Развалин больше не было. На их месте стоял приятный домик с крышей, с новыми окнами. Вокруг валялся строительный мусор. Кто-то усердно восстанавливал «Край Света» и делал это умело. Она обошла вокруг, дивясь усилиям, вложенным в этот дом, который спас ей жизнь так много лет назад.

Она не верила своим глазам. Никто не говорил ей о ремонте, а сама она не была тут много месяцев. Забавно, но она всегда считала, что «Край Света» принадлежит ей, хотя земля, кажется, находилась в собственности у лорда Бентона. Йевеллы лишь арендовали ее, а теперь аренда, видно, закончилась.

Расстроенная, она бросилась вниз; внутри у нее все бурлило, словно в чане с кипящим маслом. Кому все это надо? Она увидела Дитера. Он ждал ее, сжимая в руке пилотку.

– Кто это строит там наверху? – спросила она на своем школьном немецком. Он улыбнулся и ответил ей по-английски:

– Это герр Бен. Я ему помогаю. Кажется, он строит для своей девушки. – Он постучал себя в грудь. – Он делает новый дом, но это большой секрет.

Одним глотком Миррен проглотила эту информацию. Да как он смел? Как Бен посмел забрать ее мечту, забрать тайком, за ее спиной и превратить в свою собственную? Теперь он приведет туда добродетельную зануду мисс Динсдейл, и они будут там жить, как два голубочка. Но ведь «Край Света» не его, а ее, Миррен!

Она так разозлилась, что забыла, зачем хотела его отыскать. Если бы она встретила его в тот момент, она бы наорала на него. Лучше не видеть его, подлеца; он собирался жениться и ни слова не сказал ей об этом. Как он посмел украсть ее мечту? Слезы лились по ее щекам. Нет, она не покажет, что знает его маленький секрет, пускай он не радуется. Сейчас ей срочно нужно выпить. Она поспешила в Крэгсайд и пряталась весь день в своей спальне, уткнувшись лицом в подушку. У нее болела душа. «Край Света» был ее тайным, заветным пристанищем, и вот теперь она его потеряла.


– Джек приедет домой на выходной. Мы получили телеграмму, – закричала Флорри у подножия лестницы; она бегала по дому, сообщая всем радостное известие. Они готовили своих коров к рождественскому конкурсу упитанности. Все были заняты, заводили животных в кузов грузовика и привязывали их там.

Бен заметил, как помрачнело лицо Миррен.

– По-моему, слишком рано. Кто сказал, что он может выходить на улицу?

– Поляк, тот приятный доктор с бородой. Я слышала, что его, беднягу, спасли из концентрационного лагеря. Их там несколько, таких вот докторов, в Лидсе, и они делают хорошие дела, вот и нашему Джеку помогли. Доктор Мюррей сказал, что если в этот приезд все будет нормально, то он приедет и на Рождество. – Флорри сияла. – Господь внял моим молитвам.

Миррен покачала головой.

– Вы с Томом езжайте и привезите его. Мы слишком заняты со всей этой ерундой, правда, Бен? – впервые за долгое время она посмотрела ему в глаза. Он замечал, что она избегала его, и объяснял это тем, что ей стыдно. С тех пор они не разговаривали, но она старалась показать ему, что не пьет, и, как с облегчением отметил Бен, к коровьему конкурсу уже вернулась в нормальную форму.

– Мы привезем его домой в вэне. Ему нужны отдых и хорошее питание. Вид этих холмов взбодрит его и твое веселое лицо, Миррен, тоже. Я испеку большой бисквит, если наберу яиц. Если куры будут и дальше так плохо нестись, я сверну им шею. В эти дни всего как-то стало маловато. – Она вздохнула.

Бен взглянул на Миррен, рассчитывая, что она признается в том, что тайком продавала яйца, но она лишь покраснела и отвела взгляд.

Возвращение Джека станет лучшим лекарством, подумал Бен. Тогда он покажет им свой сюрприз и даст им шанс снова узнать друг друга. Больше не будет поездок в лечебницу и искушений для Миррен. Он больше не ощущал в ее дыхании запаха спиртного, только запах мятных конфет, которые она непрестанно сосала, вероятно, чтобы чем-то занять рот. Если она исправится, он не станет никому ничего рассказывать.

Год был очень скверным, и вот наконец-то к ней вернулся здравый смысл. Теперь зима, и эпизоды с яйцами прекратятся. Миррен разумная. Она понимает – хватит, значит, хватит. Но даже он догадывался, что этот приезд Джека будет нелегким для всех. После того несчастья Джек впервые вернется на ферму.

Не жалеть его было невозможно. Злейшему врагу не пожелаешь тех страданий, что выпали на долю Миррен и Джека. Они с ужасом ждали приближавшегося Рождества, ведь теперь они не увидят, как малышка откроет свои подарки и заглянет в чулочек. Дети делают Рождество особенно радостным.

На праздник приедут мама с папой и, может, Берт с Ириной, его иностранной невестой, если ее пустят в страну. Они познакомились, когда войска освобождали его лагерь. Она была переводчица. Вся округа говорила, что он наконец-то вернется домой, да еще с красивой невестой-иностранкой. У кого-то ее приезд вызовет недовольство, ведь она немка. После окончания войны она помогала Берту, а теперь он намерен вернуться в школу и учить детей столярному ремеслу. Бену не терпелось поскорее повидаться с братом.

Война переменила каждого, но одновременно сплотила их семью. Мать и отец только и говорили, что о приключениях Берта. Бен надеялся, что семейное единство поддержит Джека и Миррен в самые тяжелые минуты.

– Давай быстрее! Что ты копаешься? – закричала Миррен. – Мы опаздываем. Я хочу получить розочку хотя бы за этот лот. У нас ведь это первый большой аукцион после войны, – засмеялась она. – Спорим, что на аукционном ринге найдутся недовольные, когда судьи объявят свое решение?

– Не сомневаюсь. – Бен вздохнул с облегчением – перед ним была прежняя Миррен. Как глупо было с его стороны не верить, что со временем и при участливом к ней отношении она исправится.


Скарпертонский аукцион добродушно гудел. Работники в белых халатах торжественно вели по кругу откормленных телок, быков, телят. Местные фермеры в твидовых костюмах разглядывали своих соперников, отпускали комментарии насчет животных. Мясники прикидывали, что им купить для рождественских продаж, а аукционер выкрикивал цены. Рядом стояли ларьки с местной продукцией, рабочей одеждой и потребительскими товарами; возле них ходили женщины с корзинками и торговались с продавцами.

Йевеллы наводили лоск на последнего из их бычков, полировали ему бока, чтобы подчеркнуть его упитанность. А Миррен только и думала о том, что Джек приедет домой, и ей придется делить с ним постель. Как она примет свое лекарство, если он будет рядом?

Ей нужно пополнить свои тающие припасы. Ее нервы напрягались всякий раз, как она думала о его приезде: вот все они соберутся вместе, но без Сильвии.

Ее терзала невыносимая мысль, что она лежит в земле и уже не вскочит радостно с постели в рождественское утро. Ей хотелось забыть про этот проклятый год, стереть его из памяти.

В последние недели она старалась не смотреть на витрины с игрушками и рождественскими сюжетами, на праздничный декор, каким бы скромным он ни был в скудный послевоенный год. Для нее было мучительно больно видеть, как дети показывали пальчиком на яркие игрушки, на кукол в коробках, на кукольные коляски и одежду.

Ей был нужен запас виски, чтобы продержаться в ближайшие недели, но для бартера не было ни лишних яиц, ни какой другой провизии. Была бабушкина брошь, та самая, которую она передала бы Сильвии, если бы не… Какой теперь в ней прок? Лучше купить лекарство и не портить никому Рождество. Она окажется более приятной компанией, если приглушит свою боль. Но обменивать брошь на спиртное не очень-то правильно. Бабушка в гробу перевернется.

Она украдкой ушла с аукциона в центр города. На задворках городской мэрии примостилась старая антикварная лавка, где Сэм Лейберг торговал часами, ювелирными изделиями, не выкупленными из залога, и всякой всячиной. Вход в лавку был обозначен скромной вывеской с тремя золотыми шарами. Миррен зашла туда и достала из футляра брошь: крупный аметист, окруженный мелким жемчугом, и все это в золотой оправе.

Сэм внимательно изучил украшение, надев очки-половинки.

– Приятная вещица, старинная, эпохи Регентства. Фамильная драгоценность? Но я не могу вам дать за нее больше двух гиней. На такие крупные украшения сейчас плохой спрос. – Он вздохнул.

Оба понимали, что брошь стоит намного больше. Но она кивнула.

– Не продавайте ее. Я выкуплю в скором времени. – Она улыбнулась и поскорее спрятала деньги, стараясь не думать о том, что совершила. Это казалось ей страшным предательством, но у нее не оставалось выхода…

– Так все говорят, дорогая моя. И что же – моя лавка будет полна вещей, которые я не могу продать? – прошептал он.

Монеты прожигали ей сумку. Как раз время открытия лавок, и если она хорошенько порыщет по тем, которые торгуют без лицензии, возможно, ей удастся приобрести большую бутылку виски и еще несколько маленьких. Надо лишь избегать несколько лавок, где продают бодяжный виски, разбавленный невесть чем, даже страшно подумать. Ей нужно набраться сил, чтобы довести задуманное до конца. На этот раз она заходила в такие места, осмотрительно оглядываясь по сторонам, чтобы ее не увидели знакомые. Еще не хватало, чтобы ее застигли на месте преступления.

К двум часам она потратила все до пенни, тщательно упаковала свои покупки и вернулась на аукцион. Бен ждал ее и был мрачнее тучи.

– Где ты была? – Он подошел поближе, чтобы проверить, не пахнет ли от нее спиртным.

– Тебя не касается. Я ходила по своим делам. Женщина имеет право на пару часов свободного времени. Ты слышал что-нибудь о рождественских подарках? Или я должна покупать все в этих ларьках? Джеку нужна новая пижама, а у меня набралось достаточно талонов. Еще я купила шарфик для Флорри. Только чур не подглядывать до Рождества. – Она улыбнулась, маскируя ложь, и это его обезоружило. – Ты думал, что я снова сидела в «Золотом льве»? Признайся. Ты должен мне доверять. Те дни позади. Джек вернется домой, и нужно, чтобы ему было там хорошо. – Миррен было неприятно ломать комедию перед Беном, но что еще ей оставалось?

Бен отошел; на его лице читалось облегчение.

– Мы получили второе место за Герти и третье за Горация. Жалко, что ты не видела. Но вам, женщинам, важнее пройтись по лавкам, тем более что теперь ты уже не будешь шастать в город каждую неделю.

Ей почудилось или нет, что в его голосе прозвучала угроза? Трудно сказать. Бен вел себя как приставленный к ней полисмен, и это раздражало.

– Я буду шастать там, где захочу, – огрызнулась она, – и когда захочу. Я не ребенок, а ты не мой опекун!

– Кто-то должен присматривать за тобой. Ты так похудела, и я не вижу, чтобы ты когда-нибудь ела нормальную еду. Еще я не вижу, чтобы ты взяла в руки книжку или вязала с Флорри коврики, как было раньше.

– Так, как было раньше, уже не будет, или ты забыл? Тебе жить своей жизнью, а мне своей, – заявила она и двинулась прочь от него.

Чем раньше он женится, тем скорее она сможет как-то наладить совместную жизнь с Джеком. Когда Бен, молодой, сильный, полный энергии, подходил к ней слишком близко, она испытывала странное волнение. В его глазах она видела что-то, тревожившее ее душу.

Пожалуй, им с Джеком нужно скорее уехать отсюда и поселиться где-нибудь на юге, как он и хотел когда-то. Но этот новый Джек, кажется, не хотел уже никуда. Но ничего, скоро он приедет в Крэгсайд и через пять минут ему там надоест. Вот он и захочет куда-нибудь уехать.

Миррен зашла в женский туалет, сделала большой глоток, чтобы успокоить нервы, зажевала мятной жвачкой и побрызгалась лавандовой водой – на всякий случай, если ее надсмотрщик станет принюхиваться.

Теперь нужно было придумать, где она спрячет свои припасы. «Край Света» был бы идеальным местом, не будь он так далеко, но к тому же теперь он больше ей не принадлежал. Ей не хотелось, чтобы Том и Флорри нашли ее тайник. Им хватает волнений из-за Джека. Вот ему скорее всего будет на все наплевать.

Забавно, как ловко она научилась отыскивать в округе нелегальное бухло. Там словно была маленькая агентурная сеть дружбанов, объединенных одной целью – купить подешевле спиртное; все они помогали друг другу находить новых торговцев. Слухом земля полнилась. Она позаботится, чтобы Том купил что-нибудь к Рождеству. Пиво или что-либо покрепче – безразлично, лишь бы ей сохранить ее собственные бутылки. Уж ими-то она не поделится ни с кем. Ей нужно продержаться ради Джека все праздничные дни и не опозориться. Рождество – это тест на выдержку, и ей надо думать прежде всего о себе, если она хочет выжить.

А уж нравится или не нравится это Бену – неважно. Не его это дело. Если не нравится, может жить со своей возлюбленной в «Крае Света», лишь бы он оставил ее в покое. Она никогда не простит ему, что он украл ее мечту.

Глава 14

Весь свой первый приезд Джек проспал. Он был обессилевший, согбенный и такой усталый, что засыпал даже во время разговора. Тот выходной был первым из многих, и всем было трудно изображать веселье и беззаботную радость. Флорри изо всех сил уговаривала сына попробовать что-нибудь из ее выпечки, но он почти ни к чему не притрагивался. Говорить с ним тоже было трудно. Казалось, он не слышал, что они говорили, и не проявлял ни малейшего интереса к фермерским новостям. Еще он избегал Дитера, словно от того плохо пахло, и подолгу глядел в окно на долину, погруженный в собственный мир.