Лейла Мичем - Дикий цветок

Женщина улыбнулась. Томас почувствовал, что в груди стало тесно.

– Я знаю вас, мистер Толивер.

Она вытащила из-под прилавка небольшой сверток.

– Это, полагаю, для вас. Уже все оплачено. Надеюсь, моя работа понравится вашей дочери.

– Э‑э‑э… Я уверен, что ей понравится.

Томас дивился сам себе. Мужчина мог с легкостью поддерживать разговор с богатыми и могущественными, уважаемыми и всесторонне образованными, знаменитыми и пользующимися дурной славой, но вот теперь он стоял и заикался в присутствии владелицы шляпной лавки, чье существование имеет для мира не больше значения, чем перо на одной из ее шляп.

– Хотите взглянуть на вещицу, которую ваша супруга заказала для дочери? Как я поняла, это будет сюрпризом.

– Ее мать так мне и сказала… Да, я бы хотел посмотреть… очень.

– Ну, тогда я разверну сверток.

Женщина положила пакет на прилавок и легкими, проворными движениями развязала ленту.

– Что вы об этом думаете?

Миссис Честейн продемонстрировала Томасу нанизанные на проволочную основу атласные розочки зеленого и золотистого цвета. Именно то, что описывала его жена.

Мужчина взял в руки прелестное изделие.

– Цвета глаз моей дочери.

– Мне сказали, что у нее светло-зеленые глаза.

– Да, светло-зеленые.

– Не такой чистой зелени, как у вас?

– Нет, нет… У нее другой оттенок.

– У нее ведь рыжие волосы?

– Да, как у моей матери.

– Этот цвет идеально гармонирует с рыжими волосами.

Мужчина подумал, что надо бы вернуть женщине головной убор, пусть опять завернет его в бумагу, но вместо этого спросил:

– Как это надевать?

Женщина взяла свое изделие обратно.

– Вот так, – улыбнувшись, продемонстрировала миссис Честейн. – С помощью этого обруча можно удерживать зачесанные назад волосы. Он будет обрамлять девочке лицо. Уверена, что украшение ей подойдет. Мне его завернуть?

– Да, пожалуйста.

Томас наблюдал за проворностью утонченных, словно фарфоровых пальчиков. На одном из них поблескивало обручальное кольцо. Женщина протянула ему сверток.

– Возьмите, – сказала она и улыбнулась.

Сердце екнуло в его груди.

– Я буду с нетерпением ждать, когда в колонке светской хроники воскресного выпуска появится фотография вашей дочери с моим сюрпризом в волосах.

– У меня имеется мысль получше, – предложил Томас. – Почему бы вам не прийти на празднование дня рождения моей дочери и не увидеть все собственными глазами? Оно начнется завтра вечером, в семь часов. Уверен, что Регина будет рада лично поблагодарить вас.

– Это очень мило с вашей стороны, но… Что скажет на это миссис Толивер?

– Моя мама?

– Нет, ваша супруга.

– А‑а‑а… Думаю, она тоже рада будет вас видеть.

– Можно, я подумаю, мистер Толивер?

– Да… конечно. – Мужчина бережно взял в руки вновь обвязанный лентой пакет. – Меня зовут Томас.

Женщина протянула руку.

– Жаклин.

Томас слегка ее пожал.

– Жаклин. Подумайте о моем приглашении.

– Да… пожалуй. Всего наилучшего, Томас.

Мужчина прикоснулся к полям шляпы.

– До завтра. Встретимся вечером, надеюсь.

– Кого ты пригласил? – требовательным голосом переспросила Присцилла.

Стоя перед зеркалом, Томас продолжал с преспокойным видом повязывать на шею черный галстук.

– Я пригласил миссис Честейн на празднование дня рождения нашей дочери. Мне показалось, что ей будет приятно воочию увидеть на Регине произведение ее искусства.

– Томас… – Присцилла встала между мужем и его отражением в зеркале. – Жаклин Честейн – приятная особа, но она… шляпница, женщина, которая занимается торговлей.

Томас прикоснулся тыльной стороной ладони к руке жены и мягко, но настойчиво заставил Присциллу отойти в сторону.

– Ну и что?

– Ну и что?! Людей этого круга не следует приглашать на день рождения Регины. Я в этом убеждена!

Дело сделано. Томас скосил глаза на жену.

– А если бы кто-то сказал нечто подобное о тебе, дочери лекаря… костолома?

Присцилла вспыхнула.

– Не говори так о моем отце! Да упокоит Господь его душу.

– Я не собираюсь обижать твоего отца. Дело в тебе, Присцилла. Попытайся примерить башмаки, в которых тебе пришлось бы ходить всю жизнь, не выйди ты за меня замуж.

Глаза женщины вспыхнули.

– А ты подумай о детях, которых у тебя не было бы, не женись ты на мне, – парировала она.

– Поверь мне, Присцилла, я каждый день об этом думаю. Не нервничай, дорогая. Насколько я могу судить, миссис Честейн нас не объест.

Позже, расхаживая среди гостей, Томас то и дело посматривал на вход, ожидая ее прихода. Место для Жаклин Честейн было выбрано как можно дальше от Томаса, которому полагалось сидеть во главе стола. Мужчина подавил в себе искушение поменять карточки для того, чтобы Жаклин сидела поближе к нему. Это может вызвать у жены ненужные подозрения. И что на него нашло? Это небезопасная игра… Или не игра? Настолько ли плохо… аморально восхищаться красивой женщиной, если она не твоя жена? Плохо ли получать радость от одного лишь общения с ней? За девятнадцать лет брака Томас ни разу не посмотрел на другую женщину, по крайней мере, не посмотрел так, как не должен смотреть женатый мужчина, имеющий детей. Томас не смог вразумительно объяснить самому себе внезапный порыв, под влиянием которого он пригласил миссис Честейн на этот праздник. Мужчина не мог понять природу странного волнения при мысли, что вскоре он снова увидит эту женщину. Они обменялись всего несколькими ничего не значащими фразами, они провели вместе всего лишь несколько минут, но Томас не мог выбросить из головы воспоминаний о ее мелодичном голосе, красивом лице и приятных манерах. Томас почти надеялся, что Жаклин не придет. Если она не придет, то не будет причин мечтать, что в будущем жизнь вновь сведет их вместе.

Мужчина сосредоточил все свое внимание на дочери. Регина весело смеялась в окружении друзей. Тайлер Мак-Корд ни на шаг от нее не отходил. Томас вздохнул. Впрочем, этот молодой человек – неплохой выбор. Он из порядочной, любящей семьи и явно по уши влюблен в Регину, а она любит его. Всем в доме Толиверов этот молодой человек пришелся по душе, особенно мальчикам. С Верноном Тайлер может поговорить о земле, с Дэвидом – о бейсболе. Мак-Корды уже относятся к Регине так, словно она – член их семьи. Как отец, о большем Томас и мечтать не мог. Чистая зелень атласного обруча оттеняла водопад ее рыжих кудряшек. В середине этого сооружения блистала маленькая алмазная брошь, подаренная им и Присциллой на день рождения дочери.

– Спасибо, мамочка! Спасибо, папочка! – воскликнула Регина в порыве восторга, когда утром разворачивала подарки. – Всякий раз, прикалывая брошь, я буду вспоминать чудесный праздник, который вы устроили мне на шестнадцатилетие.

Вернон и Дэвид подарили сестре шелковые чулки, а бабушка – покрытые эмалью заколки для волос.

Присцилла предложила приколоть булавку к платью Регины, но Томас сказал, что будет лучше, если ею украсить головной убор.

– Папа! Что за превосходная мысль! – воскликнула Регина, а Томас сделал вид, что не замечает недовольного взгляда Присциллы, которым та одарила мужа, когда дочь приняла его предложение.

Как бы ему хотелось, чтобы миссис Честейн была здесь и собственными глазами увидела творение своих рук на Регине! Присцилла сказала дочери, что обруч изготовлен в единственном экземпляре специально для нее и ни у кого в городе ничего похожего нет. Фотографии, сделанные для газеты, без сомнения, будут лишь бледной тенью этого великолепия.

– Извините, мистер Томас, – зашептал ему на ухо Варнава, муж Петунии и управляющий в доме Толиверов. – Миссис Жаклин Честейн ожидает вас у дверей.

И протянул визитную карточку.

Сердце Томаса екнуло в груди.

– Да… да. Пойдемте, Варнава.

Женщина стояла в освещенном канделябрами, уставленном мебелью фойе. Держала она себя с чувством собственного достоинства, за которым, как сразу же догадался Томас, пыталась скрыть неуверенность в том, как ее здесь примут. Мужчина почувствовал, что его снова охватывает раздражение. Он уж позаботится о том, чтобы никто не дал ей понять, что она нежеланный гость в его доме. Томас подошел к женщине, улыбнулся и протянул руку. Миссис Честейн была облачена в белое платье, которое совсем не соответствовало моде. Туалеты всех дам на празднике, с туго затянутыми корсажами, были щедро украшены и отделаны. Платье этой гостьи имело свободный покрой и держалось лишь на плечах. Томас решил, что этот фасон миссис Честейн придумала сама. Мужчина восхитился ее храбростью: плыть против течения совсем непросто. Темные волосы женщины были собраны на макушке в виде некоего подобия короны с вплетенными в них желтыми атласными лентами.

– Миссис Честейн, – промолвил он, беря ее за руку. – Очень мило, что вы приехали.

– Большое спасибо за приглашение. Извините, но я немного нервничаю сейчас, мистер Толивер, – сказала Жаклин.

Томас взял гостью под руку.

– От нервов у нас есть одно проверенное средство, миссис Честейн. Давайте пройдем к столу, где подают пунш.

Присцилла приветствовала гостью с отработанной вежливостью хозяйки дома, хотя и не потрудилась скрыть своего удивления при виде шляпницы, которая имела дерзость появиться на празднике.

– Я надеюсь, что мы не поставили вас в затруднительное положение, пригласив всего лишь за сутки до праздника, миссис Честейн. Мой супруг иногда бывает чрезмерно импульсивным.

– Ничего страшного, миссис Толивер, мне нравятся импульсивные люди. Я очень признательна за приглашение.

Томас подвел новоприбывшую к дочери. Регина бросилась ее обнимать.

– Какой замечательный головной убор, миссис Честейн! Мне он так понравился! Огромное спасибо за потраченное на меня время и ваше непревзойденное искусство!

– Видеть его на вашей головке стоит затраченного времени и усилий, мисс Толивер.

– Пожалуйста, зовите меня Регина, а я, если вы не против, буду звать вас Жаклин. Очень красивое имя. Оно французское?

Томасу захотелось обнять дочь. Когда Жаклин повернулась к Вернону и Дэвиду, которые приветственно махали ей руками, отец привлек Регину к себе и поцеловал в висок.

– Я люблю тебя, Маковка.

– Я тоже тебя люблю, папа.

Представляя Жаклин матери, Томас уловил едва заметное движение брови последней. Во времена его юности такое движение всегда означало, что в ближайшем будущем Джессика собирается с ним серьезно поговорить. Впрочем, мама тотчас же наладила отношения с Жаклин, сделав комплимент насчет ее платья.

– Я вижу, что вы, как и я, согласны с Оскаром Уайльдом насчет того, что «улучшенные фасоны платьев» являются уродством сегодняшнего дня, – заявила Джессика. – Моя подруга Типпи… Изабелла сейчас разрабатывает новые фасоны платьев без всех этих гнусностей. Вы знаете Изабеллу?

– Да, миссис Толивер, – удивившись, ответила Жаклин.

– Лично?

– Да, лично.

Ликуя, Томас наблюдал за тем, как две женщины, склонив друг к другу головы, оживленно беседуют на тему истории знакомства Джессики Толивер и Типпи. Вскоре вокруг них столпились другие гости. Женщины восхищались платьем Жаклин, а мужчины, видно было, восхищались его обладательницей.

В конце праздника Томас спросил:

– Как вы сюда добрались, миссис Честейн?

– На извозчике. Я сказала, чтобы он заехал за мной к десяти.

– Держу пари, что парень сейчас сидит пьяный в местной забегаловке. Я попрошу моего кучера отвезти вас домой в нашей карете.

Томасу хотелось самому сесть на козлы, но он решил не искушать судьбу. Мужчина проводил гостью к карете и строго-настрого приказал кучеру не покидать миссис Честейн до тех пор, пока она не доберется до своей квартирки на втором этаже здания, в котором располагался шляпный магазинчик. Они обменялись рукопожатием.

– До свидания, Жаклин. Спасибо, что приехали.

– Это я очень благодарна вам за приглашение… Томас.

Женщина улыбнулась. Лунный свет играл в желтых атласных лентах на ее волосах.

– Думаю, мы еще когда-нибудь встретимся, – сказал мужчина.

– Я очень в этом сомневаюсь, хотя… До свидания, мистер Толивер.

Томас проводил взглядом исчезающую во тьме карету и с трудом проглотил свою боль.

Дэвид Толивер, пятнадцати лет от роду, тихо одевался во тьме спальни, которую делил со старшим братом Верноном. Впрочем, недостаточно тихо.

– Дэвид! Что ты делаешь?

Голос брата, резкий и повелительный, испугал Дэвида. Он подумал, что ничего от Вернона не утаишь.

– Одеваюсь, – отрезал он.

– Зачем?

– Я иду на старую мельницу тренироваться.

– Нет, не идешь. Папа тебе шею намылит. Забыл, что утром мы едем в Сомерсет? Надо помочь ему с очисткой хлопка.

– Я вернусь прежде, чем он узнает.