Глава 11


Джулиана не спала до утра, так что, когда в дверь постучали, она была готова.

— Мисс Джулиана, — за дверью оказался Дирк Струан. — Джеймс попросил меня сопроводить вас в Мельбурн. Сам он пока не может уехать, не проводив гостей. Он понимает, что вы хотите избежать сплетен. Так что официальная версия гласит: вы вспомнили кое-что о себе и решили, что можете начать жить самостоятельно.

— Благодарю вас.

Струан взял из ее рук седельные сумки, в которые были упакованы вещи. Бальное платье, подарок Джейми, Джулиана оставила лежать на кровати.

— Джеймс передал мне ваш чек, — продолжил Струан. — И попросил разместить вас в лучшей гостинице. Он приедет в Мельбурн завтра.

— Еще раз благодарю.

Она надеялась, что это прозвучало достаточно вежливо. Ночь выдалась трудной.

— Поспешим, — Струан внимательно вгляделся в ее лицо, но не позволил себе никаких лишних вопросов, — пока кто-нибудь не проснулся и не увидел, что вы уезжаете с «бандитом Струаном».

— Вас так не любят здесь?

— Скорее подозревают.

— А есть за что?

— Конечно, есть. Богатство. Нахальство. Удача. Даже самые лучшие люди могут испытывать зависть. А Вортуорты так вообще опасаются, что я соблазню всех их дочек одновременно.

Покидать Гленфилд было грустно. Джулиана села на уже знакомую рыжую лошадку и оглянулась. Тишина, раннее утро, все еще спят. Она бросила взгляд на окна комнаты Джеймса, но его самого не увидела. Он не вышел проводить гостью, не вышел попрощаться. Это было разумно. Кто знает, смогла бы она справиться с собой и уехать, если бы увидела его в неверном свете разгорающегося утра. А уехать необходимо. Она сильная и сможет это сделать.

Так что она не оглядывалась больше, пока Главный Дом не скрылся из виду.

До привала у родника Джулиана не проронила ни слова, и Струан не пытался нарушить молчание. Когда же они спешились, он заговорил:

— Поешьте, мисс.

Джулиана очнулась и взяла сэндвич, который Дирк ей протянул. Струан помолчал, а затем весьма решительно продолжил:

— Скажите, мисс, у вас нет никаких воспоминаний о том, может ли вас кто-нибудь разыскивать? Родные, близкие? Вы из хорошей семьи. Это сразу видно. Может быть, у вас есть влиятельные родственники?

Джулиана отложила сэндвич.

— Я ничего такого не помню. Я вообще почти ничего не помню. А почему вы спрашиваете?

Ужасное предчувствие сжало ее сердце костлявыми пальцами, мешая дышать и думать.

— Просто я подумал… Все море от Бомбея до Шанхая и Мельбурна взбудоражено. В каждом порту люди, смахивающие на ищеек, спрашивают о благородной леди, путешествующей в одиночестве.

— Обо мне?

Она не могла в это поверить.

— Они не называют имени. И описание дают смутное. Около двадцати пяти, англичанка.

— Я подхожу под описание.

— Да. Поэтому я и спросил. Простите за настойчивость, — Струан снял шляпу и почесал затылок. — Вопрос может показаться грубым.

— Спрашивайте.

— Вы точно ничего не помните? Или вы просто разыгрываете потерю памяти, чтобы воспользоваться добротой Джеймса?

Джулиана не отвела взгляд. Ей нечего скрывать.

— Я действительно ничего не помню. И, поверьте, у меня были великолепные шансы «воспользоваться добротой Джеймса», но я никогда так не поступлю.

— Простите, я не хотел вас обидеть. Джеймс — мой друг, и он просил позаботиться о вас. Поэтому я и начал этот разговор. Если эти люди ищут вас, то потеря памяти вас не спасет. Мнимая или настоящая — все равно. Жаль, что вы действительно ничего не помните. Можно было бы понять, вас ли ищут. И если вас — то зачем.

— Мистер Струан. — Джулиана позабыла о сэндвиче, о воде. — Если я попрошу вас увезти меня отсюда подальше, вы это сделаете?

— Нет. Джеймс меня убьет.

— Жаль.

Ей действительно было жаль.

— Джеймс способен о вас позаботиться.

— А если я не хочу, чтобы он обо мне заботился? — почти выкрикнула Джулиана и тут же устыдилась этого.

— Хотите, — понимающе усмехнулся мистер Струан.

— Я не хочу, чтобы он попал в беду из-за меня, — прошептала Джулиана.

— Поверьте, Джейми Форд способен выпутаться из любых неприятностей. Да он сатану в аду поджарит, насадив на его же вилы, если ему этого захочется.

— Хотелось бы в это верить. — Она покачала головой. — Но я боюсь, что здесь замешано что-то ужасное. Этот чек на огромную сумму, эти люди-ищейки… Кто я такая?

— Вы можете быть самой собой — и неважно, что там было раньше.

— Хотелось бы, мне, чтобы все было так просто, как вы говорите.

— Все будет хорошо. Просто верьте Джеймсу.

— Я ему верю. Я себе не верю.

В Мельбурне Струан устроил Джулиану в маленьком тихом отеле чуть в стороне от основных улиц, вручил ей чек, посоветовав припрятать получше, и поспешил на корабль, который должен был уйти в море с вечерним отливом. Весь день, последовавший за очередной почти бессонной ночью, Джулиана провела в комнате, опасаясь бродить по городу с чеком на огромную сумму, а оставить его в комнате казалось еще более глупой идеей. Несколько раз она подходила к двери, одолеваемая желанием бежать куда глаза глядят. После разговора со Струаном ей все время казалось, что спину буравит чей-то недобрый и пристальный взгляд. Ей не терпелось, чтобы Форд поскорее приехал, и одновременно хотелось бежать. От этих мыслей ужасно разболелась голова. Джулиана попросила горничную принести обед в комнату, но к еде не притронулась. Стук в дверь напугал ее.

— Джулиана, это я, Джеймс. Откройте, пожалуйста.

Она медленно, очень медленно подошла к двери и отодвинула засов.

Джулиана выглядела такой измученной и несчастной, что Джеймс с трудом удержался от того, чтобы заключить ее в объятия и заставить позабыть обо всех проблемах и сомнениях. Он мог бы это сделать — и с радостью, но понимал, что не имеет права. Он не имеет права ее принуждать, пусть даже им обоим этого хочется.

— У вас все в порядке? — задал он вопрос, который мучил его всю дорогу из Гленфилда.

— Вполне. Я не ждала вас раньше вечера, мистер Форд.

— Джулиана! — взмолился он.

— Пожалуйста, — негромко попросила она, — не заставляйте меня. Мне так гораздо легче.

— Может быть, придем к разумному компромиссу? — предложил он. — Джеймс, Джулиана — когда мы наедине?

Несколько мгновений ему казалось, что она не согласится. Наконец Джулиана кивнула.

— Думаю, это достойный компромисс.

— Вот и славно. — У него слегка отлегло от сердца. — Вы чувствуете себя в силах дойти до банка и решить ваши финансовые вопросы?

— Да, вполне. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше. Этот чек меня нервирует.

— Признаться, меня тоже.

Тень бледной улыбки мелькнула на ее лице.

— Не думала, что вас может что-то нервировать, Джеймс!

— Вы что же, полагаете, я совсем бесчувственный? — возмутился он.

— Нет. Вот бесчувственным вас точно назвать нельзя.

Опять опасная область.

Джеймс предложил даме руку.

— Думаю, будет лучше, если мы поболтаем по дороге. Я хотел бы попасть в банк до закрытия, да и вам, полагаю, этого очень хочется.

— О да. Я никак не могу решить, что для меня эти деньги — благословение или проклятие.

— Благословение. Я вам точно говорю.

День был в самом разгаре, раскаленное солнце наполняло город запахом пыли и ароматами странных восточных благовоний. Джулиана едва дышала: усталость, нервное напряжение, смутный страх — все смешалось.

Банк «Тэйлор&Ллойд» располагался в солидном двухэтажном особняке, построенном в классическом стиле, с портиком и колоннадой. Толстые стены защищали от жары, так что внутри было даже прохладно.

— Мистер Форд!

Сухощавый и бледный служащий, затянутый в черный костюм, бросился приветствовать Джеймса. Джулиана подумала, что впервые видит в Австралии незагорелого человека. Джулиана решила, что, видимо, весь Мельбурн знает мистера Форда. Когда они с Фаррелами скупали все необходимое для благоустройства Главного Дома в Гленфилде, никто из продавцов даже и не подумал попросить немедленной оплаты, все говорили, что пришлют мистеру Форду счета в контору. Когда сейчас она под руку с Джеймсом шла по центральным улицам, многие здоровались с ним. И вот теперь, в банке. Наверное, это к лучшему. Если Форд — такой влиятельный человек, то, как утверждает мистер Струан, он легко защитит Джулиану. Она немного успокоилась.

— Что я могу для вас сделать? — осведомился служащий.

— Вы можете кое-что сделать для этой леди.

— Мисс?

Джулиана достала из кармана жакета чек и протянула его черному человечку. Тот взял, расправил бумагу и впал в ступор на некоторое время.

— М-м-мисс… — заблеял служащий, — М-м-мисс…

— Не надо истерик, Флинт, — велел Джеймс. — Мисс Джулиана не намерена требовать всю сумму немедленно.

— М-мисс… — уже менее дрожащим голосом проговорил служащий. — Надеюсь, вы понимаете…

— Мисс Джулиана все отлично понимает, Флинт. Просто возьми чек, открои счет и выдай небольшую сумму на оперативные расходы. Сто или сто пятьдесят фунтов вполне достаточно.

— Да, мистер Форд. Мисс Джулиана, пройдемте к конторке…

Джулиана молча проследовала в указанном направлении. Флинт достал толстую книгу, сделал там запись, продублировал ее в десятках разных мест, подшил чек в еще один гроссбух, открыл кассу и выдал требуемую сумму.

— Вы понимаете, что мы пошлем запрос о подтверждении в Лондон?

— Да, конечно.

Джулиана мало знала о том, как работают банки, но поверила служащему на слово.

Все еще заикаясь и спотыкаясь, Флинт проводил посетителей к выходу. Снова оказавшись на солнце, Джулиана вдруг подумала о том, что, обналичив чек, она выдала свое местонахождение. Если мистер Струан прав и ищут именно ее, то чек — это такой след, которую возьмет любая ищейка.

Но почему ее могут искать повсюду? Почему? Что она сделала? Или не сделала? Неопределенность и неизвестность угнетали Джулиану. Даже мысль о пансионе, казавшаяся еще пару дней назад такой здравой и такой увлекательной, уже не вдохновляла.

— Вы хотите вернуться в гостиницу, Джулиана?

— Я устала и хочу прилечь.

— Я провожу вас.

— А где остановились вы? — заволновалась Джулиана.

Она не знала, какого ответа ждет. Ей одновременно хотелось, чтобы Джеймс ответил «в соседнем номере» и чтобы сказал, что немедленно вернется в Гленфилд.

— У меня есть квартира в конторе, здесь, неподалеку. Если хотите…

— Нет. — Джулиана поняла, что он хотел предложить ей пожить в этой квартире, пока она не найдет дом для своего пансиона. — Я не могу.

— Хорошо. Но я буду рядом.

— Спасибо.

Они прошли по главной улице, а потом свернули в проулок, чтобы срезать путь к гостинице. В Мельбурне в последнее время появилось множество людей со всего света, особенно индусов и китайцев, вездесущих, трудолюбивых и живущих сплоченными сообществами. Этот проулок был населен как раз индусами, которые почему-то все высыпали на улицу и распевали странные, но, видимо, радостные песни. То ли праздник у них какой-то был, то ли свадьба. Форд на мгновение приостановился, но потом решил, что проще пройти сквозь толпу, чем возвращаться назад. Покрепче прижав к себе руку Джулианы, он решительно двинулся вперед. Толпа и не думала расступаться, смуглые, разодетые в яркие одежды люди, мужчины и женщины, осыпали европейцев цветами, трогали их за одежду, лопотали что-то на непонятном языке. Форд старался улыбаться в ответ, но уже начинал злиться.

Джулиана прижималась к Джеймсу. Она не испугалась, ей даже нравились эти веселые люди. Одна из девушек-индусок протянула ей букет остро пахнущих цветов. Джулиана взяла и поблагодарила. Этот короткий обмен любезностями отвлек ее, и она выпустила руку Джеймса. Гот сразу остановился, но толпа распевающих людей уже разделила их. Джулиана попыталась ухватиться за протянутую руку Форда, но лишь смогла слегка коснуться кончиков его пальцев. Эта рука, напряженная, с растопыренными пальцами, словно открыла какую-то дверцу в ее памяти…


Город кружился вокруг разноцветным карнавалом — каждый раз, когда Джулиана шла по Бомбею, ей казалось, что она попала в восточную сказку. Пестрые ткани, смуглые лица, яркие краски… А между тем забываться не стоило: на сказку окружающее походило все-таки мало. Вокруг было полно бедноты, нищих, мелких воришек, которые так и смотрят, как бы сцапать кошелек у богатой дамочки. За время жизни в Индии Джулиана научилась цепко смотреть по сторонам и не упускать из внимания даже мелочи. Особенно если выходила на улицу с сыном, как сейчас. Тем более что сегодня какой-то праздник: многие танцуют, все в цветах. Цветы в руках у хорошеньких девушек-индусок, у детей. Все возбуждены, радостны. Неопасно, но утомительно и очень многолюдно.