Лейла Мичем - Дикий цветок

Куда ушел Сайлас? Она уже скучала по нему. Накануне муж говорил ей, что у него еще есть дела в Новом Орлеане, и он вернется в отель, а потом отправится прямиком в лагерь. Но это было еще до минувшей ночи любви. Джессика надеялась, что завтракать они будут вместе. Ей хотелось, чтобы они вели себя как настоящая семья, что стало бы хорошим продолжением замечательной ночи.

Джессика тяжело вздохнула. Ну вот! Теперь она думает, как любая другая женщина, муж которой выказывает неуважение к супружеским обязанностям.

Тихий стук в дверь вывел Джессику из состояния задумчивости. Она быстрым движением накинула простыню себе на груди. Скорее всего, это Типпи решила заглянуть и узнать, как она себя чувствует.

– Войдите, – сказала Джессика.

Дверь отворилась, и вошел Сайлас. Он был одет вполне официально и выглядел свежим, отдохнувшим и красивым.

– Доброе утро, – несколько робко поприветствовал он Джессику. – Как твоя голова?

Та быстро прикрыла рану рукой. Ее сердце сильнее застучало в груди.

– Не смотри. Кожа вокруг раны не особо приятна на вид, а так все хорошо.

– Замечательно.

Обойдя угол кровати, Сайлас отодвинул руку жены и сам взглянул на рану.

– Не скажу, чтобы она вызывала у меня какие-нибудь неприятные эмоции. Молодость и хорошее здоровье – лучшие лекари, впрочем, я бы не рисковал и наложил на рану свежую повязку. Я сейчас пришлю к тебе Типпи. И… М‑м‑м… Ты себя хорошо чувствуешь?

– Просто замечательно, – ответила она.

На секунду повисло неловкое молчание. Джессика натянула простыню выше, а голову вжала в подушку.

– Ты, должно быть, считаешь меня распутницей? – выглядывая из‑за края простыни, промолвила она.

Улыбка смягчила выражение его лица.

– Ни в коей мере. Я наоборот очень рад и польщен твоим… энтузиазмом.

– Я, конечно, не первая твоя женщина, но ты первый мой мужчина.

Улыбка Сайласа стала шире.

– Какой милый комплимент! Надеюсь, мое общество все же приятнее общества мула?

– Представления не имею, – несколько надменно ответила Джессика.

Сайлас засмеялся и извлек из внутреннего кармана своего сюртука два письма. Одно представляло собою сложенный лист бумаги, скрепленный восковой печатью, другое покоилось в конверте ручной работы.

– Вот. Письма адресованы тебе. Я забрал их внизу, у портье. Морганы забыли отдать их тебе вчера вечером. По оттиску на печати рискну предположить, что одно – от твоей мамы. Надеюсь, что там хорошие новости, но пусть они не вызовут у тебя хандры по дому. Теперь мне надо идти, я вернусь к полудню, и мы пообедаем вместе с Джошуа. Потом я отправлюсь в лагерь.

Мужчина нагнулся. Джессика подумала, что он собирается поцеловать ее в щеку, но потом заметила озорной блеск в его изумрудных глазах. Прежде чем она поняла, к чему бы это, Сайлас сдернул с нее простыню.

– Господи! Джессика! Помилосердствуй. – Вздохнув, мужчина коснулся губами роскошной округлости ее груди.

Джессике понадобилась вся сила воли, чтобы не обвить руками его черноволосую голову и не привлечь к себе, но молодая женщина вовремя подумала о Джошуа в соседнем номере. Она оттолкнула от себя Сайласа и натянула обратно простыню.

– Где твой сын? – спросила Джессика.

– Внизу. – Сайлас неохотно выпрямился. – Он позавтракал и уже нашел себе товарища по играм. Его зовут Джейк. Он сын пары, которая следовала за нами в караване. Его родители тоже остановились в отеле.

– Джошуа о нас не знает?

– Я сказал ему прошлым вечером, что мы женаты. Он хочет звать тебя мамой.

– Ой, Сайлас! Серьезно?

В порыве энтузиазма Джессика чуть было не вскочила с постели. Она едва могла поверить услышанному. Прежде Джессику часто тревожили страхи по поводу того, что, узнав об истинных отношениях между ней и Сайласом, мальчик ее отвергнет.

– Он хочет называть меня мамой?

– Да. Сын сам этого попросил.

– Я польщена, – произнесла Джессика, а потом попробовала слово на вкус: – Ма-ма…

Сайлас опять нагнулся. И вновь жена заметила озорные огоньки, промелькнувшие в его глазах, но вовремя крепко схватилась за простыню, хотя и почувствовала у себя между бедрами предательский жар.

– Лучше иди, а я почитаю письма, – сказала она, отстраняя мужа свободной рукой.

Сайлас рассмеялся, ущипнул ее за щеку, но подчинился. Джессика не сводила с мужа глаз. Он подошел к двери, распахнул ее и оглянулся. Взгляд его был серьезным и неподвижным.

– Давай не будем спрашивать друг у друга, что между нами произошло и почему, Джессика. Давай просто примем случившееся с благодарностью.

– Хорошо, Сайлас.

– Я вернусь в полдень, – сказал он, – а пока отдыхай.

Типпи впорхнула к ней в номер через минуту. Глаза негритянки округлились от удивления, когда она увидела, что Джессика до сих пор лежит в кровати, судя по всему, голая.

– Неужели удалось? – возбужденно спросила Типпи.

– Удалось, – сказала Джессика, – но… Я не буду ничего тебе рассказывать. Скажу только, что это было божественно.

– Замечательно. Спасибо звездам, луне и всем прочим небесным телам, – молвила Типпи и дважды дернула за шнур колокольчика, давая тем самым понять, что надо принести воду для ванны. – Теперь мистер Сайлас может передумать и не захочет оставлять тебя здесь. Однажды попробовав мед, мужчина вряд ли уедет, оставив бочонок с ним позади себя.

– Я передумала, Типпи. Джошуа знает, что мы – муж и жена. Сайлас говорит, что мальчик рад и хочет звать меня мамой. Правда, это замечательно? Теперь мне следует заботиться не только о тебе, но и о моем маленьком… пасынке. – Джессика смерила негритянку многозначительным взглядом. – Да и о себе стоило бы побеспокоиться.

– О чем ты?

– Я как раз в том периоде, когда легче всего забеременеть.

– О‑о‑о!

Как всегда в минуты бурной радости, Типпи закрыла свое маленькое личико большими ладонями так, что ничего, кроме волос и ушей, видно не было.

Из‑за ладоней донесся приглушенный голос негритянки:

– Ты скажешь мистеру Толиверу?

– Поживем – увидим, – сказала Джессика, вытаскивая письмо из конверта, присланного из Бостона.

Обратный адрес был ей незнаком. Письмо матери может подождать. Джессика и хотела, и страшилась узнать о том, что произошло за последние месяцы в Виллоушире. Содержание письма может ее расстроить, а омрачать чем-либо охватившую ее эйфорию молодой женщине не хотелось.

– Письмо от Сары Конклин! – удивленно воскликнула Джессика. – Она добралась до Бостона, пишет, что в пути с ней ничего плохого не приключилось, вот только ее племянник Пол очень расстроился, когда увидел свою тетю в таком плачевном состоянии. Сара пишет, что ее спина долго не заживала, но теперь она пошла на поправку. Пол собирается поступать в Вест-Пойнт, хочет стать военным.

Потом Джессика нахмурилась.

– Что-то не так? – поинтересовалась Типпи.

– Сара пишет, что, возможно, мы этого и не увидим собственными глазами, но она уверена: настанет время, и между Севером и Югом вспыхнет война, поводом для которой послужит вопрос рабства.

Типпи, которая готовила бинты, намереваясь наложить Джессике новую повязку, сказала:

– А мне кажется, что это случится еще при нашей жизни.

Джессика взглянула на подругу. Легкий холодок пробежал у нее по обнаженной спине. Типпи была существом, спустившимся со звезд. Звезды рассказывали ей многое. Пока еще ни одно из предсказаний, озвученных Типпи, не оказалось ложным.

В конверт, посланный матерью, были вложены два письма.

– Типпи! Тебе письмо от Вилли Мей! – крикнула Джессика. – Спасибо маме, что положила его в свой конверт. Уверена, что папа ничего не знает.

Типпи выхватила листок бумаги из рук Джессики. Обе девушки принялись обмениваться новостями, содержащимися в письмах матерей, пока Джессика не дошла до последнего абзаца в письме Юнис. Прочитанное огорчило и неприятно взволновало ее.

– О нет! – вырвалось у Джессики.

– Что случилось?

– Сайласу эта новость очень не понравится. Я боюсь ему об этом даже заикаться.

– Заикаться о чем?

– О Летти, – ответила Джессика. – Мама пишет, что она вышла замуж за Морриса и теперь стала хозяйкой Квинскрауна.

Совместный обед, так сказать, в тесном семейном кругу стал приятным продолжением ночи. Отец за руку ввел сына в номер, где женщина сидела перед туалетным столиком, и подвел мальчика к ней.

– Папа сказал, что ты будешь моей мамой.

Джессика взяла ладошки мальчика в свои руки. Ее голос прозвучал тихо и мягко:

– Это не значит, что теперь мы не сможем быть хорошими друзьями.

– Папа мне уже говорил об этом, но я хочу, чтобы ты была мне в первую очередь мамой. Я не против того, чтобы ты говорила мне, что делать, а чего не делать. Друзья сказали мне, что их матери говорят им это, потому что любят их.

– Да, так оно и есть, – сказала Джессика.

– Ты мне всегда будешь читать?

– До тех пор, пока не научу тебя грамоте. После этого ты и сам сможешь читать мне.

Джошуа взглянул на отца.

– Можно мне ее обнять?

– Не думаю, что она сломается, – сказал Сайлас и многозначительно подмигнул супруге.

Джессика сделала вид, что не поняла его, и позволила мальчику обвить ее шею своими маленькими ручонками. Как так получилось, что она стала женой красивого мужчины и матерью чудного ребенка, которого уже успела полюбить? Благоразумие подсказывало ей не особенно полагаться на кружащее голову счастье, но в данный момент Джессика предпочла следовать совету Сайласа и не задаваться вопросом о том, что между ними происходит. Молодая женщина чувствовала себя желанной и любимой. Она будет наслаждаться этим новым, потрясающим ощущением до тех пор, пока оно не покинет ее.

Весело болтая, они рука об руку спустились вниз по лестнице и вступили в столовую, как любая другая супружеская пара со своим отпрыском посередине. Сели они за столик рядом с еще одной семьей из каравана. Звали их Лоример и Стефани Дэвис, и у них тоже был мальчик – Джейк. Подобно Толиверам, они носили одежды, свойственные представителям высших слоев общества. Стефани Дэвис была одной из немногих жен рабовладельцев, которые находились с Джессикой в приятельских отношениях. Эти странные супруги, которые, как все знали, сначала жили раздельно, а затем вдруг заночевали в одном гостиничном номере, вызывали у Дэвисов прилив жгучего любопытства. Они радушно поприветствовали Толиверов.

Джессика решила подождать до того мгновения, когда Сайлас будет отправляться в лагерь, и только тогда сообщить ему новость о браке Летти. Она не хотела отравлять ни единой оставшейся минуты рядом с мужем.

Миг расставания стремительно приближался. Они оставили Джошуа вздремнуть днем. То же касалось и Типпи. Больные легкие негритянки не справлялись с влажностью, царившей в Новом Орлеане. Сайлас попрощался с сыном, укладывая его спать. Джессика сопроводила его во двор, где Сайласа ждал его взнузданный и оседланный мерин. Как и полагается мужу и жене, они обменялись своими планами на ближайшее будущее. Он должен был приехать послезавтра на день рождения сына. Сайлас намеревался пригнать свой фургон вкупе с еще одним конестогой, груженным детьми, гостями Джошуа, а потом сразу продать его. Он уже нашел покупателя, который соглашался дать за фургон хорошую цену. Джессика в свою очередь собиралась поручить прислуге отеля подготовить все к праздничному обеду. Она приняла приглашение Анри, который пообещал сопровождать ее, Джошуа и Типпи во время прогулки по Новому Орлеану. Француз хотел показать им шикарный магазин своего отца и отель «Сент-Чарльз», еще недостроенный, но уже считающийся самым большим и самым великолепным отелем во всех Соединенных Штатах. Джошуа очень хотел покататься вместе со своим другом Джейком на трамвае.

А потом…

– Сайлас! Я должна тебе кое-что сказать.

– Надеюсь, твои слова не разрушат моей иллюзии насчет твоего счастья.

– Дело не в моем счастье… может, в твоем. Твой брат и Летти поженились. Мне мама написала.

Джессика затаила дыхание. Следующие секунды подскажут ей, любит ли Сайлас Летти, страдает ли по ней, теперь потерянной для него навсегда. Прежде Джессика часто раздумывала над тем, не захочет ли Сайлас, выполнив условия контракта и после разведясь с ней, попытаться вернуть себе Летти, если та, конечно, будет еще незамужней.

– И только-то? – произнес муж, избавив Джессику от двух дней агонии, в течение которых она терзалась бы сомнениями.

Мужчина взял ее руки в свои и поцеловал их.

– Я желаю брату и его жене всего наилучшего. Надеюсь, разница в их характерах будет преодолена столь же благополучно, как и в нашем случае.

Больше он ничего не сказал. Лицо Сайласа стало каким-то невыразительным, пустым. Лишь слабая улыбка коснулась его губ, когда, дотронувшись рукой до полей своей шляпы, мужчина тронулся в путь. Джессика накрыла то место, куда поцеловал ее муж, другой рукою, словно желая подольше сохранить тепло его губ. Сайлас, возможно, расстроен, думала она, ощущает себя преданным из‑за того, что жизнь сложилась таким образом, но Летти потеряна для него навсегда, а она – здесь, рядом, по крайней мере до тех пор, пока он не исполнит условия контракта с ее отцом.