— Вот и все, милостивый господин, — произнес Адали, выполнив приказание и нетерпеливо делая знак молодому евнуху уйти.

— Ax, — выдохнул Акбар, наконец чувствуя себя удобно. Адали позволил себе слегка улыбнуться и тут же поспешил к небольшому столику. Налив господину вина, он подал его и с поклоном удалился с террасы. Он представлял важность разговора, который вот-вот должен был здесь начаться. Осторожно он устроился в тени, откуда мог все слышать, оставаясь невидимым.

Правитель опустился на широкую кушетку и, раскинувшись, потягивал вино. Рядом на низком стуле сидела Ругайя Бегум и ожидала, когда господин соизволит заговорить о том, что она уже пыталась с ним обсудить. Наконец он произнес:

— По нашим законам она слишком молода, чтобы выходить замуж, Ругайя.

— И все же к тому дню, через год, когда она будет достаточно взрослой, мы должны выбрать ей мужа.

— Ты так ее любишь: я не могу поверить, что ты всерьез хочешь обсуждать ее брак. Ну что ж, если мы об этом заговорили… Есть несколько принцев, достойных Ясаман. Раджа Ориссы или, может быть, наследник Кандеша или Мевара. — В Ориссе слишком жарко для Ясаман, — ответила Ругайя Бегум. — Во время зноя она делается совсем вялой, а влага Бенгальского залива преждевременно убьет ее. С Кандешем та же проблема, к тому же не уверена, что госпоже Лейле понравится, если ты выдашь Ясаман замуж за сына человека, который сбросил ее отца. Что же до Мевара, то ты ведь не собираешься заключать с ними мир, предложив взамен нашу дочь. Меня поразило, что ты мог такое предложить. В Меваре очень беспокойные люди, — заключила она.

Акбар скрыл усмешку. Рутайя Бегум, очевидно, уже выбрала будущего мужа для Ясаман, и совет с ним был просто формальностью.

— Может быть, насчет Ориссы, Кандеша и Мевара ты и права, дорогая, — протянул он. — А у тебя самой есть другие предложения? Ты мать Ясаман и можешь пожелать ей только самого лучшего.

Ругайя Бегум улыбнулась: как хорошо он ее понимал.

— Больше других мест Ясаман любит Кашмир. С каждым годом она проводит здесь все больше времени, и все меньше в Лахоре и Агре. В этом году она почти все время жила здесь. Думаю, она была бы счастлива, если бы смогла остаться здесь на всю жизнь. Юзеф-хан, бывший правитель Кашмира, а теперь твой самый верный военачальник, имеет нескольких оставшихся в живых сыновей. Старший, Якуб Али-хан, несмотря на все свое смирение перед тобой, — смутьян, средний, Хайдер, тянется за ним. А вот Ямал Дарья-хан — нет.

— Сколько лет Ямал-хану? — поинтересовался правитель.

— Двадцать три, мой господин, — ответила жена.

— У него есть жены?

— Нет. Он держит наложниц, всего с полдюжины женщин, которых любит, но ни с одной из них он в брак не вступил.

— Якуб-хан старше принца Ямала на несколько лет и родился от другой матери. Младший — потомок госпожи из уважаемой, но не очень влиятельной кашмирской семьи. Юзеф-хан женился на ней, когда верноподданный чиновник попросил его взять девочку в гарем. Человек этот был на пороге смерти, другой семьи у ребенка не было, и отец боялся за ее будущее. Она была очаровательной. Надо сказать, принц Ямал тоже привлекательный мужчина.

Увидев девушку, Юзеф-хан согласился жениться на ней и обеспечить деньгами — гораздо больше того, на что рассчитывал чиновник. Свадьбу сыграли немедля, пока не умер отец. В ту же ночь Юзеф-хан взял невесту в постель, и доказательства их близости на следующее утро были представлены ее отцу. В тот же день он умер. Через несколько недель новобрачная объявила, что готовится стать матерью. Говорят, что Юзеф-хан был очень доволен, в отличие от матери Якуб-хана, особенно когда та узнала, что родился еще один сын.

С ранних лет мать воспитывала принца в духе верноподданничества отцу, учила исполнять любое его желание. Так благодарная женщина платила долг своему господину. Вот почему, когда Юзеф-хан так достойно принял поражение от тебя в битве за Кашмир и стал одним из твоих самых верных военачальников, принц Ямал не восстал против тебя, как его брат Якуб-хан.

Я знала мать принца Ямала. Она умерла два года назад, а при жизни была доброй милосердной женщиной. Надеюсь, ее сын будет Ясаман хорошим мужем. Если ты поверишь ему, как поверил его отцу, то сможешь от своего имени назначить здешним губернатором. Сделав сына их бывшего правителя своим наместником и выдав за него свою любимую дочь, ты только привяжешь к себе людей в Кашмире. Прости, может, я говорю то, что не должна была говорить, но ты не вечно будешь на земле с Ясаман, так же как и я. Когда-нибудь станет править Салим, и если его обожаемая сестра окажется замужем за губернатором Кашмира, с севера его земли будут в безопасности. Ты должен подумать о будущем, когда планируешь брак Ясаман и размышляешь о царствовании Салима, — закончила Ругайя Бегум.

— Вижу, ты все хорошо продумала, милая Ругайя. Конечно, прежде чем принять решение, я должен встретиться с этим образцом царственных добродетелей. — Акбар улыбнулся жене. — А Ясаман знает принца Ямала?

Ругайя Бегум покачала головой:

— Она не знает ничего, кроме той простой жизни, которую вела, укрытая от невзгод в недрах семьи. Не было необходимости, чтобы она знала что-нибудь еще.

В знак согласия правитель наклонил голову:

— Не было. Ты мудро поступала, выполняя материнские обязанности. И все же Салима была права, когда сказала, что девочка физически созрела. Она похорошела так внезапно — стала самым очаровательным ребенком из всех моих детей. Как бы я хотел, чтобы сейчас ее увидела Кандра. Правильно, наверное, что мы хотим ее выдать замуж юной. Ее мать была такой же, когда я взял ее в жены. — На секунду его глаза затуманились воспоминаниями. — Юной, очень страстной и такой красивой.

— Так ты все еще о ней думаешь? — проговорила Ругайя. — Я ее никогда не забуду. Иногда Ясаман взглянет по-особому, сделает такой знакомый жест рукой — и я вижу Кандру.

— Дня не проходит со времени ее отъезда, чтобы я не вспоминал Капдру, — признался Акбар жене. — Я не разлюбил ее из-за того, что она далеко. Доказательством моей великой любви к английской розе служит Ясаман. Ей я желаю только самого лучшего. И если ты говоришь, что принц Ямал Дарья-хан будет нашей дочери хорошим мужем, мне остается лишь довериться твоему выбору.

— Спасибо, мой дорогой господин, — произнесла Ругайя Бегум. — Я действительно серьезно и долго обдумывала это дело. Хотя в девочке наполовину наша кровь и она выросла в Индии, в ее жилах течет и кровь Кандры. Двумя качествами — независимостью и решимостью — она не похожа на нас. И в Кашмире люди настроены независимо. Здесь ей проще будет оставаться собой.

— А как только Ясаман углубится в эту Ночную книгу, которую подарила ей Иодх Баи, — подхватил правитель с улыбкой, — ее молодое любопытство тут же даст о себе знать. И кому же, как не такому же юному и страстному жениху, удовлетворить это любопытство?

— А ты не забыл, — напомнила ему Ругайя Бегум, — как вначале не мог преодолеть сопротивления Кандры и пришел за помощью к Иодх Баи и ко мне? Вначале книга предназначалась племяннице Иодх Баи, готовившейся замуж, но твоя жена предложила отослать ее Кандре.

Память пронзила Акбара болезненной сладостью, но все же он смог улыбнуться:

— Она была такой любопытной и такой застенчивой. Помню, как я переворачивал ей страницы и видел, как она медленно приходит в возбуждение. Наконец она отдалась мне. В ту ночь я испытал оргазм тысячу раз и еще тысячу — в воображении годы спустя.

— А теперь книга принадлежит ребенку, которого она для тебя выносила, — сказала Ругайя Бегум. — Может быть, не стоило отдавать ее, пока не устроился брак?

Акбар покачал головой:

— Девочка невинна, но любознательна, Ругайя. Пусть ее любознательность получает невинный выход.

Пока родители Ясаман обсуждали ее будущее, она терпеливо дожидалась, когда служанки разденут ее и оботрут розовой водой. Сестрам-близнецам Рохане и Торамалли исполнилось по двадцать четыре года. Они походили друг на друга, как две половинки яблока. И та и другая имели родинку в виде цветка в уголке глаза: Торамалли — правого, Рохана — левого, У них были выразительные темно-карие глаза, золотистая кожа и длинные прямые черные волосы. Им не исполнилось еще и десяти лет, когда Могол подарил их Кандре, а когда та покинула Индию, они остались прислуживать ее дочери.

Рохана распустила волосы госпожи, вычесала из них золотую пудру и смочила благовонным жасминовым маслом. Вечер становился прохладнее, и Торамалли принесла большую легкую шаль, чтобы укутать хозяйку. Потом служанки отвели Ясаман в постель.

— Оставьте меня, — приказала принцесса. — Ступайте в свою спальню.

С поклонами сестры-близнецы вышли из покоев. Ясаман выскользнула из кровати, чтобы взять масляный светильник и Ночную книгу. Установив светильник на небольшом круглом столике рядом с изголовьем, Ясаман свернулась в постели и открыла книгу. Шаль соскользнула с ее плеч, но она этого даже не заметила. Перелистав страницы и пропустив лист с загадочным изречением из «Камасутры», она открыла первый рисунок. Чистые и яркие краски изображали полностью одетого принца с короной в виде лотоса на голове, сидящего подле красиво одетой супруги.

Ясаман почувствовала легкое разочарование — ничего возбуждающего в этом не было. У Ясаман хватило познаний в индуизме, она поняла, что корона в виде лотоса — знак высшего духовного прозрения ее обладателя. Неужели мужчина поднялся на такую высоту, чтобы обладать женщиной? А как же его супруга? Или она все перепутала? Может быть, мужчины надевают короны из лотоса, когда идут к женщине? Да! В этом все дело. Она перевернула страницу и поняла, что ошиблась.

Второй рисунок представлял принца раздетым и без короны и его нагую жену. Молодая женщина застенчиво глядела из-под ресниц и прижималась к своему господину, а тот довольно крепко сжимал одной рукой ее грудь, в то время как другая легко гладила ее живот. Это было уже интереснее. Ясаман закрыла глаза и попробовала представить, что бы она почувствовала, если бы мужчина вот так же ласкал сокровенные части ее тела. Но ничего не смогла вообразить, потому что не знала даже романтической любви, не знала ни одного мужчины, которого могла бы так полюбить. Из мужчин она была знакома лишь с отцом, Абу-л Фазлом, братьями, евнухом Адали и отцом Кулленом, который тоже не иначе как был евнухом. Салим был самым привлекательным, и его легко было представить любовником, если бы он не был братом.

Ясаман перевернула страницу и обнаружила принца с супругой тесно обнявшимися и нежно глядящими в глаза друг другу. Член принца напрягся в предвкушении наслаждения. Закрыв глаза, девушка изо всех сил попыталась представить, что бы она ощутила в такую минуту. Шаль вовсе свалилась с ее плеч. С глубоким вздохом она сжала рукой собственную грудь и содрогнулась от пронзившего ее возбуждения.

В этот момент ее внимание привлекли легкие шаги. Она открыла глаза и увидела мужчину, который проскользнул с террасы в ее спальню. Узнав в лунном свете фигуру брата, Ясаман виновато вспыхнула. Он подошел ближе.

— Не спишь еще, обезьянка? — В удивлении он не мог оторвать глаз от ее откровенной наготы.

— Салим, — едва слышно прошептала девушка, — уже поздно. Что ты здесь делаешь? — Предаваясь эротическим мечтаниям, она позабыла, что раздета, но сейчас вновь натянула на плечи шаль.

— Я обещал тебе, что приду, — произнес принц, садясь рядом. «Аллах, — думал он, — что за прекрасное тело у моей сестренки! Она должна быть моей. Я не позволю, чтобы кто-нибудь другой обладал ею».

— Но я не думала, что сегодня, — ответила она, внезапно застеснявшись и почувствовав легкое раздражение из-за того, что он прервал ее мечты как раз тогда, когда все становилось так интересно.

Он почувствовал в ее голосе раздражение, такое легкое, что лишь он, знавший малейший оттенок ее чувств, мог различить. Она всегда занимала его. В ней он находил нечто особенное, чего не было в других женщинах. Потом его взгляд остановился на книге:

— А это что, обезьянка? — спросил он, прекрасно разглядев, что она держала в руках.

— Ночная книга. Мне ее сегодня подарила твоя мать. Она когда-то принадлежала принцессе Розе.

— Ночная книга! Ну конечно! И Ман Баи, и Hyp Яхан лелеяли ее в своих брачных шкатулках. Мне она была не нужна, — хвастливо заметил он. — Так Ругайя Бегум в самом деле собирается подыскать тебе жениха?

— Вечером папа с мамой не могли дождаться, когда я уйду, чтобы обсудить это, — призналась Ясаман. — Не представляю, кого они выберут мне в мужья!

— А ты едва дождалась, чтобы остаться одной и познать всю мудрость Ночной книги? — засмеялся он, пропустив мимо ушей ее последнее замечание.

— Салим! — Она притворилась сердитой, но тут же вздохнула. — Все, что я могу узнать из Ночной книги, это как мужчина и женщина должны любить друг друга.

— А этого разве недостаточно? — испытующе спросил принц. Аллах! Неужели ему предоставлена возможность, о которой он и мечтать не смел? Сердце бешено колотилось в ушах, кровь бурлила в жилах.