За столом, напротив, Пегги Дэвидсон слушала высокопарные речи доктора Ричардса и думала о своем:

«Скоро ли конец? Надеюсь, дети спят. Но вряд ли. Они заиграются со старенькой Анной. Странно, что некоторые люди дают званый ужин в сочельник… Вообще не стоило выходить из дома сегодня. Мне еще надо положить подарки в чулки детям. Можно будет уйти около девяти… Нет, слишком рано. Это может обидеть Родни. Он хочет, чтобы мы подружились с ней. Не представляю, как это возможно. Все равно, нельзя подавать виду, что нам здесь не нравится. Родни сегодня весел, как никогда. Кажется, что он пьян, но на самом деле он редко прикасается к спиртному».

Пегги бросила быстрый взгляд на доктора Принса.

«Все это притворство. На самом деле он несчастлив. А этот дом! Он больше похож на какую-то экспозицию в музее. На самом деле ему нужно не это, а дом, настоящий дом… Меня всегда удивляло, что Родни нравится сидеть в нашей гостиной, несмотря на то что там беспорядок, но теперь я его понимаю».

Несколько визгливый голос молодого человека нарушил бег ее мыслей. Поднявшись со своего места, тот поднял наполненный вином бокал:

– Леди и джентльмены! Я прошу вас выпить за успех талантливой хозяйки этого дома. Не знаю, ведомо ли вам, но она – автор сборника превосходных стихотворений, который вскоре выйдет из печати.

Родни нахмурился.

«Как он посмел! Черт бы его побрал! Какое он имеет право?! Откуда этот выскочка узнал? Он пришел поздно. Не похоже, что у Стеллы было время рассказать ему о сборнике…»

На скулах доктора заиграли желваки.

Под аккомпанемент удивленных возгласов и поздравлений гости опорожнили бокалы. Стелла поблагодарила за поздравления и шутливо сделала молодому человеку выговор за то, что он раскрыл ее маленький секрет. Тот начал уговаривать Стеллу прочесть что-нибудь собравшимся в гостиной.

Голос Родни не дал ей полностью насладиться представлением.

– Давайте будем праздновать, – переводя взгляд с Пегги Дэвидсон на ее мужа, сказал он. – Как ты, Питер?

– Все, что пожелаешь, Родни.

– Мы поедем в Шилдс. Там будет пантомима и прочее… Точно! Пойдем на пантомиму!

Родни, словно взволнованный ребенок, оглядел гостей.

Миссис Ричардс рассмеялась и утвердительно кивнула головой.

«Все же лучше, – подумала она, – чем слушать, как эта задавака распускает павлиньи перья из-за какой-то книжонки стишков».

– Простая детская забава нам не повредит, – сказал доктор Ричардс, отодвигаясь от стола. – Если леди согласны, то я – за.

Пришедшая с Гербертом Баррингтоном молодая женщина, судя по всему, без особых претензий, радостно восприняла новую перспективу.

Герберт Баррингтон глянул на Стеллу. Та, изо всех сил стараясь согнать с лица следы гнева, смотрела на мужа.

«Как он посмел?! Что это такое?! Мешать ее триумфу, портить званый вечер, и все ради того, чтобы пойти… Куда?! На пантомиму…»

Стелла, силясь сохранить хладнокровие, поклялась, что заставит мужа страдать. Придет время, и Родни горько пожалеет.

– Мне кажется, что для пантомимы слишком поздно, – стараясь выиграть время, сказала она.

– Нет, – не глядя на жену, отрезал Родни. – Сейчас восемь часов вечера. Первый сеанс заканчивается в половину, не раньше. Если мы быстро соберемся, то у нас еще останется время.

Не глядя на Баррингтона, он обратился к остальным гостям:

– Вы согласны со мной?

Послышались возгласы одобрения.

– Думаю, следует предоставить принятие окончательного решения хозяйке дома, – произнес Герберт Баррингтон.

Его глаза навыкате посылали понимание и сочувствие Стелле.

Хозяйка сделала паузу, дав гостям время проникнуться всей глубиной ее жертвы, а затем великодушно сказала:

– Ну, если вы этого хотите, то, пожалуйста… поедем.

– А вы прочтете нам свои стихотворения, когда мы вернемся? – попросил Герберт Баррингтон.

Белые руки с длинными пальцами умоляюще запорхали перед Стеллой, и она улыбнулась:

– Если вы пожелаете.

Женщины облачились в накидки, за исключением Пегги, которая была в простом сером пальто. Доктор Ричардс то и дело повторял, что одеваться надо потеплее, а то скоро повалит снег, и он не хочет, чтобы кто-нибудь из леди стал его пациенткой в ближайшее время. В холле Питер Дэвидсон стоял в стороне от остальных. Легкая улыбка играла на его губах. Он удивлялся поведению Родни… К чему этот неожиданный всплеск «животных инстинктов»? Ему это не нравилось. Если бы только эта поездка… Дело не только в ней. Родни что-то гнетет. Это очевидно.

Смеясь, гости расселись по автомобилям Принса и Ричардса. Машины тронулись с места. Через четверть часа они уже были в Шилдсе. Автомобили оставили в конюшнях на рыночной площади. Там бурлило море праздных гуляк и тех, кто пришел за покупками. Повсюду раздавался смех, слышалось пение. Ярко горели парафиновые факелы, освещая выразительно жестикулирующих «негритянских королей» с вымазанными ваксой лицами, знахарей, колдунов.

Их компания обошла толчею на рыночной площади и направилась по Кинг-стрит. Навстречу из театра хлынули зрители.

– Держитесь вместе! – крикнул Родни. – Первое представление уже закончилось. Сейчас повалит публика.

Стелла вздрогнула… Он ведет себя так, словно пьян. Но она прекрасно понимала, что муж трезв. Просто старается ей насолить.

Проведя всю компанию в относительно чистый угол вестибюля, Родни сообщил:

– Пойду куплю билеты в ложу, если получится, а вы оставайтесь здесь.

Они встали кружком, ожидая возвращения Родни. Питер и миссис Ричардс, добродушно подшучивая друг над другом, вели непринужденную беседу. Невдалеке, перед кассой, быстро продвигалась очередь тех, кто хотел попасть на второе представление. Мимо проходили задержавшиеся зрители первого.

Родни, стоя у подножья лестницы, разговаривал с управляющим. Тот уверял, что врачу очень повезло. Осталась только одна свободная ложа. Он с превеликим удовольствием…

– Доктор!

Детский голос заглушил царящий в помещении шум.

Быстро обернувшись, Стелла увидела маленькую девочку, которая утром доставила ей столько хлопот. Малышка вырвалась из рук высокой девушки и бросилась к Родни.

– Доктор! – обхватив его за ноги, воскликнула Энни. – Я видела гусыню и большие яйца. А еще там был смешной человек и красивые леди.

– Как ты сюда попала, Энни? – удивился доктор Принс. – Кто тебя привел?

Родни взял тянущиеся к нему ручки в свои.

– Добрый вечер, Кейт!

К ним подошли мать девочки и какой-то коренастый человек, который ни на шаг от нее не отходил.

– Добрый вечер, доктор! Извините… Энни! Ты непослушная девочка! Отпусти сейчас же доктора.

– Не ругайте ее, Кейт. Вы в первый раз привели Энни на представление?

– Да. Она так радовалась, что едва могла усидеть на месте.

Не сводя глаз с Кейт, Родни погладил по головке ребенка. Со времени их прошлой встречи прошло три года. Сейчас Кейт казалась еще выше, чем прежде. Какая величественная… Что за фигура! Она и прежде была красавицей, но теперь ее красота обрела иное выражение. В ней чувствовалась… порода, что-то странное… необычное.

– Как поживаете, Кейт? – спросил он.

– Чудесно, доктор. Спасибо.

Даже ее голос изменился.

– Все еще служите у Толмаше?

Поколебавшись, Кейт бросила взгляд украдкой на своего спутника и ответила:

– Да.

Тот окинул Кейт взглядом собственника. Было видно, что он старается казаться выше ростом, чем есть на самом деле.

– Думаю, это скоро закончится, – заявил незнакомец. – Сегодня мы обручились и скоро поженимся.

Родни перевел взгляд с Кейт на молодого человека, в чьем голосе звучала плохо скрываемая агрессия, и обратно.

– Поздравляю, Кейт! Я рад за вас.

Доктор Принс протянул руку, и Кейт, поколебавшись, протянула в ответ свою. Второй раз в жизни ее пальцы коснулись его руки. Родни это помнил. Ее светящиеся добротой голубые глаза были как бы подернуты какой-то чарующей дымкой.

Спутник Кейт, вытянув шею, вертел головой из стороны в сторону. Стелла, стоя среди гостей и наблюдая эту сцену, кипела от злости. Дважды за день Родни сделал себя посмешищем из-за этой девчонки, а теперь вот стоит у всех на виду и держит ее мать за руку. Это уж слишком! Она догадалась, кто эта девица…

– Доктор Принс встретил знакомых, – сказала миссис Ричардс, ни к кому конкретно не обращаясь.

Выражение лица Стеллы не ускользнуло от ее внимания, и миссис Ричардс потихоньку позлорадствовала.

– Она была пациенткой моего мужа. Насколько я помню, она работает горничной в Вестоу.

Пегги Дэвидсон и ее муж переглянулись.

– Она была и моей пациенткой, по крайней мере, одну ночь, – сказал Питер. – Я всегда приглядывал за Кейт Ханниген. Она первая красавица в округе. Если бы не Пегги, то, клянусь, кто знает, что бы было…

Его жена весело рассмеялась. Только она знала, как глубоко этот неуклюжий, добродушный мужчина в нее влюблен.

Стелла глянула на Герберта Баррингтона. В ее взгляде читалось: «Ох уж эти люди!…»

– Мне надо поговорить с Кейт. Прошу прощения. Я скоро.

Питер неспешным шагом направился к Родни, надеясь, что его шутливое замечание разрядит обстановку и придаст сцене более обыденный вид. Родни, кажется, решил сегодня вечером делать глупости.

– Привет, Кейт! Здравствуй, Энни!

– О, здравствуйте, доктор Дэвидсон!

– Как поживаешь, Кейт? Впрочем, к чему спрашивать. Вижу, у тебя все в порядке. То же самое можно сказать и об этой юной леди.

Он потрепал девочку по щеке.

– За это я должна быть благодарна вам, доктор.

– Мне?!

– Конечно, вам. Именно вы рекомендовали меня Толмаше.

– Они замечательные люди. Я ведь прав, Кейт?

– Самые лучшие в мире.

– Мне кажется, из Энни получится очень славная юная леди. Что думаешь, Родни?

– Да, очень славная, – согласился тот, не отрывая взгляда от лица Кейт. – Мисс Ханниген выходит замуж.

– Замуж? За этого молодого человека? Да он просто счастливчик, – сказал доктор Дэвидсон, поворачиваясь к спутнику Кейт.

Теперь тот стоял в стороне. В его глазах светились едва сдерживаемые огоньки ревности.

– Я вас знаю, сэр. Вы ведь из Джероу, как и я?

Несколько смягчившись, незнакомец ответил:

– Да, доктор Дэвидсон. Меня зовут Алек Моран. Я агент Новой лондонской страховой компании.

– Точно. Я вспомнил, что видел вас прежде. Так значит, вы и Кейт собираетесь пожениться… Ладненько. Надеюсь, вы оба найдете в браке свое счастье.

– А что думает по этому поводу моя малышка? – склонившись над Энни, задал ей вопрос Родни.

Пальчики девочки пробежали по белому шарфу, который свешивался с шеи врача.

– Санта Клаус подарит мне куклу и еще что-нибудь хорошенькое.

– Вы сняли для нас ложу, доктор? – с подчеркнутой вежливостью спросил подошедший Герберт Баррингтон.

– Сейчас. Подождите минуточку, – не смотря в его сторону, сказал Родни с явным равнодушием в голосе.

– Сюда, сэр, – сказал управляющий Баррингтону. – Прошу пройти за мной.

Стелла, глядя прямо перед собой, прошла мимо стоящих у подножья лестницы. Родни перевел взгляд с освещенного радостью милого личика Энни на холодное, красивое лицо жены, чье недовольство выражалось всем ее видом, начиная от кончиков красивых лайковых ботинок и заканчивая колышущейся вуалью на шляпке.

«Пресвятая Богородица! – сказал он себе. – Она не собирается опускаться до разговоров с простыми людьми».

В глазах Родни сверкнула жесткость и, глянув на Энни, он сказал:

– Рождественский дед подарит тебе еще кое-что. Я виделся с ним сегодня днем, и знаешь, что он мне сказал?

Энни отрицательно замотала головой. Ее темно-зеленые глаза, словно два озерка, с обожанием уставились на врача.

– Он сказал, что направляется в Африку на поиски черного малыша для Энни Ханниген!

– Черного малыша?

– Да. С кудрявыми волосиками, – довольно хмыкнул Питер.

– Доктор! Это очень щедро с вашей стороны. Красивый подарок, – мягким голосом поблагодарила врача Кейт.

– Вздор! – переводя взгляд на нее, заявил Родни Принс.

– Нам надо идти, – заторопилась Кейт. – Всего хорошего, доктор Дэвидсон! Всего хорошего, доктор Принс! Спой им «Доброй ночи, веселого Рождества», Энни.

Девочка неожиданно обвила своими ручками шею Родни. Ее губки звонко его чмокнули, и Энни радостно рассмеялась:

– Ваша борода щекочет.

– Спокойной ночи, – еще раз попрощалась со всеми Кейт и почти насильно оттащила дочь к Алеку, который, стоя чуть в стороне, бросал на них недовольные взгляды.

Родни и Питер пошли вверх по ступенькам лестницы, ведущей к ложам. Поцелуй Энни странно взволновал доктора Принса и вновь всколыхнул в его душе застарелое желание иметь собственных детей. Боже правый! У него будет ребенок! Он заставит жену родить ему ребенка!

– Кейт превратилась в весьма импозантную девушку, – сказал Питер Дэвидсон. – Толмаше постарались, чтобы ей хорошо у них жилось. Я слышал, что у старого Бернарда имеются планы касательно ее будущего. Думаю, этот брак им совсем не понравится.