— Обещай, что это больше не повторится! — все еще нервничая, попросила она, чуть не плача. Он целовал ее ни где-нибудь, а в институтском коридоре! Ее — девочку батаничку, «синий чулок»!

— Обещаю, — сказал Мартин, собственно на что он рассчитывал, что она тут же бросится в его объятия, отбросив презрение, и кардинально изменив мнение о нем? Уже хорошо, что она старается быть как можно более спокойной, и не делает из этого цирк или трагедию, — Спасибо, что хоть пощечину не дала.

— Попробуй еще раз и тогда точно получишь! — так же строго сказала Ульяна, хотя определенно не собиралась выполнять обещание. Если бы он сейчас был более требовательным и менее нежным, вся ее система вылетела бы в «трубу». И она могла в этом поклясться. Еще секунда и она бы уже не могла ничего с собой поделать. Она снова бросилась бы в омут с головой. И пусть после этого снова было бы больно. Но она бы ответила ему, и вряд ли они бы потом пошли в библиотеку.

Нет. Она не могла этого допустить. «Врагу не сдается наш гордый Варяг!..» Ей никто не нужен. И Мартин в том числе. Ей и самой живется как-то неплохо. Главное, что без нервных потрясений, а остальное не важно…

С ней определенно что-то было не так. Мартин чувствовал это. Знать бы только что. Она не была похожа на «батаничку». И глаза… ее глаза не могли быть карими. И когда он целовал ее, она его не отталкивала, а только не отвечала и… да ведь она просто позволяла себя целовать. И глаза ее были закрыты. Он видел. Он специально посмотрел. Значит, это не было столь неприятно, сколь скованной была ее реакция. Быть может это от неожиданности или… или у нее никогда не было мужчины! Интересно, а в наше время это возможно на четвертом курсе университета?

Они вошли в читальный зал, (причем Уля даже дверь не позволила перед собой открыть, а ломанулась в нее не признавая никакого мужского присутствия) и сели за стол.

— Итак, рассказывай, — требовательно сказала Уля, приготовившись внимательно слушать.

— Что? — не понял Мартин.

— В чем у тебя возникли трудности? — спросила Ульяна.

— В покорении твоего сердца! — он улыбнулся, откровенно издеваясь.

— Кажется, мы пришли сюда по другому вопросу! — она все еще нервничала.

— По какому?

— Я сейчас уйду! — и она всерьез засобиралась и хотела встать.

— Нет, нет, не надо, не уходи, — взмолился он, ухватил ее за руку и за малым на колени не бухнулся.

Опять.

Ну, зачем? Зачем ты это делаешь? Тебе нравится меня мучить, издеваться надо мной? Я что, ущемляю твое самолюбие? Так ты посмотри, кто я, а кто ты! Ты вообще со мной общаться не должен, а ты…

— С каким предметом у тебя проблемы? — спросила она с все тем же «спокойствием».

— Со всем я и сам разберусь, — сказал он, подумав и решив поиграть в откровенность, — а вот математика для меня и раньше была проблемным предметом.

— Хорошо, что требуется от меня? — попыталась уточнить Ульяна.

— От тебя… — глаза Мартина загадочно загорелись и странно скользнули по ее лицу, чуть-чуть дольше задержавшись на губах.

— По предмету «математика»! — заметив это, добавила она.

— Как минимум, объяснить, чем мы вообще сейчас занимаемся…

— Сейчас я пытаюсь выяснить, что тебе от меня нужно!

Она находилась уже на грани истерики.

— Вообще-то я имел в виду по математике, — улыбнулся Мартин, — А так я бы с тобой хотел прогуляться.

А еще собирался становится взрослым человеком, — веду себя как ребенок.

— Хорошо, я все тебе объясню, — согласилась Уля, — только давай не будем отвлекаться на посторонние вопросы!

— А прогуляться?

— Забудь!

— Почему?

— Сначала ты выучишь математику, подойдешь к экзамену, а потом мы возможно погуляем.

— Обещай!

— Обещаю!

Впервые за два года Уля усомнилась в состоятельности своей идеи. Мартин варварски разрушал все ее прошлое, добытое огромными усилиями. Она видела в его глазах азарт, и сомнений в том, что придется исполнять свое обещание, не оставалось.

Часть вторая

Глава 1

Так все и началось. Распорядок дня Ульяны приобрел немного другой вид. Утром важно не забыть ни одной детали, потому что в голове начался полный переворот. Карие глаза, очки, веснушки и бледное лицо. Каштановые волосы — единственное неизмененное прошлое — подобрать как можно более просто и невзрачно. Широкий теплый свитер с высоким воротником. Широкие штаны и ботинки на плоской подошве. Куртка без всяких признаков женственности. Электронные часы с будильником на руке.

В университет ехать в метро или на троллейбусе; забыть о существовании собственной машины в гараже и подходить к ней даже на пушечный выстрел. В доме у отца вообще не появляться.

После занятий, два часа в обществе Мартина в библиотеке, который постоянно покушается на ее спокойствие. Самое мучительное время, когда надо быть особенно осторожной, когда нельзя расслабляться ни на минуту.

К вечеру глаза сильно устают, но очки снимать нельзя и лицо трогать руками тоже.

Вечером самая приятна часть дня, когда наконец-то можно будет выплеснуть всю накопившуюся энергию в спортивном зале на тренажерах и беговой дорожке.

Единственное место, не изменившееся в новой жизни. В понимании Ули оно вообще осталось вне жизни и времени.

С этими мыслями Уля каждое утро шла в университет.

— Наша Улита пришла? — спросила Настасья спросонья, повернув голову на другую сторону, чтобы видеть подругу, — Привет!

Настя снова спала за партой.

— Я теперь стала Улитой? — улыбнулась Уля.

Да, нужно все принимать как можно более спокойно, в шутку, без смущения и «нервов».

— Ну, ведь смешно же! Улита… — Настька криво улыбнулась, потому что голова ее по-прежнему покоилась на толстой тетрадке, — Улита — это очень известная московская фотомодель. Красавица еще та! Мисс Вселенная, какого года не помню.

«Две тысячи третьего», — дополнила Ульяна про себя.

— Только что-то не видно ее в последнее время, — продолжала Настька, но уже огорченно, — Говорят в Америку или еще куда-то укатила, либо замуж вышла, либо по контракту.

Интересную историю придумали! Нечего сказать. Нет человека, значит надо придумать, почему его нет. И кто это так постарался?

— А Киря говорит, что какой-то скандал был. Она какому-то парню напакостила, а это потом все газеты освещали.

Газеты называются «Желтая пресса».

Парню она напакостила! Молодцы!

Ну, как же еще могло быть, если не так. Парень сама невинность, а Мисс Вселенная — гадина и зараза! А то, что этот, который ни в чем не виноват, «Не виноватый я, она сама ко мне пришла!», ее использовал — это нормально!

— А я думаю, что если она ему напакостила, то он сам во всем виноват, — говорила Настасья, уже шепотом, потому что начались занятия, — Значит, достал он ее, или обидел сильно, вот она ему и отомстила.

Хоть кто-то все правильно понимает! Правильная женская логика видимо все переворачивает в выгодный для себя ракурс.

— Я бы тоже так сделала бы. А ты?

— Что я? — удивилась Ульяна. Точнее сделала вид, что удивилась. Вопрос нужен был только для того, чтобы придумать ответ в то время, пока его повторит Настасья.

— Что бы ты сделала бы на ее месте? — спросила Настя.

Все же времени не хватило. Хороший вопрос. Прямо на засыпку.

А главное, что на него отвечать?

— Слава Богу, мне на ее месте не быть никогда, — ответила Уля, сочувствуя бедной Мисс Вселенной, — Но, думаю, я бы тоже отомстила.

Неплохо придумано. Даже правдиво.

— А еще говорят, что она дочь какого-то большого человека, а этот парень в женихи ее метил, потому что денег у них много, а она узнала, и потому решила с ним расстаться. А он — сволочь, весь этот скандал и придумал.

Капля правды в море лжи!

— Выглядит более правдоподобно, — заметила Ульяна.

— Ты так думаешь?

— Да.

Мартин сегодня снова опоздал. Войдя в аудиторию, он отыскал подруг, улыбнулся обоим, — поздоровался, но присоединяться не стал, и устроился на прежнем месте ближе к лектору. Не нужно ему сейчас женское общество. Ему сейчас учиться надо. А в компании двух девчонок это не возможно.

— А вот и «киношник» пришел! — шепнула Настасья и тоже ему улыбнулась.

— Настька, почему «киношник»? — хихикнула Ульяна.

— Потому что красавчик он, такие только в кино бывают, поэтому и «киношник», — объяснила Настька научно популярно, — Да, кстати, как вы с ним?

— Вчера занимались в библиотеке математикой, — честно ответила Уля.

— Ну, и как?

— Уже лучше, чем было месяц назад. Было на много хуже.

— Слушай, Улька, то, что сейчас он знает математику немного лучше, чем месяц назад, когда он пришел, потому что ты очень постаралась, чтобы он все выучил, конечно, очень интересно. Но ты никогда не думала, что он, по меньшей мере, парень, а по большей очень красивый и, судя по всему, при деньгах.

Ну, так! Снова больная тема, да еще и в ужасной форме.

О том, что он парень, причем очень красивый, ей помнить не приходилось, она видела это каждый день своим глазами. Она боялась забыть, кто она в данный момент, потому что он выбивал ее из привычной колеи. Она боялась посмотреть ему в глаза, потому что тогда она начинала глупо улыбаться, ее речь становилась гораздо медленнее, и, в конце концов, она забывала, о чем говорила. Она боялась взглянуть на его губы, потому что воспоминания его нежного поцелуя вводили не только в забытье, но и в краску, что было еще хуже.

А о том, что он при деньгах, ее вообще не волновало, потому что они ей были не нужны. У нее их вполне хватало.

— Не в деньгах счастье, — пробормотала она, продолжая писать лекцию.

— Правильно, счастье в их количестве, — весело подхватила Настасья Любинцева.

— Настька, у меня есть деньги, мне их вполне хватает.

— Тогда почему ты ходишь в таком барахле?

Странно, впервые за год совместного обучения Настя заикнулась об этом. Она всегда была очень прямолинейным человеком, но как-то никогда не пыталась допытываться у Ульяны о ее жизни. Она вообще ничего не спрашивала на этот счет, считая, что если будет необходимость Ульяна и сама все расскажет. И Уля в свою очередь была ей за это благодарна. Собственно, поэтому-то она и стала Улиной лучшей подругой. Но что произошло сейчас, приходилось только догадываться.

Наверное, только сейчас за все время ее такой жизни ей стало стыдно, потому что Настена была права. Она даже покраснела, и рассеяно огляделась по сторонам на других девчонок. А потом она попыталась вспомнить, как она выглядит, и с ужасом поняла, что сегодня она не смотрелась в зеркало.

— Мне так удобно, — вдруг выпалила Ульяна.

— Врешь!

— Вру, — призналась она.

— А зачем ты врешь?

— Не знаю.

И, кажется, она в данный момент действительно не знала, зачем она врет. И вообще, зачем все то, что она придумала, тот мир, который она для себя создала. Но тут она вспомнила события почти двухлетней давности, и все стало на свои места.

Почти стало на места, но не совсем на свои.

— Я не могу.

— Чего ты не можешь? — удивилась Настена.

Ничего не стало на свои места. Наоборот, все перевернулось с ног на голову.

— Ничего я не могу, — Ульяна расплакалась.

Впервые за два года она плакала.

— Ты чего, — Настька перестала писать и посмотрела на подругу.

Ульяна не могла плакать при всех, но уже не могла не плакать вообще. Она с силой бросила ручку на парту и выбежала из аудитории.

Настя не могла ее оставить одну, и выбежала вслед за ней. И что это на нее нашло?

— Улька, стой! — крикнула она ей вслед, и получилось у нее очень громко, потому что коридор университета был довольно широким, а потолки высокими, и слова в пустоте эхом отражались от всего.

Она догнала ее уже в дамской комнате.

Уля уже сидела на подоконнике и рыдала, вытирая сопли туалетной бумагой. Ее грим потек, и веснушки уже успели испариться, и по всему лицу оставались лишь темные разводы.

— Улька, ты чего это? — снова спросила Настена Любинцева, — Чего ты ревешь? Ты что, в Мартина влюбилась, а он к тебе равнодушен?

Если бы он был к ней равнодушен, все было бы гораздо проще и легче, и никакая ее система не перевернулась бы, и она сейчас бы не сидела на подоконнике в женском туалете одного из самых престижных университетов России, и не рыдала бы, как никогда в жизни.