– Джессика, из всех женщин, которые тебе встречались, Мориа – самая достойная. Она горда и независима. Мориа никогда не опустилась бы до тех мелких укусов, которыми занималась ты. По сравнению с ее жизнью твоя могла бы напомнить рай. Ты привыкла, что о тебе заботятся. Мориа же готова забыть и о своем счастье, и о своей безопасности ради того, чтобы не стать для меня обузой!

– Ты ее просто жалеешь, – попыталась возразить Джессика. – Жалеешь, как апачей, обвиненных в преступлениях, которых они не совершали.

– Жалею? – насмешливо переспросил Девлин, удивляясь, до чего наивна его сестренка. – Я люблю Мориа, люблю так, как не любил ни одну женщину. Я хочу, чтобы она стала моей женой. Хочу, чтобы она ждала моего возвращения и чтобы мы оба были счастливы. Но это неосуществимо: она думает, что будет мне в тягость, и я не в силах ее переубедить. Но я действительно люблю ее, Джессика, и хочу прожить вместе с ней всю жизнь. Да, она слепа. Да, она не верит людям и иногда на удивление цинично судит о них. Для меня это не имеет значения. Я люблю ее такой, какая она есть.

Джессика, глядя брату прямо в лицо, удивленно заморгала.

– Ты действительно ее любишь?

Тот утвердительно кивнул.

– Она вовсе не планировала завлечь меня в свои сета, в чем ты ее обвиняешь. Это я всячески старался убедить Мориа остаться со мной и стать моей женой. И ты, моя сестра, мне в этом мешаешь! – Он бросил на Джессику уничтожающий взгляд. – Приемный отец пытался ее убить, чтобы прибрать к рукам наследство. Она столько натерпелась в жизни, что ее единственное желание – уйти в горы, даже если ей там и придется погибнуть.

Джессика в смущении потупилась.

– Ты живешь в роскоши, Джессика. Бэррет и я стремились удовлетворить каждую твою прихоть, Мориа же в жизни приходилось встречать только грубость и жестокость. Я пытался убедить ее, что такие слова, как «любовь» и «дружба», действительно чего-то стоят, но из-за тебя все мои усилия пошли прахом, Мориа отдалась мне не потому, что хотела получить что-то взамен. Это я соблазнил ее. Я был первым мужчиной, которого она узнала. Думаю, мне бы не удалась моя попытка, если бы я не был так настойчив...

Девлин ненадолго замолчал, давая Джессике возможность подумать над его словами, и затем заговорил снова:

– Я силой заставил Мориа отправиться со мной, когда вынужден был покинуть горы. Ты и представить себе не можешь, какие мучения я пережил, когда рядом с ней ударила молния и два дня Мориа была при смерти, а придя в себя, не увидела вокруг ничего, кроме темноты.

Мориа хотела бежать от людей и своей жестокой судьбы в горы, но судьба настигла ее и там, и она уверовала в то, что обречена на страдания и что в ее жизни никогда не будет ничего светлого. Я говорил ей о своей любви – она не поверила и в это. Мориа не верит уже ни во что.

– Как ужасно, – протянула Джессика, – мне ее так жалко... Ты должен был рассказать мне все это раньше.

– Совсем не должен. Ты не имеешь права судить кого-либо исходя из своих детских представлений и обязана с уважением относиться к любому, кого бы ни привел в дом твой брат, – сурово сказал Девлин. – Мориа не нуждается в твоей жалости. Она не просила жалости ни у меня, ни у Бэррета. Все, что ей нужно, – это немного собраться с духом после пережитых ею потрясений и попытаться снова начать самостоятельную жизнь. Здесь Мориа надеялась найти немного участия, а ты назвала ее шлюхой!

Девлин сумел сдержаться и не перейти на крик, но все же последние слова он произнес с такой силой, что у Джессики колыхнулись волосы.

– Я совсем не собирался держать перед тобой отчет, Джессика, и рассказывать все то, что ты услышала. Ты просто должна была открыть свое сердце и двери дома для того, кто нуждается в любви больше, чем любой из нас, потому что долгие годы Мориа не видела от людей ничего, кроме насмешек, обмана и жестокости. – Девлин глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. – Поставь себя на место Мориа хотя бы на одну минуту и попытайся представить, смогла бы ты пережить тот ад, в котором жила она. Мориа так же рано потеряла родителей, как и мы, а ты знаешь, как это горько. Но это было только началом того кошмара, в котором она оказалась. Самое разумное, что ты могла бы сейчас сделать, – это пойти к ней и извиниться за все. Я надеюсь, что она тебя простит, хотя ты этого вовсе не заслуживаешь.

– Мне будет стыдно глядеть ей в глаза после того, что я сделала, – тихо произнесла Джессика. – Мне просто очень не понравилось то, что она заняла в ваших сердцах мое место. Я несколько месяцев ждала твоего возвращения и внезапно обнаружила, что тебе совсем не важно, существую ли я вообще на свете!

Джессика уткнула лицо в ладони, и из ее глаз полились горячие слезы. Глядя на вздрагивающие от рыданий плечи сестры, Девлин почувствовал, что его гнев как-то сам собой улетучивается.

– Извини, я и правда совсем забыл о тебе, малышка. Я этого не хотел. Мне пришлось тратить силы и время на то, чтобы убедить Мориа остаться и доказать ей, что она для меня действительно много значит. Это оказалось очень непросто после всего того, что ей довелось пережить.

– А тут еще я пыталась убедить ее, что ты к ней чувствуешь лишь мужские желания и жалость.

– Я бы хотел, чтобы ты больше не болтала про желания, – хмуро заметил Девлин. – Пятнадцатилетней девчонке вообще лучше не произносить подобных слов.

Тут на губах Девлина появилась едва заметная улыбка.

– Думаю, ты стала намного взрослее за последние несколько дней. И поняла, что мир вертится вовсе не вокруг тебя.

Джессика подняла изумленные глаза на Девлина. Повзрослела... Почему же тогда он отчитывает ее, как ребенка? Почему ей запрещено даже произносить слово «желания»?

– Если ты не смог убедить Мориа в своей любви, как это могла определить я? Неужели, когда мне самой кто-то будет говорить о том же, я не смогу угадать, искренен он или нет? И правильно ли будет, если мы займемся с ним любовью – так же, как вы с Мориа? А если я этого не должна делать, то почему ты так поступаешь с Мориа? Ты же считаешь ее леди!

Девлин почувствовал себя в эту секунду до крайности неуютно. Он непроизвольно обвел глазами комнату в поисках какого-нибудь предмета, за которым можно было бы укрыться.

Бэррет не выразил ни малейшего желания прийти брату на помощь. Опершись о дверной косяк, он сложил руки на груди и растянул губы в широкой улыбке, предвкушая, как Девлин будет выкручиваться из этой нелегкой ситуации.

– Давай, старший брат, объясни Джессике, когда женщине разрешается уступить мужчине и остаться при этом леди. Поскольку ты у нас весьма искусен в подобных вопросах, то гораздо лучше меня прояснишь ей этот вопрос.

Девлин бросил на Бэррета укоряющий взгляд.

– Хорошо, я объясню. А потом ты расскажешь, зачем подглядывал за женщиной, моющейся в ванне.

С лица Бэррета мигом слетела ироничная усмешка. Пристыженный, он подошел к стулу и смиренно опустился на сиденье.

Вздохнув, Девлин засунул руки в карманы и принялся мерить шагами комнату, раздумывая, с чего начать. Он из года в год откладывал разговор с Джессикой об опылении и роли пчел в этом процессе, но больше оттягивать эту просветительскую беседу было невозможно. Джессика достигла критического возраста и должна была знать все о взаимоотношениях мужчины и женщины. Тем не менее Девлину все же очень хотелось, чтобы подобные объяснения дал его сестре кто-нибудь другой.

– Иногда ухаживание происходит не совсем так, как это описывают в романах, – нерешительно начал он. – Я надеюсь, что твои кавалеры будут достаточно учтивы и не станут от тебя сразу чего-то требовать. Но среди мужчин есть много... – Он бросил взгляд на Бэррета. – Должен сказать, что и я, и твой брат временами не сдерживали своих мужских желаний.

Девлин на мгновение замолчал, потом, негромко кашлянув, продолжил:

– Мужчина по природе своей намного инициативнее и склонен немедленно взять то, что он хочет, от женщины с... э-э-э... более свободным поведением.

– Ты хочешь сказать, что настоящая леди должна всячески противиться мужским желаниям, чтобы джентльмен отправился к женщине свободного поведения? – В словах Джессики прозвучало разочарование, – Кто придумал такие глупые правила? Какой-нибудь напыщенный индюк, который только и мечтает, чтобы его целомудренная жена сидела дома, пока он развлекается на стороне?

Голос Девлина совсем потерял уверенность:

– Я не утверждаю, что, это идеальные правила. Просто так хотят мужчины – силы воли противиться инстинктам у них не так много, как следовало бы... Спроси своего брата. Может, он расскажет, что заставляет его шляться по городу подобно мартовскому коту?

Бэррет дернулся на стуле, словно под ним была горячая сковородка.

– Я тоже принадлежу к мужскому племени, – пробормотал он, отводя глаза в сторону.

– Уклончивый ответ, – усмехнулся Девлин. – Не все же мне объясняться с Джессикой. Ты тоже ее брат.

– А ты всегда перекладываешь на меня самые трудные вопросы, – огрызнулся Бэррет.

Затем бросил нерешительный взгляд на Джессику, которая все еще продолжала ждать ответа.

– Думаю, мужчинами двигают не только чисто физические желания. Им надо доказать себе и другим, что они действительно мужчины. Правда, временами физические желания действительно одерживают верх над рассудком... – Бэррет расстегнул воротник. – Часто мы стремимся овладеть женщиной, совсем не думая о ее чувствах и о том, что произойдет с ней потом. Однако иногда, как бы это выразиться...

Видя полное замешательство Бэррета, Девлин решил наконец вмешаться.

– Иногда на пути мужчины встречается совершенно особенная женщина, к которой мужчина чувствует не только физическое влечение. В такой женщине его интересует не страсть ради страсти, а ее индивидуальность. У мужчины возникает желание видеть рядом с собой такую женщину постоянно. Я правильно выразил свою мысль, Бэррет? – Девлин чувствовал себя очень неловко от того, что ему приходится касаться столь интимных вопросов.

– Я так и не поняла, – взорвалась вдруг Джессика, – когда мне надо быть благосклонной к мужскому вниманию, а когда его отвергнуть.

– Возможно, после того, как ты подружишься с Мориа, она сможет объяснить тебе это, – предположил Девлин. – Если я скажу, что ты не должна позволять своему кавалеру ничего лишнего до того, как он наденет тебе на палец кольцо, я тем самым стану осуждать собственные действия по отношению к Мориа, а если у тебя от беседы со мной создастся впечатление, что ты можешь уступить мужчине, не требуя от него определенных обязательств, ты рискуешь попасть в серьезную беду. Даже если тебе будут даны такие обязательства, может оказаться так, что на тебе хотят жениться лишь из-за твоих денег. Ты можешь подвергнуться множеству опасностей, если будешь слепо следовать своим чувствам.

– Бог мой, я никогда не представлял, как трудно быть женщиной, – пробормотал Бэррет. – Думаю, мы сейчас запутаем несчастную Джессику еще больше.

– Это точно, – мрачно буркнула Джессика. – Одно я поняла – во всем, что касается сердечных дел, мужчинам нельзя доверять. Но как тогда женщине следует вести себя с мужчинами? Если она отвергает их, ей наклеивается ярлык «синий чулок», если проявляет к ним благосклонность, это позорит ее имя. После ни один порядочный джентльмен не захочет на ней жениться.

Джессика устремила на братьев осуждающий взгляд. Теперь она видела в них только представителей странной породы мужчин.

– Почему это Мориа должна считать, что ты действительно ее полюбил? Она очень эффектно выглядит, и все мужчины пытаются ее облапать. – Темные глаза Джессики беспощадно буравили Девлина. – Ты воспользовался ее минутной слабостью, совсем не обременяя себя обещанием надеть ей на палец кольцо. Если бы я была на месте Мориа, я бы тоже решила, что ты испытываешь ко мне лишь вожделение.

Она остановилась, вспомнив, каким похотливым взглядом Бэррет смотрел на обнаженную Мориа.

– Похоже, вы лишаете меня последних иллюзий относительно представителей мужского пола. Наверное, женщинам было бы лучше, если бы мужской породы вообще не существовало на земле, – горестно заключила она.

Девлин почувствовал, что их дискуссия затягивается. Но, черт побери, что же именно он сказал ей не так? Отчего Джессика смотрит на него и на Бэррета, словно они говорящие двуногие крысы?

– Бог мой, Девлин, скажи о нас хоть что-нибудь хорошее, а то Джессика будет думать, что мы самые большие негодяи на свете, – взмолился Бэррет.

– Скажи это сам, – буркнул в ответ Девлин. – Я совсем запутался. С тебя не убудет, если ты придешь мне на выручку.

Бэррет сел на самый краешек стула.

– Послушай, Джессика... – начал он, надеясь, что нужные слова сами собой явятся eму на ум, – ты должна решить для себя, какой женщиной собираешься стать – такой, которая нужна мужчинам для свадебного кольца или только для забав в постели.