– О да!

– Знаешь, Энни, до встречи с тобой я считал, что слишком стар для настоящей любви, что это чувство прошло мимо меня, и только благодаря тебе понял, как сильно ошибался.

Она с трудом проглотила подкативший к горлу комок и едва слышно проговорила:

– Ты не должен этого говорить, Хэп.

– Нет, должен. Я люблю тебя больше жизни, Энни, и хочу, чтобы мы с тобой были обвенчаны.

Не сводя с нее глаз, он тихо и как-то очень проникновенно спросил:

– Согласны ли вы, Энни Уокер, снова выйти за меня замуж? И готовы ли перед алтарем дать обет быть мне верной и любящей женой до конца своих дней?

Как ни странно, но в этот момент у нее в голове звучали совсем не те слова, которыми они с Хэпом обменялись в убогой комнате в Бейкеровом Проезде. Нет, в ее памяти остались другие слова – те, что он произнес у нее на кухне.


Я как раз тот, кто вам нужен, Энни. Если необходимо, я становлюсь таким же беспощадным, хитрым и напористым, как мой противник. И я никогда не был трусом. Если я берусь за какое-то дело, то всегда довожу его до конца.


– Хэп Уокер, я люблю вас больше жизни, – прошептала она. – И горжусь, что вы выбрали меня в жены.

– Означает ли это «да»?

Вместо ответа она прильнула к нему и, подняв голову, нежно коснулась его губ. И только потом едва слышно выдохнула:

– Да.

Он обнял ее и крепко прижал к себе.

– Кора выбирает для тебя платье, – прошептал он, оторвавшись от ее губ. – А священник готов начать в любую минуту.


– Берешь ли ты, Гораций, эту женщину в законные жены и готов ли жить с нею совместной жизнью, начиная с этого часа и в дальнейшие годы, в радости и печали, в достатке и бедности, в болезни и здравии? – обратился капеллан к жениху.

– Да, – ответил Хэп громко и внятно, и голос его разнесся под сводами церкви.

– Даешь ли ты обет любить ее и заботиться о ней, почитать ее и быть верным ей, отвергнув мысли обо всех иных, пока смерть не разлучит вас?

– Да.

– А ты, Энн, берешь ли этого мужчину в законные мужья и готова ли жить с ним совместной жизнью, начиная с этого часа и в дальнейшие годы, в радости и печали, в достатке и бедности, в болезни и здравии?

– Да, – прошептала Энни едва слышно, затем, прокашлявшись, повторила более внятно: – Да.

– Даешь ли ты обет любить его и заботиться о нем, почитать его и быть верной ему, отвергнув мысли обо всех иных, пока смерть не разлучит вас?

– Да.

– Прошу новобрачного приготовить кольцо, – сказал капеллан, обращаясь к Хэпу, и когда тот достал его из кармана, продолжал: – А теперь, сын мой, надень это обручальное кольцо на безымянный палец левой руки невесты и повторяй вслед за мной.

Хэп взял ее левую руку и, сняв с безымянного пальца легко соскользнувший перстень отца, надел взамен золотое кольцо.

– Этим кольцом я сочетаю тебя, сын мой, законным браком…

Рука Хэпа была теплой, сильной, как и он сам. Энни смотрела на его каштановые волнистые волосы, ярко-голубые глаза, твердый подбородок и чувствовала, как ее переполняет любовь к этому человеку. Ему удалось свершить чудо: из бездны одиночества и отчаяния он вернул ее к новой, счастливой жизни. И сумел вновь пробудить в ней женщину. Теперь у нее было все, ради чего стоило жить.