Она чувствовала слабость во всем теле и слабо запротестовала, когда Рафаэль снова начал двигаться, пробормотав, что больше не может, но он в ответ стал еще интенсивнее двигать бедрами. Глаза Аманды расширились от удивления, когда она почувствовала, как скопившаяся боль глубоко внутри ее уходит. Она до самых кончиков пальцев трепетала от восторга. Еще раз Рафаэль довел ее до предела и выше, заставив парить в море наслаждения и оставив ее совершенно опустошенной.

Обессиленная, она лежала с закрытыми глазами, довольная уже тем, что обнимает его. Рафаэль также лежал неподвижно, ничего не говоря, просто ожидая.

Где-то в комнате тикали часы, отсчитывая минуты, осторожно напоминая, что времени у них мало, и в конце концов Рафаэль перекатился так, что Аманда оказалась сверху.

— Что?.. — начала она, но Рафаэль, обхватив тонкую талию, стал ласкать ее груди. Это было безумие, и она не знала, что такое возможно, но вдруг снова почувствовала разгорающуюся страсть. На этот раз Рафаэль присоединился к ней, бормоча что-то по-испански, когда они оба балансировали на грани, а потом взорвались восторгом и Аманда подумала, что никогда не ощущала такого полного удовлетворения. Как сможет она снова позволить ему уйти? Моменты из прошлого вернулись, чтобы терзать ее — то первое восхитительное соединение, трепещущая остановка на краю, прежде чем быть смытой волной желания, оглушающий поток, затопивший все, кроме адского пламени, угрожающего поглотить их, прежде чем в конце концов превратиться в сокрушительный взрыв, возносящий на самый пик удовлетворения.

Тело Аманды в последний раз содрогнулось, и ее руки обвились вокруг Рафаэля, изо всех сил обнимая его, не желая отпускать. Боже, она чуть не забыла, как сильно любит его, как сильно ей нужно обнимать его вот так, быть близко, как только могут быть мужчина и женщина. Она хотела, чтобы это продолжалось вечно, чтобы реальность не вторгалась в совершенную идиллию и этот сон никогда не кончался…

Но очень скоро Рафаэль отстранился от нее, наклонил голову, чтобы поцеловать ее полным сожаления поцелуем, шепча слова, которые она не хотела слышать.

— Забери меня с собой, — умоляла Аманда, когда слабое мерцание света прокралось сквозь витую решетку ее окна. — Не оставляй меня снова, Рафаэль, пожалуйста!

— Это слишком опасно, querida. Я не могу взять тебя.

Его тон был мягок, но непреклонен, и Аманда поняла, что никакие мольбы не заставят его изменить решение. Все же она не могла остановиться и использовала все аргументы, кроме одного, который гарантированно мог заставить его согласиться.

— Я вернусь, Аманда, ты знаешь, что вернусь. — Он прижал пальцы к ее губам, останавливая стремительный поток полных слез слов, потом стал целовать ее. Когда он наконец поднял голову, Аманда посмотрела на него туманным взглядом, едва ли способная видеть в рассветных сумерках.

— Я буду ждать, Рафаэль, — наконец сказала она, хватаясь за него руками, когда он встал и начал одеваться. Ее наполненные слезами глаза старались запомнить каждую мельчайшую деталь: его загорелую кожу, покрывающую крепкие мышцы, перекатывающиеся гребни ребер и плоские мускулы живота, стройные бедра, переходящие в длинные, мускулистые ноги. Эти воспоминания помогут ей пройти через долгие предстоящие недели, подумала она, тихонько всхлипывая.

Когда Рафаэль удалился тем же путем, каким пришел, через стеклянное витражное окно в потолке, казавшееся слишком маленьким для такого крупного мужчины, Аманда бросилась на смятую постель и дала волю слезам. Потом она встала и умылась холодной водой. Никто не должен заподозрить, что Рафаэль был здесь и она что-то знает о его побеге.

Новость о побеге пленника, свирепого хуариста, сообщили за завтраком в столовой императора, и в начавшемся столпотворении Аманда с Франческой избегали смотреть друг на друга.

По крайней мере Рафаэль свободен, но она нет. По ледяному взгляду, который бросил на нее Фелипе через стол, Аманда поняла, что он подозревает ее в помощи брату. Вздернув подбородок, она твердо встретила его тяжелый взгляд и поняла, что Фелипе заставит ее дорого заплатить за случившееся.

Глава 15

— Это Консуэла, — сказал Фелипе Аманде; жестокая улыбка кривила его губы, когда он наблюдал за ее реакцией. — Она будет… присматривать за вами.

— Я и не знала, что мне нужна нянька, — холодно возразила Аманда, переводя взгляд с мужа на мексиканку, стоявшую рядом с ним. Она была миловидна, но излишне пышна — тот тип красоты, который вскоре превратится в полноту. Полные губы поджаты, и уголки рта опущены из-за постоянно дурного настроения. Ее темные волосы слегка вились, за ухом в них был воткнут красный цветок, оттеняющий черные как ночь глаза.

Сжатые в кулаки руки Консуэлы уперлись в пышные бедра, когда она окинула Аманду оценивающим взглядом, полным презрения, отчего ту бросило в холод. Эта женщина не компаньонка, а надсмотрщица! Когда Фелипе ответил, Аманда окончательно уверилась в этом.

— Консуэла знает меня много лет, и я полностью ей доверяю, а вам нет, моя очаровательная жена. — Рука Фелипе обвилась вокруг талии Консуэлы, его ладонь гладила ее руку, а улыбка стала шире, когда он встретил презрительный взгляд Аманды.

Консуэла — его любовница, и он намеренно выставляет это напоказ, подумала Аманда, но ей было все равно. Важно только то, что теперь она фактически узница, вынужденная оставаться в своей спальне в огромной асиенде недалеко от Сан-Луиса, в то время как Фелипе непреклонно преследует Рафаэля.

Отбросив назад длинные пряди черных как смоль волос, Консуэла, покачивая бедрами, подошла к Аманде.

— Мы станем очень близки, вы и я, — с издевкой произнесла она, и уголки ее широкого рта приподнялись в улыбке, больше напоминающей улыбку шлюхи.

— Сомневаюсь. Я научилась держаться подальше от сброда, — холодно произнесла Аманда, глядя прямо в глаза женщине, и Консуэла отпрянула как после пощечины, темные глаза ее сузились от ненависти. «Глупая гринга», зло подумала она. Неужели эта бледнокожая североамериканка думает, что может удержать Фелипе? Нет! Он принадлежит ей, Консуэле, и она еще будет праздновать победу. Фелипе женился на Аманде только из-за ее земли; так он сказал ей, и Консуэла знала, как много эти акры плодородной техасской земли значили для него. Но сейчас, когда он получил их, эта женщина ему больше не нужна. От нее можно достаточно легко избавиться. Время решит эту проблему, время и изобретательность. А Консуэла им поможет…

— Думай, что говоришь, — прошипела женщина, подходя ближе и злобно глядя на Аманду прищуренными глазами, — а то я заставлю тебя пожалеть об этом!

— Быть вынужденной терпеть ваше общество уже достаточное наказание. — Аманде удалось произнести это спокойно, но внутренне она дрожала от ярости. Будь проклят Фелипе за это оскорбление! Он знал, что она почувствует, знал, что она возненавидит его еще больше после этого.

Все последние дни их пребывания в Куэрнаваке Фелипе постоянно изводил Аманду допросами, то угрожая, то стараясь обмануть: его желание найти Рафаэля превратилось в одержимость. Он не отпускал ее от себя, как будто боялся, что Рафаэль вернется за ней, и возил жену с собой во время поездок с Максимилианом. Аманда колесила с ними по всей стране, то проводя ночь у индейского вождя и деля с ним простую еду у костра, то посещая богатого плантатора, чья асиенда была меблирована исключительно в английском стиле. Они ездили в Мехико, где Аманду возили на карнавалы и в итальянскую оперу, принимала она участие и в пышных религиозных процессиях. Это было и морально и физически изнурительно, и Аманда испытала облегчение, когда Фелипе наконец объявил о своем решении вернуться домой.

Однако поездка в Каса-де-Леон оказалась еще одним испытанием. Долгие часы ядовитых замечаний и запутанных вопросов о Рафаэле, на которые Аманде каким-то образом удавалось отвечать, изматывали ее. Голова начала болеть, и она почувствовала такую тошноту, что не могла сидеть в раскачивающейся карете. Бархатные подушки и парчовые драпировки, закрывающие запыленные окна, никак не облегчали положение. От долгих часов сидения затекали ноги и спина, а пыль, проникающая сквозь окна и тяжелые занавески, вызывала кашель.

Хотя они вот уже три недели как вернулись в Каса-де-Леон, Аманда часто чувствовала тошноту. Это можно было бы объяснить переменой климата или тем, что ей почти не хотелось есть в последнюю неделю, устало подумала она. Это также можно было отнести на счет эмоционального напряжения, в котором она постоянно находилась из-за вечного страха за Рафаэля и растущей ненависти к мужу.

Как-то, говоря с ней, Фелипе сообщил ей своим холодным, бесцветным голосом, что уготовил брату, когда тот будет пойман. Она больше никогда не станет свободной.

Аманда слушала вполуха, и осторожная улыбка блуждала на ее губах, улыбка, от которой Фелипе впал в безумную ярость. Он схватил ее за руку и рванул к себе.

— Я всегда получаю то, чего хочу, Аманда, и на этот раз будет так же. Не забывай об этом.

— Как я могу забыть, Фелипе, когда ты постоянно напоминаешь мне? Но возможно, ты также вспомнишь, — проворковала она, — что Рафаэль тоже никогда не проигрывает.

Привычное спокойствие изменило Фелипе, и он с размаху ударил ее так, что она покачнулась. След его руки отпечатался на ее лице. Хотя слезы были готовы брызнуть из ее глаз, Аманда не издала ни звука — лишь спокойно повернула голову и посмотрела в черные глаза Фелипе с презрительной улыбкой. Ее синие глаза под тенью ресниц горели ненавистью.

— Вы заплатите и за это, дон Фелипе, — тихо произнесла она, сжимая кулаки, и только потом заметила, как ее острые ногти врезались в ладони.

— Думаешь, ты что-то можешь мне сделать? Ну надо же! — насмешливо произнес Фелипе и грубо оттолкнул ее. — Ты невинная овечка среди волков, Аманда, уверяю тебя. У меня есть множество разных способов заставить тебя пожалеть, если ты попытаешься отомстить мне.

Аманда не хотела, чтобы он видел ее страх, когда Фелипе повернулся к своей любовнице с коротким приказом:

— Держи ее здесь, Консуэла. Она не должна покидать эти комнаты, иначе тебе придется ответить за это.

Даже у Консуэлы пробежал по спине холодок от откровенной угрозы в его тоне. Она молча кивнула, и Фелипе вышел из комнаты, захлопнув дверь. Женщины остались одни. Аманда повернулась и смерила Консуэлу задумчивым взглядом. Надо признать, ее тюремщица обладала экзотической красотой: длинными вьющимися волосами и черными миндалевидными глазами. Возможно, она была бы даже еще красивее, если бы не постоянное выражение недовольства, из-за чего ее полные губы постоянно кривила саркастическая улыбка.

— Итак, — насмешливым тоном начала Консуэла, — нам придется быть вместе, нравится тебе это или нет. Мне, к примеру, совсем не нравится.

— Это идея вашего любовника, а не моя. — Аманда небрежно пожала плечами, отвернулась и подошла к окну. Уже наступил полдень, и из окна второго этажа было видно очень далеко. Она смотрела на покрытые фиолетовыми тенями горы, кажущиеся темными и таинственными, обещающими свободу. Может, Рафаэль сейчас скрывается в этих горах? Или он вернулся в Нуэво-Леон?

В следующие недели Аманда мало слышала о войне, только обрывки новостей, которые ей сообщал Хорхе, старый слуга, знавший Фелипе и Рафаэля еще детьми. Старик трижды в день приносил поднос с едой и через некоторое время стал рассказывать ей кое-что в отсутствие Консуэлы.

Консуэла. Эта женщина наслаждалась, видя, как Аманда терзается сомнениями и страхами, и дразнила ее цветистыми рассказами о жизни вне Каса-де-Леон.

— Я слышала, многих повстанцев поймали и казнили, включая самого известного bandido, которого мы все знаем, — злорадно заявила она однажды. Аманда постаралась, как обычно, не обращать внимания, но Консуэлу было нелегко заставить замолчать. — Вы не слышите меня, донья Аманда? — Консуэла опустила ноги с дивана и встала, откинув назад волосы знакомым жестом, который Аманда уже начинала ненавидеть.

— Я слышала вас, и ваши слова мне интересны не больше, чем обычно, Консуэла. — Намеренно скучающий и чуть насмешливый тон Аманды привел мексиканку в бешенство.

— Думаешь, я лгу? Глупая женщина! — Зашелестела бумага, и перед лицом Аманды оказалась листовка — довольно потрепанная бумажка, объявляющая о казни сотен повстанцев и триумфе французских и австрийских войск.

Легкие Аманды начали болеть, и она поняла, что задержала дыхание, пробегая глазами страничку в поисках новостей о Рафаэле. Его имя не упоминалось, и она медленно выдохнула.

— Я не вижу имени Эль Леона, Консуэла. Это только обычные отчеты. — Глаза Аманды встретились с гневным взглядом Консуэлы, и она вызывающе приподняла подбородок. — Его больше никогда не поймают, и он вернется ко мне. А когда он вернется, вы и ваш любовник побежите, как ошпаренные кошки, но нигде не спрячетесь.

Консуэла занесла руку для удара, и резкое шипение раздалось в воздухе между ними, но Аманда схватила ее запястье с удивившей ее саму силой.