Лицо Джефа потемнело от возмущения.

— Ну, знаешь, старик… ты никогда не позволял мне называть тебя Перси!

— Это верно, — спокойно согласился Мэнипенни, — и я пока не собираюсь менять этот порядок, разве что вы предложили бы мне называть вас… — Он кашлянул и пробормотал с явным неудовольствием: — …Джеф. А теперь, милорд, боюсь, я устал. Если позволите, я подремлю немного.

Джеф, ошеломленный их разговором, убрал тарелки и оставил старика, как тот просил. Кто знает, быть может, жизнь в Лондоне была не так уж плоха? Там, по крайне мере, Джеф знал, кто он есть и чего ему ждать от окружающих. Если уж такой человек, как Мэнипенни, мог выкинуть подобное, каких тогда еще неприятных сюрпризов ему ожидать от Вайоминга?

К тому времени, когда он заварил настоящий хороший чай — американцы, кажется, были начисто лишены этой способности, — Джеф пришел к выводу, что Шелби и никто иной, виновата в том, что все у них идет наперекосяк. Она слишком взбалмошна, упряма и самоуверенна для женщины. Это все путает и создает невообразимый хаос.

И где она, кстати?

Не так давно, когда все они сидели за ленчем, Шелби пробормотала что-то насчет того, что она пойдет доить коров. Ей бы следовало уже давно вернуться. Так что, выпив чашку чая, Джеф накинул полотенце на чайник, натянул сапоги и вышел из дома.

Было так тепло, что он мог идти без пальто, и, хотя солнце сияло, везде была грязь и слякоть. Пока снег не растает и земля не подсохнет, нечего было особенно делать на улице. Тем не менее, двое парней отправились чинить ограждение, а Марш выносил сено для скота.

— Ты видел мисс Мэттьюз? — спросил у него Джеф, подходя к большому коралю.

— Ага.

Шляпа Марша была низко надвинута на глаза, а щека оттопыривалась от табака; он махнул рукой куда-то на юг.

— У нас, оказывается, пропало восемь коров?

— Ага.

Марш сплюнул табачную жвачку, потом, проявив необычайную словоохотливость, добавил:

— Через ограду, наверное.

— Как ты думаешь, может, мисс Мэттьюз поехала искать их?

Такая длинная речь, очевидно, совсем измучила ковбоя, потому что на этот раз он только кивнул и вернулся к своим делам. Джеф заглянул в конюшню и поболтал с Чарли, который явно не изъявлял ни малейшего желания, мчаться черт знает куда, по колено в грязи и в подтаявшем, раскисшем снегу — ему еще дорога была его прекрасная гнедая шкура. Договорившись с ним на этот счет, англичанин вернулся в дом и решил посвятить остаток дня знакомству с бухгалтерскими счетами. Шелби наверняка убила бы его на месте, если б узнала, но ведь она пропадает где-то, сует свой нос куда не следует, а он все-таки владеет половиной ранчо — разве не так? Он устал дожидаться, пока она объяснит ему, что к чему.

К своему огорчению, Джеф обнаружил, что у них целая куча просроченных счетов в городе: они задолжали «Коди трэйдинг компани», платной конюшне, складу сельскохозяйственного инвентаря и скотному рынку. Аккуратно сложив счета, он убрал их в карман и привел все на столе Шелби в прежний вид.

Когда она вошла, раскрасневшаяся от ветра, забрызганная грязью, Джефа словно толкнуло что-то. Он, с одной стороны, был зол, что она уходила куда-то, даже и не подумав предупредить его, а с другой, как мужчина, не мог не откликнуться на силу ее сияющей красоты. Она стянула перчатки и небрежно, не задумываясь, сдернула с волос ленту, и все же Джефу казалось, что где-то в глубине души она знала, как она неотразима, когда встряхнула кудрями и выпрямилась, готовая схватиться с ним.

— Я хочу поговорить с вами о пропавших коровах, — объявила Шелби; двигаясь грациозно, изящно, она прошла через комнату и придвинула стул к Джефу.

— Очень рад, — ответил он сухо.

— Так вот, вы… наш компаньон.

Ее голубовато-серые глаза сузились, она на секунду сжала руки и неожиданно выпалила:

— Однако вам, кажется, на это наплевать! Мне бы не хотелось, чтобы мной кто-то командовал, сэр, особенно человек, который разгуливает тут, корча из себя аристократа!

— Прощу прощения! — Желваки на его скулах напряглись. — Я уже просил вас не касаться моего прошлого, и я делаю все, что в моих силах, и работаю наравне с другими мужчинами.

Шелби пренебрежительно отмахнулась.

— Значит, у вас просто такой вид: наверное, это врожденное, так же как скошенные подбородки, которые — увы! — так характерны для англичан. — Она с удовольствием заметила искры, вспыхнувшие в его глазах. — Как бы там ни было, я хочу сказать вот о чем: я приехала в Вайоминг, потому что хотела жить самостоятельно, своим умом. Именно поэтому отец поручил мне управлять этим ранчо. Я бы просто умерла, если бы осталась в Дэдвуде, где я была всего лишь дочерью богатого человека, и я так же не была бы счастлива, если бы осталась после окончания колледжа в Новой Англии [7]. Мне нравится быть свободной.

Шелби помолчала. Оба они сидели теперь, пригнувшись вперед; взгляды их скрестились в ожесточенной схватке упорства и воли.

— И я не желаю, чтобы вы мной командовали.

— Даже когда речь идет о жизни и смерти?

— Не думаю, чтобы подобные обстоятельства могли возникнуть.

Она встряхнула волосами, откинулась на спинку стула и постаралась принять спокойный, самоуверенный вид.

— Так вот, что касается коров. У меня есть основания думать, что Барт Кролл, владелец соседнего ранчо к югу от нас, присвоил их. Это сломанное заграждение примыкает к его землям, а он, насколько я слышала, из тех, кому ничего не стоит подхватить, что плохо лежит.

Джеф растерялся:

— Ради всего святого, почему вы всегда воображаете самое худшее?

— Перестаньте ругать меня! — Ладно, ладно, извините.

Он поднял руки, сдаваясь, но в голосе его продолжали звучать покровительственные нотки.

— Знаете что, завтра утром я загляну к мистеру Кроллу на ранчо и немного побеседую с ним.

— С самого утра? Мы больше не можем попусту терять время!

— Ну и кто тут теперь командует?

Джеф приподнял выгоревшую на солнце бровь:

— Если вы не против, мисс Мэттьюз, я поеду на ранчо Кролла сразу, как только встану и оденусь. Ну, как?

— Отлично. Я буду готова.

— Нет. Вы не поедете.

Он поднялся, показывая, что его решение окончательное.

— Это дело требует тонкости — качества, которого вы лишены от рождения.

* * *

Джеф очень скоро обнаружил, что по сравнению с ранчо «Бар Би», владельцем которого был Барт Кролл, их ранчо «Саншайн» казалось просто дворцом. Подъезжая к нему следующим утром, когда в небе еще только появлялись первые проблески розового и оранжево-желтого, он подметил и тощих, полуголодных коров, щипавших редкую, чахлую траву, и покосившиеся во все стороны изгороди, и, наконец, домик, покрытый дерном, завалившийся на один бок.

Конюшня, если это можно было так назвать, тоже была земляной, крытой дерном, а лошадям, стоявшим в корале, явно не хватало хорошего корма. Столбик с оленьими рогами наверху, по-видимому, служил коновязью, так что Джеф закинул поводья жеребца на один из рогов, и подошел к дверям развалюхи. В ней было одно застекленное окошко, и сквозь него Джеф заметил тусклый свет керосиновой лампы.

«Что я скажу? — подумал он. — Спрошу у него, не украл ли он наших коров?» Но он был уже здесь и должен был выполнить возложенную на него задачу. Шелби без колебаний потребовала бы вернуть животных, и ей наверняка не понравится, если она узнает, что он оказался слишком благовоспитанным, чтобы сделать то же.

Он постучал. Через минуту высокий старик, с поросшими седой щетиной впалыми щеками, отворил дверь. На нем был потрепанный серый комбинезон, широкие рабочие штаны и заляпанные грязью сапоги; в руках у него была винтовка.

— Кто вы? — спросил он. Джеф протянул руку:

— Меня зовут Джеффри Уэстон, сэр. Похоже, мы с вами соседи — я совладелец ранчо «Саншайн», к северу от вас.

Старик крякнул:

— Англичанин? Так я и думал. А я Барт Кролл, и я обосновался здесь задолго до того, как этот ненормальный Коди надумал тут построить себе город. — Он поскреб свою щетину на подбородке, потом резко спросил: — Что вам тут нужно?

— Да так, я хотел просто побеседовать немного, познакомиться.

Барт снова крякнул, приоткрыл дверь и, помахав дулом винтовки, пригласил Джефа войти.

— Заходите, покамест я допью кофе, да накину пальто. Потом, я поеду погляжу скотину, так что и вы тоже можете со мной проехаться.

Джеф последовал его приглашению, притворив за собой дверь, и тут же пожалел, что не оставил ее открытой. В крохотной комнатушке стоял такой сырой, удушливый, прогорклый, затхлый, кисловатый дух, что ему тотчас же захотелось заткнуть и рот и нос. Стены осыпались, пол представлял собой месиво из пыли и грязи, мебель обшарпанная, жалкая. Рядом с маленькой печуркой стояла бледная, худая женщина с огромными голубыми глазами и льняными волосами, аккуратно заплетенными в косу, венцом уложенную вокруг головы. Она что-то помешивала в горшочке. Когда Джеф кивнул ей, она быстро опустила глаза, но попыталась улыбнуться.

— Доброе утро, мадам, — сказал он, надеясь, что она не заметила, как он поморщился от отвращения, и снова представился.

— Это моя жена, Вивиан, — вмешался Барт, натягивая свою грязную куртку. — Ее, пожалуй, можно назвать «невестой по почте».

— Вот как!

Джеф постарался проявить живейший интерес при этом известии, тогда как на самом деле он пришел в ужас. Для чего такой хорошенькой молодой девушке выходить замуж, за этого поганого старикашку, чей дом ничуть не лучше отвратительной, убогой лачуги?

— А откуда вы приехали, миссис Кролл?

— Из Сент-Луиса, — ответила она тихо. — Мои родители погибли в Рождество на пожаре, и у меня не было никого… пока мистер Кролл не предложил мне выйти за него замуж.

Джеф против воли взглянул на узкую кровать, стоявшую у сырой земляной стены. Аккуратно прикрытая лоскутным одеялом, кровать была так узка, что на ней едва мог бы поместиться один человек, однако в изголовье ее лежали две тощие, плоские подушки. К горлу его подкатила тошнота.

— Идемте, — позвал Барт, проглатывая свою крохотную чашечку кофе; он вышел, ни слова не сказав своей молодой жене.

— Мне было очень приятно познакомиться с вами, миссис Кролл, — сказал Джеф.

— Мне тоже, мистер Уэстон. Надеюсь, в следующий раз вы приедете к нам вместе с женой, если, конечно, она у вас есть!

В голосе ее звучала тревога, глаза лихорадочно, тоскливо блестели.

На улице, когда они оба вскочили на лошадей, Кролл, поравнявшись с жеребцом Джефа, крякнул:

— Держись подальше от моей жены, ты, сладкоголосый английский сосунок! Она не нуждается в твоей жалости!

— Уверяю вас, у меня и в мыслях ничего не было, кроме обычной вежливости, — сухо ответил Джеф.

Некоторое время они ехали вдоль коралей, и Джеф, как только мог дружелюбнее и непринужденнее, болтал о своей новой жизни на ранчо. Они обменялись ужасными историями о недавнем буране, потом Джеф попросил у Кролла совета насчет их первого загона на ранчо «Саншайн», который был намечен на следующую неделю. Сколько еще рабочих рук им может понадобиться? Он попытался придумать еще какие-нибудь столь же незначительные вопросы, которые убедили бы старика в том, что перед ним совсем еще зеленый новичок: такой, конечно же, не способен заподозрить его в том, что он, держит у себя их коров, в метель, должно быть, ненароком забредших в его владения.

Барт Кролл ударился в воспоминания о прежних днях на степных просторах, еще до колючей проволоки, когда ковбои не знали границ и спали под звездами, завернувшись в одно одеяло.

Почувствовав, что он достаточно смягчился, Джеф начал:

— Ну… Не стану больше отнимать у вас время, сэр, но… не видели ли вы случайно, может, вам попадались на глаза с полдюжины герефордских коров без клейма?

Скручивая цигарку, Барт прищурился, глядя на Джефа.

— На что это вы намекаете, мистер?

— Что вы, ничего такого! Я только хотел сказать, что у нас после бури пропало восемь голов скота. Ранчо новое, они все еще не клейменные, вот я и подумал: что если они забрели сюда; вы ведь могли и не заметить, что на них нет вашего клейма. — Он улыбнулся. — Может быть, вы дадите нам знать, если вдруг где-нибудь наткнетесь на них?

— Почему бы и нет? — проворчал Барт.

— И, правда, почему?

Джеф собирался уже распрощаться с неприветливым старикашкой, когда заметил, что Кролл, прищурившись, вглядывается туда, где, подальше к северу, сгрудилось у изгороди несколько коров. Прикрыв глаза ладонью, Джеф увидел среди коров лошадь — пегого пони, которого невозможно было не узнать. Его маленькая наездница спешилась и, по-видимому, скрывалась среди животных, но даже отсюда отчетливо видна была пара человеческих ног.

— Что это, черт побери, там происходит? — прорычал Барт Кролл, глубоко затягиваясь. — Я не очень-то жалую тех, кто крадет у меня скот, особенно когда они заявляются ко мне, среди бела дня!