Лейла Мичем - Дикий цветок

– Я забыла, что война будет означать для тебя и Сайласа.

– Говори или молчи, а правда все равно остается правдой. Я должна с этим смириться, – сказала Джессика.

Она разлила чай «Ассам Голд» в чашки, стоящие на небольшом, в стиле эпохи регентства[29] столике из палисандрового дерева. Этот чайный столик, впрочем, как и бóльшая часть мебели, выбранной для элегантных комнат особняка Толиверов, был привезен из Англии.

– В доме должны быть вещи, символизирующие наши корни, – заявил Сайлас, обсуждая с архитектором, какой мебелью следует обставить дом.

Звали того Генри Говард. Он был тем прославленным архитектором из Луизианы, которого Карсон нанял для внутреннего обустройства особняка Толиверов. Сайлас не просил Типпи вмешиваться в это дело, но негритянка в полной мере одобрила выбор, сделанный Генри Говардом. Особенно ей понравилось убранство комнаты, в которой она и Джессика пили по утрам чай.

– Я надеюсь на чудо. Пускай мои мрачные предчувствия никогда не исполнятся, – заявила Джессика. – Сайлас считает, что никакой войны не будет, потому что производство хлопка очень важно для Севера. Их фабрики напрямую зависят от хлопка из южных штатов. Из него изготовляют сукно для выгодной торговли на зарубежных рынках.

– Что Сара пишет в своих письмах?

Джессика поднесла чашку к холодным губам.

– Движение аболиционистов остановить нельзя. Она считает, что война неизбежна. Племянник Сары Пол будет находиться в самой гуще событий. Он закончил Вест-Пойнт и получил звание младшего лейтенанта армии Соединенных Штатов.

Типпи помешала сахар в чашке.

– Лоример Дэвис и его люди приезжали к моему дому искать сбежавшего раба, – сообщила она Джессике. – Он был уверен, что бедолага подался ко мне.

Джессика в ужасе отодвинула от себя чашку.

– Как он посмел! Он тебя обижал?

– Перевернул вверх дном мой дом. Анри в это время был в Сомерсете вместе с твоим мужем и мистером Джереми, иначе он бы остановил Дэвиса.

– Я расскажу об этом Сайласу.

– Не надо, Джессика… пожалуйста, – Типпи умоляюще подняла руку. – Пусть все уляжется само собой. Я даже Анри ничего не говорила. Я все в доме привела в порядок сама. Теперь все хорошо.

Рассердившись, Джессика заявила:

– Если бы я была мужчиной…

Стук каблуков по полированному полу из орехового дерева в вестибюле предупредил их о приезде Сайласа. Типпи сразу же изменила тему беседы.

– Генри Говард прекрасно справился со своей работой, – сказала она. – Когда я ездила вместе с Анри в Новый Орлеан по делам магазина его отца (упокой Господь его душу), я видела дело рук вашего архитектора в домах баронессы де Понталба во Французском квартале. Мистер Говард создал эскизы чугунных перил для каждой веранды с инициалами баронессы в центре…

Джессика закусила губу. Женщину опечалило то, что Типпи не чувствует себя достаточно свободно, чтобы откровенно высказываться в доме своей лучшей подруги в присутствии ее мужа. Типпи так и не удалось привлечь Сайласа на свою сторону, хотя он относился к ней вполне толерантно и не возражал против того, чтобы негритянка входила в дом через парадную дверь. Вслух муж этого никогда не говорил, но Джессика подозревала, что Сайлас не может смириться с тем особым положением, которое Типпи занимает в их доме.

Как обычно, Джессика подыграла Типпи.

– Как интересно! – воскликнула она, когда Сайлас входил в комнату.

– Что интересного?

Джессика повернула голову к мужу. На нее нахлынуло чувство, которое, несмотря на пятнадцать лет брака и противоречия, которые они так и не смогли преодолеть, до сих пор оставалось сильным. В сорок четыре года Сайлас казался еще красивее, еще мужественнее, чем прежде. Его одежда в стиле заправского помещика как нельзя более гармонировала с высоким ростом и импозантной внешностью типичного представителя рода Толиверов. Сегодня с Джереми, Анри и другими членами городского совета они собирались для того, чтобы сообщить владельцу банка, который еще только строился, о существующих в Хоубаткере требованиях к зданиям коммерческого предназначения. В последнее время, когда Хоубаткер стал одним из наиболее процветающих городов штата, подобного рода собрания были довольно частыми. С подачи Сайласа первая комиссия по благоустройству города в 1839 году приняла решение, что все общественные и коммерческие здания в Хоубаткере должны строиться в неогреческом стиле, традиционном для Юга.

– Я уже ухожу. Пусть лучше ваша супруга расскажет, – произнесла Типпи, вставая.

Она всегда при появлении Сайласа старалась побыстрее удалиться.

– Типпи принесла показать новое изобретение. Оно называется безопасной булавкой, – сказала Джессика, откинув крышку небольшой коробочки так, чтобы муж видел ее содержимое. – Анри удалось достать, а Типпи со мной поделилась.

Джессика продемонстрировала Сайласу зажимное приспособление из проволоки. С одного края оно было закручено в спираль, а с другой острый кончик нейтрализовался особым крючком для того, чтобы никто не укололся.

– Очень удобно, – одобрил изобретение Сайлас, когда жена показала, как им пользоваться. – Тебе обязательно идти прямо сейчас, Типпи?

– К сожалению, да, мистер Толивер.

Обычно этим все и ограничивалось. Несколько слов приветствия, несколько слов при прощании – не более того.

Джессика проводила подругу до дверей. Когда она вернулась в комнату, Сайлас уже подобрал газету и развернул на странице, которую жена и ее подруга только что читали.

– Теперь понятно, о чем вы говорили, – сказал он.

– Хочешь чаю? – предложила Джессика, игнорируя реплику мужа.

Женщина расправила юбку своего муарового платья, готовясь вновь усесться за чайный столик. Накрахмаленные нижние юбки прошлых лет сменил куда более легкий кринолин. Этой перемене Джессика только радовалась.

Сайлас взял жену за руку и вновь поставил ее на ноги.

– Пойдем наверх, – игриво предложил он.

– Что? Средь бела дня?

– Томас не вернется до вечера. Он вместе с Джереми Младшим и Арманом в Сомерсете, помогает Джасперу и его людям сгонять свиней в загоны. К тому же, – муж притянул женщину ближе, – когда я вошел в комнату, то кое-что прочел в твоих глазах.

– О чем ты? – с невинным видом заявила Джессика, хотя дыхание у нее участилось, а сердце забилось в груди сильнее. – Представления не имею, о чем ты.

– Все-то ты прекрасно понимаешь, но я буду рад разъяснить тебе, если что непонятно, не на словах, а на деле.

И мужчина продолжил играть в ту самую игру, начало которой положила их первая ночь любви в отеле «Винторп».

Прежде чем муж увлек Джессику наверх, она бросила взгляд на заголовки газет, сообщающие о достижении компромисса. Этот компромисс в определенном смысле спас их брак. Примирение противоречащих друг другу убеждений привело к внезапной вспышке страсти. Сайласу и на этот раз удалось вознести жену на вершину блаженства, но ведь супруги в определенном смысле олицетворяли собою разделенную страну. Как они поладят друг с другом, если в конечном счете разразится война?

– Извините, что отрываю вас от чтения, миссис Джессика, но пришел мистер Хендли, – сказала Мэдди своей госпоже. – Он говорит, что ему срочно надо поговорить с вами.

После обеда Джессика обычно уединялась в гостиной рядом с кабинетом своего мужа и читала.

– Ладно, Мэдди. Передайте, что я спускаюсь, – обрадованно заявила хозяйка.

Признаться, Джессике несколько не хватало общества учителя ее сына после того, как Хендли перебрался из предоставленной ими комнаты в номер гостиницы, располагавшейся недалеко от школы.

– Приготовь пока чай, если не трудно. Возможно, он немного у нас задержится.

Джессика нашла, что визит Гая Хендли сейчас как нельзя кстати. Она сделала пометку в том месте, где прервала свое сегодняшнее чтение перевода на английский язык «Рассуждений о самом себе» Марка Аврелия. Книгу эту недавно прислала ей Сара Конклин. Джессика считала, что лучшего собеседника для обсуждения философских взглядов римского императора, чем Гай Хендли, просто не существует. Каким гуманным и мудрым императором был этот человек! Последний великий правитель Римской империи. Его помнят благодаря социальным реформам и законам, которые дали женщинам и рабам больше прав и предоставили лучшую защиту от произвола. Те, кто умничает в залах заседаний, начиная от Вашингтона и заканчивая маленькими городишками вроде Хоубаткера, могли бы поучиться кое-чему у Марка Аврелия: «Помни, что изменить свое мнение и следовать тому, что исправляет твою ошибку, более соответствует свободе, чем настойчивость в продвижении своей ошибки».

Стоило бы это помнить лидерам, которые считают, что на оппозиционеров надо надеть намордники, а то и повесить их всех на ближайшем дереве!

Спускаясь по лестнице, Джессика вдруг остановилась. С какой стати Гаю Хендли приходить к ней в будний день, когда в школе должны идти занятия? О Боже! Не случилось ли чего с Томасом?

Ускорив шаг, она вошла в гостиную. Гай Хендли, не сняв пальто, стоял перед камином, уставившись на пламя, которое весело пылало, разгоняя ноябрьский холодок. Трость и шляпа лежали на столе у него под рукой. Видно было, что задерживаться здесь он не собирается.

– Что-то с Томасом? – застыв в дверном проеме, спросила Джессика.

Гай Хендли резко развернулся. При виде его лица рука женщины сама собой потянулась к горлу. Ничего хорошего такое выражение лица не предвещает. Бывший Учитель Хьюстон-авеню сделал шаг ей навстречу и поднял руку в успокаивающем жесте.

– Нет… нет. Извините, мой вид послужил тому, что вы неправильно интерпретировали мой внезапный приход.

– Где Томас?

– В школе с другими учениками. Я оставил их с моим помощником. Сюда я пришел по очень важному делу. Времени у меня очень мало.

Джессика с видимым облегчением опустилась в ближайшее кресло. Принесенную с собой книгу Марка Аврелия она положила на столик.

– Так в чем же дело? – справляясь с одышкой, спросила она.

– Джессика! Мне нужна ваша помощь.

Гай Хендли никогда прежде на называл ее по имени. Женщина подумала, что он никогда бы этого не сделал, если бы не находился в крайней степени нервного возбуждения.

– Если смогу, помогу, – ответила она.

– Я…

Мужчина выглянул в пустой вестибюль и, подойдя к двери, прикрыл ее тяжелые створки.

– Боже всемогущий, Гай, – тихо произнесла Джессика. – В чем дело?

– Я хочу, чтобы вы помогли мне спрятать беглого раба.

От изумления женщина приоткрыла рот. Прошло несколько секунд, прежде чем она смогла заговорить.

– Раба Лоримера Дэвиса?

– Да. Мистер Дэвис продал его жену плантатору из Хьюстона. Человек сбежал, надеясь ее разыскать. Я спрятал его в сарае при школе, но долго оставлять беглеца там не получится. Я понимаю, что очень рискую, придя к вам. Если вы не хотите мне помочь, то по крайней мере, прошу вас, не говорите никому о нашем разговоре.

– Вы аболиционист?

– Да.

– Я так и думала! – с победным видом хлопая рукою по подлокотнику кресла, заявила Джессика. – Вы член Подпольной железной дороги?

– Да.

Джессика вскочила на ноги.

– Позвольте пожать мне вашу руку. Я тоже придерживаюсь ваших взглядов. Что мне следует делать?

Женщина видела, что Гай Хендли очень тронут. Мужчина пожал ей руку.

– Вы можете спрятать этого человека, его зовут Иезекииль, в моей старой квартирке над каретным сараем, пока я не найду для него другого безопасного места? – спросил Гай.

– Думаете, там безопасно?

– У вас беглеца будут искать в последнюю очередь.

Мысли встревоженно запрыгали у Джессики в голове. Она вспомнила о том дне в Виллоушире, когда они с Вилли Мей прятали Джаспера в беседке. Люди отца обыскали каждое строение на плантации, не догадавшись, что беглый раб может прятаться так близко к Большому Дому. С этой точки зрения место было выбрано как нельзя лучше. Из окна на фасаде здания открывался хороший обзор авеню, на противоположной стороне которой виднелась веранда городского дома Лоримера Дэвиса. Что за ирония!

– Вы правы, – согласилась Джессика. – Я согласна. Перевозка его сюда трудностей не вызовет. После того как в школе закончатся уроки, обещаю заехать и забрать Иезекииля.

Гай тряхнул головой. Напряженное выражение лица растаяло в улыбке.

– Вы удивительная женщина, Джессика Толивер. Я был уверен, что могу вам доверять. Я бы тоже предложил такой вариант, вот только не знаю, что делать с Томасом. Он ведь тоже вернется сюда после школы.

– Ненадолго, – ответила Джессика. – Томас переоденется, оседлает свою лошадь и поедет с друзьями в Сомерсет. Мой сын и его отец не вернутся домой до вечера.

– А как же слуги?

– Уверена, что они ничего не расскажут Сайласу и уж точно – Томасу, даже если случайно увидят Иезекииля. Они знают, что сбежал раб. Я слыхала, как Мэдди молилась сегодня утром о том, чтобы ему сопутствовала удача.