– Слышишь? – насторожился Хуан, напрягая слух.

– Да, – подтвердил Ренато с полным спокойствием. – Нас везде ищут, но не на этой стороне. Думают, что мы побоялись глубокого ручья.

– Я ничего не боюсь и ухожу прямо сейчас. – Он крепко завязал платок с монетами и привязал к поясу. Быстро сбросил куртку, подвернул штанины и рукава рубашки, в то время как Ренато зачарованно наблюдал за ним.

– Ренато! Ниньо Ренато! – раздавался издалека голос Баутисты.

– Это тебя ищут, – сказал Хуан шепотом.

– Хуан, Хуан! Где ты? – послышался отдаленный голос Педро Ноэля.

– Тебя тоже ищут. Как мы пойдем? – спросил Ренато.

– Я по ручью, – сказал Хуан и тут же зашлепал по воде.

– Хуан! Хуан! Подожди меня! Помоги мне! Хуан…

Хуан не ответил и не обернулся. Перепрыгивая по камням ручья, который сбегал вниз небольшими каскадами, он двигался вверх по течению, падая и поднимаясь, затем зацепился за лианы, свисающие над водой, вскарабкался по ним, и затерялся в непроходимом лесу.

– Ренато! Ренато!

Голос матери остановил маленького Ренато, готового следовать за Хуаном. Держа в руках жакет от голубого костюма и опустив ноги в грязную жижу, он выдерживал первую тяжелую битву между голосом, зовущим на приключения и нежной любовью к матери, и наконец, с неохотой ответил:

– Я здесь.

– Сынок! Мой Ренато! – вскрикнула София, обнимая сына. – Что ты здесь делал? Почему ушел в такой час из дома?

– Голову даю на отсечение, что его заманил Хуан, – утверждал Баутиста.

– Но где он? – встревожился нотариус. – Куда забрался? Надо его искать.

– Клянусь, он был с ребенком. Посмотрите, у него в руках его куртка! А вот шкатулка из серебра.

– Она моя! – сообщает Ренато.

– Здесь ты хранишь свои монеты, Ренато. Что это значит? – спросила София.

– Ничего, мама.

– Как ничего? Где Хуан? Говори правду!

– Да, мама, мы собирались сбежать. Я хотел, чтобы он научил меня управлять своей лодкой и ловить рыбу, но он ушел один и не дождался меня.

– Он ушел, но унес твои деньги. Воришка! – убеждал Баутиста. – Если сеньора мне разрешит, я пойду за ним.

– Нет, Баутиста. Оставь его. Пусть уходит, уходит навсегда! Это единственное, что мы выиграли! Пошли домой, сынок.

София Д`Отремон выпрямилась и на секунду повернулась к ручью, по которому бежал Хуан, в то время как ее белая ладонь с нервными пальцами сжимала руку сына. Как хищница, она привлекла его к себе с выражением нежности и власти и утащила из этого места.

– Не помешало бы этому Хуану получить хороший урок, прежде чем он убрался отсюда, – злобно проворчал Баутиста.

– Почему ты так плохо относишься к этому мальчику, Баутиста? – мягким голосом спросил Ноэль.

– Как же не относиться плохо, сеньор нотариус. Его появление принесло только несчастья и беды. Потому случившееся с сеньором Д`Отремон…

– Не стоит говорить о том человеке, на ком лежит бóльшая часть вины за случившееся с сеньором Д`Отремон.

– Вы хотите сказать, что это была сеньора? – пришел в негодование Баутиста.

– Я говорю, что ребенок не виноват в том, что его произвели на свет, и относиться к нему плохо из-за грехов родителей – низость и преступление.

– Это вы о сеньоре?

– Это о вас, Баутиста. И кое-что добавлю: сеньора приказала, чтобы мальчика оставили в покое. Не пытайтесь идти за ним, потому что встретитесь со мной. Кроме того, помощь ребенку была последней волей сеньора Д`Отремон.

– Я бы ему помог палкой! Он жулик, воришка! Начал с того, что украл копилку ребенка Ренато и закончил бы тем, что украл все, если бы ему позволили жить в этом доме.

– Это ваше мнение.

– И не без оснований. Я знаю мир, а это не первый случай. Сеньора знает то же, что вы и я. Не нужно разыгрывать из нас дураков, когда все в курсе дела.

– Я никогда никого не разыгрывал, и не утверждал больше, чем могу доказать. В этом случае…

– Нет доказательств, и не нужно. Они не помогли бы, а только запутали многое.

– Вы знаете, что уже выходите за рамки приличия, Баутиста?

– Если это вас удовлетворит, жалуйтесь сеньоре. Она знает, что у нее нет более преданного и верного слуги, чем я. За сеньору и Ренато я отдам свою кровь. А что касается этого ублюдка…

– Тихо! Вы только посмотрите, как разлаялись псы, как только утих голос хозяина!

– Сеньор нотариус… – позвала Ана, приближаясь к двум спорящим мужчинам.

– Что происходит?

– Сеньора ждет вас в комнате, она послала меня за вами, сказала, чтобы вы пришли поскорее, потому что ей надо с вами поговорить. Она вот-вот уедет.

Он ушел, сдерживая недовольство, а служанка-туземка глуповато и радостно наблюдала за мужчинами, крутя меж пальцев передник, будто злость обоих развлекала ее, и она ехидно пояснила:

– Сколько всего произойдет! Мне нравится, когда что-то случается. Скучно, когда ничего не происходит.

– Возвращайся к своим обязанностям, Ана!

– Черт побери, Баутиста! У тебя голос, как у хозяина. Конечно, ведь когда ты станешь управляющим… – усмехнулась шутница.

– Над чем смеешься, дура? – проворчал Баутиста, выпуская злобу.

– Над тем, что произойдет…


– Я здесь, сеньора, и, как всегда, готов вас выслушать, – проговорил Ноэль Софии. И тут же посоветовал: – Но если мое скромное мнение чего-нибудь стоит, думаю, единственное, что вам нужно сделать сейчас – это отдохнуть…

- Времени для этого будет достаточно. Я так понимаю, все бумаги Д`Отремон находятся у вас, нет так ли?

– Верно. Свидетельство о рождении, браке, завещание нашего не до конца оплаканного друга Д`Отремона, что, с другой стороны, уже бесполезно. Все, что у меня есть, естественно, принадлежит вам и вашему сыну Ренато.

– Я знаю, что все в порядке, но хочу хранить все бумаги у себя дома. Все. Абсолютно все! Вас не затруднит привести их в порядок и отдать их мне на хранение?

– Ни в коей мере не затруднит, – ответил Ноэль с удивлением и огорчением. – Они будут готовы через час, если прикажете. Я сейчас же выезжаю в Сен-Пьер, и завтра, если вы так желаете, официально передам их вам в своем кабинете.

– Баутиста приедет за ними. Он мой самый старый и лучший слуга. Я назначила его главным управляющим имения, и он позаботится о том, чтобы сделать все как надо.

– Но это нелепо, совершенно нелепо! Я бы хотел вам посоветовать…

– Я не буду слушать ваших советов, Ноэль. Не теряйте времени.

– Очень сожалею о вашем странном поведении, сеньора Д`Отремон.

– В нем нет ничего странного, я лишь защищаю своего сына.

– Вашего сына? – удивился нотариус.

– Сеньора… – ворвалась в комнату взволнованная и заикающаяся Ана.

– Что случилось, Ана? – спросила София.

– Ренато, ему очень плохо. Изабель послала сообщить.

– Плохо? Ты хочешь сказать, он болен?

– Да, сеньора. У него лихорадка, и он говорит непонятные вещи.

– Ренато, сынок, Ренато!

София упала на колени перед небольшой кроватью, где лежал Ренато. Его невидящие глаза были открыты, светлые волосы были мокрыми от пота, он метался в бреду от высокой температуры. Вслед за Софией пришел бледный, изменившийся в лице Педро Ноэль, который встал под дверной аркой, между двумя перепуганными служанками.

– А доктор? Где доктор? – спросила София.

– Он ушел, сеньора, как и все.

– Пусть бегут в Сен-Пьер за ним! Ренато, сынок!

– Хуан, Хуан! – шептал Ренато в бреду. – Хуан, не оставляй меня, возьми с собой. Возьми меня в плавание, я буду о тебе заботиться. Папа так сказал! Папа сказал, как о брате, брате, Хуан…

– Боже мой! – воскликнула София плача. Она отступила и пошатнулась, чувствуя, как земля будто качнулась под ногами. Гнев и боль одновременно пронзили сердце, и повернувшись к Ноэлю она язвительно сказала: – А вы еще удивляетесь, почему я защищаю своего сына? Я должна защищать его зубами и когтями!

– Сеньора Д`Отремон, никто на него не нападал. Вы ослеплены, это ваш материнский эгоизм.

– Хватит! – прервала София. – Ни слова больше! Уходите из этого дома! Уходите! И никогда не возвращайтесь!


8.


Ренато болел долго. Много дней держалась высокая температура, и сотни раз он произносил в бреду, будто хотел соединить навсегда, имена Хуана и отца. Наконец, однажды утром он очнулся, узнал мать и заплакал в ее объятьях.

В тот же вечер:

– Ты поедешь в Сен-Пьер, Баутиста.

– Да, сеньора. Как прикажете. Ребенок уже вне опасности, и врач сказал, что он скоро сможет встать.

– Как только он поправится, я отправлю его во Францию. Поэтому хочу, чтобы ты забрал бумаги из дома Ноэля и вручил это письмо лично губернатору. Он поможет мне.


– У меня нет слов, чтобы выразить вам благодарность за великую милость, которую оказываете мне, сеньора Мольнар. Вести с собой Ренато дело хлопотное.

– Ради Бога, подруга. Совсем не хлопотное, наоборот. В этом путешествии, с моими двумя девочками, что может быть желанней для меня, чем общество такого мальчика, как Ренато, который почти уже маленький мужчина?

– Я верю, что он станет кабальеро }[3].

– Повторяю, я очень рада. И надо видеть, как он хорошо себя ведет с моими малышками, учитывая, что старшая такая кроткая, а младшая шаловливая.

Рядом с причалами, на корабле, готовом отправиться во Францию, в каюте капитана порта Сен-Пьер разговаривали София Д`Отремон и родственница губернатора, Каталина Мольнар, женщина зрелая, робкая, добродушная и спокойная с нежностью смотрела на детей, стоявших неподалеку по другую сторону широко распахнутой двери: Ренато Д`Отремон и две малышки Мольнар, девяти и семи лет. Старшая – стройная, изящной, неспокойная и нервная, с большими светлыми глазами. Младшая девочка – с румяным лицом и горящими глазами, была как роскошный тропический фрукт в свои детские годы.

– Моему Ренато нужно забыть много неприятного. Эта поездка – лучшее для него лекарство.

– Вы очень храбрая, ведь разлучаетесь с единственным сыном. Повторю еще раз, я восхищаюсь вами. К тому же, полагаю, вы стремитесь исполнить последнюю волю супруга.

– Действительно, – вынужденно солгала София Д`Отремон и замолчала. Натянуто улыбнулась, поменяв столь щекотливую тему разговора. – Ваши девочки очаровательны. Мне много о них говорил ваш кузен губернатор. Которая Айме?

– Младшая.

– Старшая Моника, правда? Я знаю, благодаря своему отцу они получат образование во Франции.

– Но я не такая смелая как вы, и не разрешу им ехать одним, даже если мне нужно будет расстаться с мужем. По-моему, вас спрашивают.

– Ах, да! Это Ноэль. С вашего разрешения…

– Все в порядке, корабль готов отплыть. Я только что вручил ответственному за груз бумаги Ренато, и поэтому моя задача выполнена, – объяснил нотариус.

– Благодарю вас, Ноэль. О, подождите! Не хотите ли меня проводить, пока не отправится корабль с Ренато?

– Это будет большой честью, – почтительно отозвался Ноэль тоном, который можно назвать сухим, даже враждебным.

– Понимаю, вы разочарованы во мне. Я вела себя грубо в последний раз, когда мы разговаривали, – пыталась оправдаться София.

– Забудьте, сеньора. Это совершенно не важно.

– В таком случае, позвольте задать вам нескромный вопрос?

– Конечно, хотя не обещаю на него ответить.

– Буду вам очень признательна. Вы искали того юношу, которого мой муж хотел забрать к себе? У вас есть какие-нибудь вести о Хуане… Дьяволе?

– Новость, которая у меня есть, для вас хорошая, но меня она расстроила.

– Надеюсь, с ним не случилось какое-нибудь несчастье.

– Пока еще нет, но будет странным, если мы услышим о нем что-нибудь.

– Почему?

– Я интересовался и у меня есть сведения, что он сел юнгой на грузовую шхуну, которая отчалила по направлению к Ямайке. Но мне не дали названия шхуны, имени капитана, поэтому я считаю след юноши потерянным. Мне жаль, так жаль. Он просил оставить его в качестве слуги, тем более, учитывая случившееся, это было бы лучше. Но кто мог все предвидеть? В конце концов, смотрите, два мальчика будут одновременно пересекать море, – голос Ноэля пронзительно прервал гудок судна, готового отчалить. – Этот корабль забирает вашего сына. Пойдемте?

Корабль, увозивший Ренато, оставил позади скалистый мыс, на котором высился маяк, и, направляясь в открытое море, ускорил ход. Стоя у перил палубы, ощущая на лице поцелуи и слезы матери, Ренато смотрел на землю, которая исчезала, рядом стояли маленькие Мольнар: Айме улыбалась, а Моника смахивала слезы. И как обещание, которое он дал на могиле, оставшейся в Кампо Реаль, как крик сердца в свои двенадцать лет, Ренато пообещал:

– Я скоро вернусь, папа. Я вернусь, чтобы найти Хуана!


9.

ПРОШЛИ ГОДЫ…


Эта история могла бы случиться только на Мартинике, на бурном и цветущем вулканическом острове, возникшем от всплеска энергий клокочущего огня, на земле любви и ненависти, несдержанных страстей, самоотверженности и жестокости. На земле, где должны были столкнуться четыре страстных сердца Моники, Айме, Ренато и Хуана.