игры. Они забывают, что мы живем за счет этого, но ничего…

Миррен хмуро вывернула все свои карманы и положила монеты на стол.

– Три шиллинга мелочью, два шиллинга так и шестипенсовик… Вот, бабушка, возьмите на оплату доктора. – Она вздохнула. Конфеты она оставила в кармане. Их не получит никто.

– Мы положим их в твою копилку, – сказала бабушка, отодвигая от себя деньги. – Признаюсь, я с восторгом увидела такие чудеса на небе.

Миррен опять помрачнела.

– А я ничего не видела… Это несправедливо… – Она ожидала сочувствия от своих близких, и напрасно.

– Убери это выражение со своего лица, детка. Жизнь вообще несправедливая штука, и чем раньше ты это поймешь, тем лучше.


Ади считала, что в то июньское утро случились три чуда. Первое было самое простое: тучи разошлись и открыли им единственный ясный вид полного затмения во всей стране. Определить второе чудо было гораздо труднее. Ей казалось, будто затмение произвело такие перемены в их доме и в ней самой, что даже она не могла это осознать. Не то чтобы у нее вошло в обычай чаще улыбаться или чуть больше заботиться о своих нарядах; нет, тут было нечто другое; она словно была одной из картинок, которые теперь чуточку раскрасили клеевой краской. Ее вязаные вещи стали чуть-чуть ярче, а на передниках появились красные и голубые цвета.

Она покрасила стены комнат в теплые бежевые тона. В вазах появились цветы, а зимой они с Миррен плели из полосок старой одежды, хранившейся на чердаке, большой ковер для холла. На ковре было изображено большое солнце с надвинувшейся на него луной, потом полное затмение и, наконец, солнце и уходящая от него луна.

Ади задумала такой ковер в утешение Миррен, проспавшей все самое интересное, и для того, чтобы дать отдых своим ногам и спине. Небо не обрушится на голову, если она немного посидит и отдохнет.

Локоть Миррен был в неважном состоянии; приходилось ездить к доктору. Девочка переживала, что вынуждает домашних на лишние расходы, но Ади лишь покачала головой и засмеялась:

– Я ведь говорила, что деньги от затмения будут так или иначе потрачены. Детка, сейчас самое главное – тебя полностью вылечить.

Важнее всего был этот неожиданный подарок Крэгсайду, этот второй шанс, это чудо Божьей милости, как Джо называл Миррен, подтверждение того, что Он их прощает. Работа работой, но какой в ней смысл, если она делается без радости и без времени на передышку? Ади выучила этот урок и была готова передать его другим.

Миррен – не Элли и никогда ее не заменит. У внучки было много того, что нуждалось в исправлении, но ее появление принесло в жизнь немолодых фермеров радость и новизну, и Аделайн Йевелл будет вечно благодарна за это Господу.

Третьим чудом стало то, что Том наконец-то решил жениться. Вдова Уилфа Сойерби дала согласие, и свадьбу наметили на сентябрь.

Слава Господу… больше не нужно будет стирать грязные комбинезоны и вонючие носки Тома, кормить этого проглота. Пожалуй, тогда она сможет чуточку отдохнуть, так как в последнее время стала больше уставать.


После свадебного завтрака Джек, Бен и Миррен, наевшись от пуза мясных салатов, бисквитов, ватрушек и свадебного торта, отправились по тропе к «Краю Света». Миррен давно уговаривала мальчишек туда сходить.

– Правда, здоровский дом? – сказала она. – Правда?

– Ты притащила нас на такую высоту, чтобы мы посмотрели на эти развалины? – хмыкнул Джек, с презрением разглядывая старый дом. – Это просто пастушья хижина, и тут жутко холодно.