Мэг Кэбот - Девятый ключ (ЛП)

Я украдкой бросила на него взгляд. Секретарь выпрямился и стоял с моим карандашом в руках. Я поспешно отвела глаза, в желудке екнуло.

– Вы это использовали? – насмешливо спросил Маркус. Когда я молча кивнула, все еще не решаясь на него посмотреть, чтобы, не дай бог, не увидеть крови мистера Бомонта, он сказал: – Не волнуйтесь, карандаш вошел неглубоко, вы наткнулись на грудную кость.

Блин. Хорошо, что Рыжий Бомонт не настоящий вампир, иначе я бы влипла. Я даже проткнуть его как следует не смогла. Похоже, я таки теряю сноровку.

Фактически, преуспела я лишь в том, чтобы выставить себя полной дурой. Все еще ощущая в груди пузырики истерики и виня их в том, что лепечу немного бессвязно, я выпалила:

– Он отравил Тэда, а потом схватил меня, и я просто испугалась…

Маркус оставил бесчувственное тело своего начальника и успокаивающе накрыл мою руку своей:

– Ш-ш, я знаю, знаю.

– Мне очень жаль, – бормотала я, – но он избегал солнца, а потом еще и не ел, а когда улыбнулся, у него были острые зубы, и я подумала, что…

– …он вампир, – к моему удивлению, закончил за меня Маркус. – Я знаю, мисс Саймон.

Стыдно признаться, но, по правде говоря, я была готова разразиться слезами. Однако слова Маркуса заставили меня позабыть об этом.

– Вы знаете? – эхом отозвалась я, недоверчиво уставившись на него.

Он кивнул с мрачным выражением:

– Доктора называют это навязчивой идеей. Он принимает лекарства, и большую часть времени все хорошо. Но иногда, если не уследить, он пропускает прием таблеток и… ну, результат вы видели сами. Начинает считать себя опасным вампиром, убившим десятки людей…

– Да. Об этом он тоже упоминал.

И выглядел при этом очень расстроенным.

– Но уверяю вас, мисс Саймон, он не несет обществу ни малейшей угрозы. В сущности, он безобиден и никогда ни одной живой душе не причинил вреда.

Я посмотрела на Тэда. Должно быть, Маркус это заметил, потому что быстро добавил:

– Скажем так, он никогда не причинил непоправимого вреда.

Непоправимого вреда? Собственный отец, незаметно накачавший тебя транквилизаторами, не считается тут непоправимым вредом? И как тогда объяснить миссис Фиске и защитников окружающей среды?

– Я не смогу извиниться перед вами в должной мере, мисс Саймон, – вещал Маркус, обняв меня и подталкивая прочь от дивана к – подумать только! – выходу. – Мне очень жаль, что вы стали свидетельницей столь неприятной сцены.

Я оглянулась. Позади появился Ёши, перевернул Тэда, так что его лицо больше не вдавливалось в подушки дивана, и укутал его в одеяло. Несколько других слуг подняли на ноги мистера Бомонта. Он что-то бормотал, мотая головой.

Не мертв. Определенно не мертв.

– Разумеется, не стоит упоминать, что ничего этого не произошло бы, если бы не ваша маленькая вчерашняя шутка. – Теперь голос Маркуса звучал уже не так сочувственно, как раньше. – Мистер Бомонт не вполне здоров. Его легко встревожить. А особенно его волнуют любые упоминания об оккультизме. Так называемый сон, который вы ему описали, спровоцировал приступ.

Я почувствовала, что должна хотя бы попробовать оправдаться:

– Мне-то откуда было об этом знать? Если с ним случаются такие приступы, почему вы не держите его под замком?

– Потому что сейчас не Средние века, юная леди. – Маркус снял руку с моих плеч и очень строго на меня посмотрел. – Сегодня специалисты предпочитают лечить страдающих от психических расстройств людей вроде мистера Бомонта при помощи терапии и медикаментов, а не удерживая их подальше от семьи. Отец Тэда функционирует нормально и даже хорошо, если только маленькие девочки, не знающие, что для них лучше, не суют свои носы в его дела.

Ай! Это было грубо. Пришлось напомнить себе, что не я здесь злодейка. То есть, не я же бегала туда-сюда, утверждая, что я вампир.

И не из-за меня исчезла куча людей – лишь потому, что они встали на пути постройки очередного торгового центра.

Однако стоило об этом подумать, как меня одолели сомнения. В смысле, по отцу Тэда не скажешь, что в его голове достаточно шариков, чтобы организовать нечто настолько сложное, как похищение или убийство. Или мой чудилометр сломался, или что-то здесь было конкретно не так… и обычная «навязчивая идея» ничего не объясняла. И как насчет миссис Фиске? Она мертва, и убил ее мистер Бомонт – ее слова. Маркус явно пытался преуменьшить серьезность психоза своего работодателя.

Или дело в другом? Человек, который хлопнулся в обморок лишь оттого, что девчонка проткнула его карандашом, не был похож на того, кто в состоянии справиться с убийством. Может быть, когда он избавлялся от миссис Фиске и всех тех экологов, еще его не поразил этот «недуг»?

Я все еще пыталась сложить головоломку, когда Маркус, сопровождавший меня до двери, протянул мне пальто, помог одеться и сказал:

– Айкику отвезет вас домой, мисс Саймон.

Я оглянулась и увидела возле входной двери очередного японца, полностью одетого в черное, который вежливо мне кивнул.

– И давайте кое-что проясним. – Маркус продолжал говорить отеческим тоном, слегка раздраженным, но не злым. – Случившееся сегодня вечером было очень странным, правда. Но никто же не пострадал… – Вероятно, он заметил, как мой взгляд метнулся к Тэду, так и лежавшему на диване в отключке, потому что добавил: – Во всяком случае, серьезно не пострадал. И поэтому, думаю, вам следует помалкивать обо всем, что вы здесь видели. Ведь если вам придет в голову кому-нибудь об этом рассказать, – почти дружески произнес Маркус, – я, разумеется, буду вынужден поведать вашим родителям о той неудачной шутке, что вы сыграли с мистером Бомонтом… и, само собой, выдвинуть официальные обвинения в нанесении телесных повреждений.

У меня отвисла челюсть. Секундой позже я это осознала и резко закрыла рот.

– Но он… – начала я.

– Разве? – перебил меня Маркус, выразительно глядя на меня сверху вниз. – В самом деле? Cвидетелей-то нет. Вы правда верите, что кто-нибудь поверит слову малолетней преступницы против слова уважаемого бизнесмена?

Он меня уделал и знал об этом.

Маркус усмехнулся, победно сверкнув глазами:

– Доброй ночи, мисс Саймон.

Очередное доказательство, что жизнь медиатора далеко не так хороша, как ее рисуют: я даже десерт не успела попробовать.

Мне помогли выйти из машины приблизительно с такими же церемониями, с какими по утрам в понедельник открывают газету, и я заспешила по дорожке к крыльцу. Я немного опасалась, что Маркус передумает, и дом будет окружен полицейскими, готовыми предъявить обвинение в нападении на мистера Би.

Однако никто не выскочил на меня из кустов с пистолетом наперевес, что было добрым знаком.

Стоило мне войти, как тут же подлетела мама, желавшая знать все о том, как прошел ужин у Бомонтов. Что мы ели? Как обставлен дом? Пригласил ли Тэд меня на выпускной?

Я притворилась слишком сонной для разговоров и поднялась к себе. Все, о чем я могла думать, – это как доказать миру, что Рыжий Бомонт – хладнокровный убийца.

Ну ладно, может, не хладнокровный, раз уж он раскаивался в содеянном. Но точно убийца.

Конечно же, я забыла о своем новом соседе. Подойдя к двери спальни, я увидела сидящего перед ней с высунутым языком Макса. Дверь – там, где он пытался прорваться внутрь – сверху донизу покрывали царапины. Полагаю, то, что в комнате скрывался кот, перевесило то, что там был еще и призрак.

– Плохая собака, – сказала я, увидев следы когтей.

За моей спиной тут же открылась дверь в спальню Дока.

– Ты принесла в дом кота? – Он не обвинял, а скорее проявлял искренний интерес. С научной точки зрения.

– Э-э… – ответила я. – Может быть.

– Я так и подумал, потому что обычно Макс держится от твоей комнаты подальше. Сама знаешь, почему.

Док выразительно округлил глаза. Когда я только переехала, малыш благородно предложил поменяться с ним комнатами, потому что в моей, как он заметил, существовало «холодное пятно», а это верный признак центра паранормальной активности. И хотя я решила остаться в своей комнате, самопожертвование Дока меня впечатлило: его старшие братья не были столь благородны.

– Это только на одну ночь, – заверила я. – В смысле, кот.

– А, – отозвался Док, – ну хорошо. Потому что Брэд, знаешь ли, очень остро реагирует на кошачью шерсть. Аллергены, или вызывающие аллергию вещества, способствуют выработке гистамина – органического соединения, ответственного за проявления аллергии. Существует множество аллергенов, например, контактные, как ядовитый сумах, или воздушные, типа кошачьей перхоти, к которой чувствителен Брэд. Стандартное лечение, разумеется, предполагает, что больной по возможности избегает контактов с аллергенами.

Я моргнула:

– Буду иметь в виду.

– Отлично, – улыбнулся Док. – Тогда спокойной ночи. Пойдем, Макс.

Он потащил пса прочь, а я вошла к себе в комнату.

И обнаружила, что мой новый сосед сделал ноги. Гвоздик исчез, и открытое окно подсказало мне, как ему это удалось.

– Джесс, – пробормотала я.

Он всегда открывал и закрывал мои окна. Я распахивала их на ночь, а поутру находила плотно закрытыми. Обычно я это ценила, потому что на рассвете из бухты наползал холодный туман.

Но сейчас его добрые намерения привели к тому, что Гвоздик сбежал.

Искать дурацкого кота я не собиралась. Захочет вернуться – дорогу знает. А не захочет – думаю, я свой долг выполнила, во всяком случае, сделала то, чего хотел Тимоти: разыскала мерзкое животное и принесла его в безопасное место. Если тупая скотина не захотела в нем остаться, это не мои проблемы.

Я как раз собиралась залезть в горячую ванну, над которой поднимались клубы пара – в мыльной пене мне лучше думается, – когда услышала телефон. Разумеется, я не ответила, потому что мне в принципе редко звонили. Обычно это была или Дебби Манкузо – невзирая на заверения Балбеса, что они не встречаются, – или одна из многочисленных хихикающих девиц, которые хотели услышать Соню… вот только его вечно не было дома из-за плотного графика работы в пиццерии.

И все же на этот раз я услышала, как мама кричит снизу, что меня спрашивает отец Доминик. Она, что бы вы там ни подумали, не видела ничего странного в том, что мне постоянно названивает директор школы. Поскольку я была вице-президентом класса и председателем комитета по восстановлению головы Хуниперо Серра, как ни удивительно, имелась парочка вполне невинных причин, по которым я могла понадобиться директору.

Однако отец Ди никогда не связывался со мной, чтобы обсудить хоть что-нибудь, отдаленно имеющее отношение к школе. Он звонил, только когда хотел дать нагоняй за что-то, связанное с медиаторством.

Прежде чем поднять трубку в своей комнате, я задумалась – раздраженно, потому что стояла в одном полотенце и понимала, что к тому моменту, когда доберусь до ванны, она уже остынет, – что же такого натворила на этот раз.

И вдруг – словно я уже залезла в воду и обнаружила, что та уже холодная – по моей спине поползли мурашки.

Джесс. Наш поспешный разговор перед тем, как я уехала к Тэду. Джесс пошел к отцу Доминику.

Нет, он не мог. Я же велела идти, только если не вернусь к полуночи. А сама была дома в десять. Даже раньше: в девять сорок пять.

«Не может быть, чтобы из-за этого, – попыталась успокоить я себя. – Скорее всего, дело в другом. Отец Доминик не знает про Джесса. Он ничего не знает».

И все же мое «алло» прозвучало робко.

– Ох, здравствуй, Сюзанна, – зачастил отец Доминик самым приветливым тоном. – Прости, пожалуйста, что звоню так поздно, но нам с тобой нужно обсудить вчерашнее собрание ученического совета…

– Все в порядке, отец Ди, – сказала я. – Мама уже повесила трубку.

Тон отца Доминика полностью изменился: ни малейшей приветливости, сплошное негодование.

– Сюзанна! – загрохотал он. – Как бы ни был я счастлив узнать, что с тобой все хорошо, еще больше я был бы рад услышать, когда ты собиралась – если вообще собиралась – рассказать мне о Джессе.

Ой!

– Он поведал мне, что жил в твоей спальне с тех пор, как ты несколько недель назад переехала в Калифорнию, и что все это время ты прекрасно знала о его присутствии.

Пришлось отодвинуть трубку подальше от уха. Конечно, я всегда догадывалась, что отец Доминик рассердится, когда узнает про Джесса, но даже не предполагала, что он взбесится.