Джоанна Линдсей - Дикарь и простушка

– Вы поразительно красивы, – констатировал наконец Рэйфел, но отнюдь не благоговейно, а просто с некоторым изумлением. – Но вы, наверное, слышите подобные комплименты часто и почти не обращаете на них внимания.

Это было чистой правдой, но как можно признаться в таком?! Скромность и еще раз скромность – вот вторая заповедь дамы!

– Напротив, женщина никогда не устает слушать похвалы, особенно от красивых джентльменов вроде вас.

Рэйфел сразу насторожился. Офелия поняла, в чем дело, лишь когда он без обиняков заявил:

– Боюсь, на этот раз, леди, вам не удастся одержать победу. Мужчины моей семьи предпочитают выбирать жен сами, а не выступать в роли добычи охотниц за мужьями.

Офелии следовало бы обидеться, но сейчас было не до того. У нее иная цель.

– О, лорд Лок, о чем вы? Надеюсь, вы не считаете, будто я стремлюсь выйти за вас только потому, что нахожу красивым? Поверьте, я такого же мнения о многих мужчинах, а если они превозносят меня, считаю должным вернуть комплимент, причем без всякой задней мысли.

– Превосходно! – оживился Рэйфел. – Рад это слышать. Искренне рад.

Вот теперь ему не мешало бы сконфузиться, хотя бы для приличия, но, очевидно, собственные ошибки ничуть его не смущали. Он скептически ухмыльнулся. Но какая разница, все равно ему не уйти. Он женится на ней, это уже решено. Офелия поняла, что Рэйфел Лок самая подходящая для нее партия. Молод, очень красив, богат и к тому же сын герцога! Чего еще желать? Но она не потерпит его дружбы с Сабриной. Любовница она ему или нет, ей придется посторониться. Офелия об этом позаботится!

– Вам не стоит быть столь неосторожным, – заговорщически прошептала она.

– Неосторожным? Но в чем? Умоляю, откройте секрет!

– Понимаю, соблазнить Сабрину вовсе не так уж трудно, но неужели вы совсем не заботитесь о ее репутации, выставляя напоказ ваши отношения?

Реакция Рэйфела оказалась вовсе не такой, как ожидала Офелия. Любой мужчина незамедлительно заверил бы, что между ним и Сабриной ничего нет. И не важно, правда это или ложь, все равно так поступил бы истинный джентльмен. Ну а потом… он избегал бы Сабрины, лишь бы подозрения не подтвердились, и, уж во всяком случае, близко не подошел бы к ней на людях.

Рэйфел Лок вдруг отпрянул от Офелии, словно обжегшись, и ошеломленно уставился на нее. По его щекам медленно разливалась краска. Судя по исказившемуся лицу, он разозлился до такой степени, что быстро пошел прочь. Однако, что-то сообразив, так же торопливо вернулся и с гневным изумлением прошипел:

– Господи, до чего же вы мерзкая сплетница! Я уже слышал это, но поверить не мог, что женщина способна быть столь злобной змеей! К моему прискорбию, это оказалось правдой! Но предупреждаю, леди Офелия, если вы еще раз попытаетесь очернить Сабрину в глазах света, особенно подобной гнусной ложью, я уничтожу вас. Надеюсь, вы поняли? Я сделаю все, чтобы вас больше никогда не принимали в приличном обществе. И никакая красота не спасет вас, дорогая, клятвенно обещаю это.

После этих слов он удалился окончательно, держась неестественно прямо. Нужно отдать Рэйфелу должное – во время яростной тирады он ни разу не повысил голоса, но сама мысль о том, что он посмел говорить с ней подобным образом, даже угрожать… да еще и защищать такое ничтожество, как Сабрина, была поистине невыносима. Что ж, теперь она не удостоит его и взглядом! Глупец собственными руками разрушил свое счастье, упустив шанс получить идеальную жену!

Значит, остается Дункан Мактавиш.

Офелия сокрушенно покачала головой. Ей не очень хотелось выходить за него, но он не так ужасен, как она боялась. Просто отличается от других своим выговором, цветом волос, непредсказуемостью… но все же он довольно красив, и другие женщины считают его завидным женихом. Следовательно, упускать Мактавиша не стоит.

Но как же тяжело иметь дело с этим тупым шотландцем! Подумать только, он даже не сообразил, что вчера она перед ним извинялась! Ей придется быть вдвойне терпеливой, чтобы снова не задеть его гордость! Но все же он хотел, чтобы она вернулась, это очевидно, иначе ее бы здесь не было. Он лишь притворяется, что равнодушен, лелеет обиду, а сам пытается сообразить, как вернуть невесту, не показывая, что готов ее простить.

Так и быть, Офелия поможет ему, притворившись, что их ссора забыта. Конечно, было бы куда забавнее позволить Мактавишу страдать – он того заслуживает, ведь не покаялся перед ней сразу. Но здесь собралось чересчур много молодых хорошеньких девиц, которым необходимо дать понять – у них нет ни малейшего шанса. Офелия не желает больше ловить кокетливые взгляды, бросаемые в сторону Дункана! Пусть не смеют строить ему глазки!

Что же до истории с Сабриной… Дункан просто хотел заставить Офелию ревновать, поскольку наверняка знал, что она об этом услышит. Словно можно завидовать такой, как Сабрина! Смешно! Но теперь Офелия по крайней мере поняла, что у Дункана на уме.

Теперь, когда гости прожили в Саммерс-Глейд несколько дней и Дункана представили всем, а некоторым и по два раза, они более не сторонились «чужака». Постепенно Дункан стал своим в светском обществе.

Уже вечером он обнаружил, к чему это привело. Теперь он не мог перейти из комнаты в комнату без того, чтобы его на каждом шагу не остановил очередной гость, жаждущий поболтать. Дункан стал с тоской вспоминать время, когда все опасливо обходили его стороной.

Выражение дружеских чувств продолжалось до самой ночи. Он пытался добраться до бальной залы, где рассчитывал найти Сабрину и исправить свой грубый промах, но не все гости хотели танцевать, и многие разбрелись по всем комнатам. Им ничего не стоило притащить его в гостиную, чтобы уладить ссору или впутать в спор, который, по их мнению, было невозможно разрешить без него. Не желая показаться грубым, хотя и едва сдерживаясь, Дункан учтиво кивал, что-то говорил и застревал на каждом шагу, так что прошло добрых два часа, прежде чем он наконец добрался до бальной залы. Но и тут все пошло не так, как он ожидал.

Дункан сразу заметил стоявшую в другом конце комнаты Сабрину. При этом взгляд его равнодушно скользнул поверх головы Офелии, которая, разумеется, не пропустила такой, по ее мнению, оплошности. К сожалению, и здесь нашлись люди, жаждавшие услышать мнение Дункана по тому или иному предмету, так что к тому времени, как ему все-таки удалось приблизиться к Сабрине, раздражение выплеснулось наружу.

– Вот и вы, – ворчливо приветствовал он.

Сабрина со своей обычной проницательностью сразу поняла причину его дурного настроения.

– Не привыкли к такому успеху в обществе? – засмеялась она.

– Дело не в этом. В Шотландии мы не привыкли болтать попусту, ради того, чтобы дать работу языку. Уж если говорить, так о вещах серьезных!

– Понятно, – кивнула она, по-прежнему улыбаясь. – Должно быть, вам трудно выносить мою трескотню, ведь до сих пор наши беседы были довольно легкомысленны.

Дункан, покраснев до корней волос, постарался исправить положение:

– Я вовсе не имел в виду…

– Ах, лучше молчите, Дункан, – мягко упрекнула она. – Вы отлично знаете, что я шучу.

Дункан вздохнул. Она права, ему следовало бы привыкнуть к ее манере поддразнивать собеседника. Но он ожидал большей сдержанности, а может, и обиды после того, что произошло на балконе. Внезапно он подумал, что не может представить по-настоящему разгневанную, кричащую на него Сабрину, со сверкающими глазами, искаженным лицом… Как, должно быть, чудесно видеть эти фиалковые очи, исполненные жаркой страсти…

Дункан поспешно отвернулся, чтобы она не поняла, о чем он думает. К сожалению, при этом его взгляд упал на Офелию. В значении улыбки, которую та ему послала, ошибиться было невозможно. Мисс Рид тут же направилась к ним. Дункан мгновенно сообразил, что пока он рядом с Сабриной, у Офелии остается благовидный предлог подойти.

– Я еще вернусь, – бросил он Сабрине, поспешно исчезая среди гостей.

Однако это произошло не так скоро, как ему хотелось бы. Кроме того, он с запоздалым сожалением осознал, что не имеет никакого смысла бегать от Офелии только потому, что самый ее вид ему ненавистен. Нельзя скрываться от человека, живущего в твоем доме. Лучше с самого начала дать ей понять, чтобы держалась подальше от него, если уж она не желает замечать его подчеркнутого равнодушия.

– Похоже, я кругом виноват перед вами, – признался он через некоторое время Сабрине, стоявшей у стола с закусками.

– Ну… не кругом, – усмехнулась она, – только по семи пунктам, если быть точной.

Что еще за странные пункты? И, судя по серьезному лицу, на этот раз она не шутит.

– Ну и ну! Что еще я успел натворить?

– Во-первых, даже не подумали пригласить меня танцевать. Во-вторых, попросить прощения за то, что посчитали, будто вам есть за что извиняться. В-третьих, нельзя так удивленно пялить глаза, когда кто-то вас дурачит, потому что этот «кто-то» в самом деле посчитает вас… ну, сами понимаете кем.

– И что тогда? – удивился Дункан, отказываясь понять причудливый ход ее мыслей.

– Что? Да то, что глаза могут в самом деле выкатиться и упасть прямо на пол! Не дай бог, еще разобьются! – без малейшего намека на улыбку пояснила девушка.

Именно потому, что она с неподдельной наивностью взирала на Дункана, смех, вырвавшийся из его груди, неожиданно для него самого оказался таким громким. Но его ничуть не заботили пристальные взгляды окружающих. Опять она умудрилась несколькими словами снять накопившееся за день напряжение, успокоить растревоженную душу.

– Когда-нибудь я расспрошу о последних четырех пунктах.

– Прекрасно, мне необходимо больше времени, чтобы дать волю фантазии. Знаете, я способна быть ужасно, просто ужасно глупенькой, если захочу.

Дункан широко улыбнулся:

– Но я все же извинюсь за то, что бросил вас одну на балконе, а не проводил домой и не подождал, пока вы переоденетесь. Такой неучтивости нет прощения. Я чересчур поздно понял это, но, когда вернулся в бальную залу, вас уже не было.

– Какой вздор! Можно подумать, для этого мне нужно было ехать в Лондон! Вы, кажется, забыли, что я живу буквально за углом! Именно поэтому вы были так расстроены сегодня? – И в ответ на вопрошающий взгляд Дункана, она пояснила: – Тетушкам так показалось.

– Ну, да, они в чем-то правы. Любому на моем месте было бы не по себе. Видите ли, мои престарелые родственники надеются, что я найду себе жену в самое ближайшее время, и день и ночь твердят об этом. Фактически выхода у меня нет: либо разочаровать их, либо страдать всю жизнь, оттого что когда-то принял поспешное решение. Так что победителей в этом споре не будет. Мне безразличны чувства Невилла, но не хотелось бы обидеть Арчи. Правда, он ужасно настырный, но разве можно сказать это в лицо старому упрямому шотландцу?!

– Да, в хороший переплет вы попали, – отозвалась Сабрина задумчиво. – Но возможно, если бы вы не старались так отчаянно принять это важное решение, оно далось бы вам легче.

– Конечно, и сегодняшний день выдался солнечным, – иронически вторил Дункан.

Поскольку дождь лил как из ведра, Сабрина сочла должным пожурить собеседника:

– Не стоит быть таким скептиком, это не столь уж плохой способ. Я не раз замечала, что чем меньше мучаюсь какой-то проблемой, тем скорее нахожу ответ. Разумеется, это бывает далеко не всегда, но я тем не менее стараюсь тревожиться, когда случаются неприятности. Иногда кое-что устраивается без всяких усилий с моей стороны. Жаль только, что не все.

– Для философа вы слишком молоды.

– Вы так считаете? – притворно удивилась она. – Это лишь детская логика, которую большинство взрослых предпочитают забыть, едва достигнув совершеннолетия.

Дункан весело хмыкнул. Ах, его новообретенный друг – настоящее сокровище. Кроме того, ей очень идет простое синее платье, оттеняющее необычный цвет глаз, в которых так и пляшут веселые искорки. Она упомянула о танцах в шутку, но Дункан в самом деле хотел танцевать с ней и вдруг понял почему – ему не терпелось коснуться ее.

Он вздохнул. Нет, нужно выбросить из головы подобные мысли. Он совершенно не интересует Сабрину в этом смысле. Ее глаза ни разу не загорелись страстью. Она считает его своим приятелем. Ничего себе приятель! При каждом удобном случае готов наброситься на нее! Если он не возьмет себя в руки, не справится с внезапным увлечением, то непременно отпугнет Сабрину. И как бы ему ни хотелось украсть у нее поцелуй-другой, он не пожертвует тем, что ценил превыше всего на свете, – их отношениями.

Но потанцевать с Сабриной он может, тут нет ничего страшного. Пусть она и не говорит этого вслух, все же наверняка надеется, что он покружит ее по зале. Всего один танец, а потом ему придется заняться поисками жены.

– Вы выйдете за меня, Сабрина?

Наверное, он специально дожидался, пока они поплывут в танце, чтобы задать свой ошеломляющий вопрос. Понимал, что иначе она просто уйдет и бросит его одного, как он того заслуживал. Даже сейчас она споткнулась и едва не упала. В конце концов, это не смешно! Брак – не предмет для шуток, во всяком случае, откровенных.