Рождество того года было временем радости, смешанной с печалью, оттого что Элеоноре предстояло провести первое Рождество без Роберта. Элеонора спрятала свое горе, не позволяя окружающим догадаться о боли утраты. Она ни с кем не делила своей печали, но ее близким было понятно, насколько тяжело ей приходится. Изабелла, которая без памяти любила отца, ходила еще более мрачная, чем обычно, и только Гарри с Джоном старались держаться бодрыми. К списку невосполнимых утрат прибавилась и смерть отца Сесилии, господина Шоу, который умер восемнадцатого декабря. В довершение ко всему любимица Элеоноры, Лепида, была обнаружена мертвой в одном из загонов, ее окрас был едва ли не белее снега. Лошадке исполнилось двадцать восемь лет, но она казалась еще очень здоровой, поэтому ее смерть стала для Элеоноры настоящим шоком.

Но были и радостные вести. Сесилия ждала ребенка, что означало возможное рождение наследника династии Морландов, которое должно было произойти в июле 1459 года. Источником радости был и малыш Ричард, живость и здоровье которого не могли не радовать. Наконец, радостной была новость о визите герцога Йорка, который проездом собирался посетить Морландов в январе. Другим известием, хоть и незначительным, но весьма приятным, явилось то, что прошение Роберта о собственном гербе было удовлетворено. Их герб должен был изображать «на серебристом фоне белого, бегущего по черному полю зайца». Элеонора была очень рада. Она немедленно заказала ливреи для слуг, весьма сожалея, что они не будут готовы к приезду лорда Ричарда.

Герцог Йорк покинул свой дом в понедельник, а уже во вторник был в Морланд-Плэйсе. Он и Элеонора приветствовали друг друга тепло и с пристрастием обменялись взглядами, чтобы оценить перемены, произошедшие с ними за время их долгой разлуки. От Элеоноры не ускользнуло, что лорд Ричард выглядит постаревшим и уставшим. Тем не менее, его мужское обаяние по-прежнему не вызывало сомнений. Для нее он оставался самым привлекательным и красивым мужчиной на свете. Он привез с собой подарки для всех членов семьи, среди которых особой роскошью поражал подарок для Элеоноры. Ричард распорядился, чтобы Элеоноре доставили лиловый плащ, отороченный черно-бурой лисой, прямо из Балтии. Этот подарок был столь дорогим, что Элеонора невольно прослезилась. Для малютки он привез серебряную чашку.

— Мой крестник, да еще и тезка, где он и как поживает? Мне можно с ним познакомиться?

— О да, ваша светлость. — Элеонора быстро перешла от слез к смеху. — У меня была только одна трудность — удержать его гувернантку от того, чтобы она не отправилась встречать вас со своим подопечным на полдороге от вашего родового поместья.

Ани вышла вперед с малышом на руках, одетым во все белое. Ричард, сам опытный отец, осмотрел его с серьезным видом.

— Чудесный здоровый ребенок, мадам. Он вырастет крепким. А еще я вижу, что у него будут ваши яркие красивые глаза, — вынес свой вердикт герцог. — Уж я-то знаю, поскольку видел на своем веку немало младенцев. Позвольте мне его подержать. Ну, что же это, право, не стоит волноваться, — сказал он Ани, видя ее колебания. — Я еще ни одного не уронил.

Ребенок пошел к нему на руки с большой охотой. Вскоре он уже радостно заливался смехом, пуская пузыри, и махал кулачком. Один из ударов пришелся лорду Ричарду по подбородку, и он притворился серьезно ушибленным, после чего передал кроху няньке.

— Я вижу, он уже готов побороться со мной, — сказал лорд Ричард, потирая подбородок. — Даже подумать страшно, что же будет, когда он вырастет и станет взрослым. Представляю его таким же великаном, как и мой собственный Эдуард. Представьте себе, Элеонора: ему только семнадцать, а он уже шести футов роста. И это еще не предел — он продолжает расти.

Непринужденно болтая, они вошли в большой зал, где уже был приготовлен банкетный стол.

— Как поживают миледи и ваши дети, милорд? — вежливо поинтересовалась Элеонора.

— Благодарение Богу, все в порядке, хотя я полагаю, что младшие очень страдают от недостатка отцовского внимания. Джордж и Маргарет просто дикие звери, несмотря на все усилия Сесилии, но, по-моему, Ричард усидчивый и способный к наукам.

Он вздохнул, но глаза его светились весельем.

— Он пошел в меня, бедняжка. Все наши дети золотоволосые красавцы, лишь он один темнокожий и серьезный, как я.

— Я должна поблагодарить миледи за ту доброту, которую она проявила ко мне, когда мой муж был болен. Я получила ее любезное письмо, которое ее светлость прислала мне вместе с лекарством, — проговорила Элеонора.

Лорд Ричард накрыл ее ладонь своей и подвел к уставленному блюдами столу.

— Очень сожалею, что лекарство не оказало лучшего действия, — сказал он. — Хотя мы и не должны роптать на волю Бога, очень часто бывает трудно вынести такие потери.

Элеонора грустно улыбнулась и опустила глаза, чтобы скрыть невольно выступившие слезы.

— Расскажите мне, — продолжал говорить лорд Ричард, когда они заняли свои места, — как вам удается управлять всем и всеми. Должен признать, что ваше имение выглядит процветающим.

— Оказалось легче, чем мы себе это представляли, — призналась Элеонора. — Все слуги очень хорошие. Кроме того, у меня хороший личный помощник и честный управляющий. Я всегда интересовалась ведением дел и вопросами управления поместьем, поэтому мне не составило труда посвятить Эдуарда в разные детали. Да и сам он очень способный. Роберт позаботился о его образовании. Он легко запоминает новое и относится к делу с серьезностью, свойственной не многим молодым людям в его возрасте.

Ричард взглянул на Эдуарда, сидевшего с ними за столом, и спросил:

— Он женился уже после того, как я последний раз получал от вас вести?

— Да, прошлым летом, на Сесилии Шоу.

— Она самая милая девушка из всех, кого мне доводилось видеть.

— Мой сын Томас прозвал ее Дейзи — Маргаритка, это имя подходит ей. Сейчас она уже ждет ребенка, благодарение Господу.

Глаза Ричарда озорно блеснули:

— О госпожа Кортени, значит, вы скоро станете бабушкой?

— В первый, но не в последний раз, я надеюсь, — засмеялась Элеонора. Затем добавила более серьезным тоном: — Милорд, расскажите о своих делах. У нас не было никаких новостей с начала зимы.

Лорд Ричард покачал головой.

— Все новости, которые я могу сообщить вам, не будут для вас утешительными. Королева намерена во что бы то ни стало погубить нас. Рано или поздно дело дойдет до войны. Король любит меня и доверяет, но он полностью под влиянием королевы и делает все, что она ему велит. Я постараюсь выиграть как можно больше данного мне времени, но в конце концов мне придется бороться, потому у что я не могу позволить ей уничтожить мою семью.

— Когда… дойдет до этого, — сказала Элеонора низким напряженным голосом, — позовите меня. Я пришлю вам столько воинов, сколько смогу. Наверное, вы сможете рассчитывать не менее чем на двадцать человек. Знайте, что мое золото тоже в вашем распоряжении. Все, что будет в моих силах, я сделаю для вас, милорд.

— Спасибо вам, — просто и сердечно поблагодарил он ее.

Позже, когда наступил час отходить ко сну, Элеонора и Ричард поднялись наверх по ступеням, а их слуги держались чуть поодаль.

— Я должен поблагодарить вас, Элеонора, за ваше гостеприимство и доброту, — произнес лорд Ричард.

— Для меня это было удовольствием, милорд. А за доброту позвольте мне благодарить вас.

Они дошли до поворота в коридоре и остановились. Ричард поднес к губам ее руку и поцеловал. Этот галантный жест особенно тронул Элеонору, которая привыкла видеть в Ричарде прежде всего воина, а не светского человека.

— Впереди у нас непростое, смутное время, — сказал он. — Нам потребуется помощь и поддержка каждого друга, ведь, когда тебе приходится смотреть в лицо врагам, очень важно знать, что за твоей спиной стоят друзья.

— Будь я мужчиной, так и случилось бы. Я сражалась бы вместе с вами, — горячо воскликнула Элеонора. — С вами будут мои люди, а я стану молиться за вас.

— Я этого никогда не забуду. Одному Богу известно, свидимся ли мы снова. Если что-то случится со мной…

— Ваш сын, Эдуард, — Элеонора поняла его с полуслова. — Я буду верна ему, как сейчас верна вам.

— Пусть вас благословит Бог. Везде я сталкиваюсь с предательством. Но в преданности вашей семьи я уверен.

Элеонора вспомнила Роберта. Она подумала о том, как вынудила его отказаться от своего покровителя.

— Мы не подведем вас, — произнесла она наконец.

Они расстались и разошлись по спальням. Ему предстояло уехать на следующий день еще до наступления зари. У них больше не было времени. Элеонора лежала в своей холодной одинокой постели, и мысли все крутились у нее в голове, исчезая в пучине желаний, как камни, брошенные в омут. На ум все время приходили слова Ричарда: «Впереди у нас непростое, смутное время… Одному Богу известно, свидимся ли мы снова». Затем эхом в ее голове прозвучали слова Роберта: «…мужчина ничто без чести, свою веру и преданность невозможно подарить дважды».

Лорд Эдмунд умер преданным. Предательство — худший из ударов, которые может преподнести жизнь. А сама Элеонор, кто она?

Дом погрузился в ночную тишину. Все спали. Элеонора поднялась, набросив на себя легкую накидку, и тихонько, чтобы не разбудить Ани, спавшую с ней в одной комнате, выскользнула из спальни. Она прошла по коридору к заветной двери. В сердце Элеоноры как будто вонзился обоюдоострый кинжал: одним ранящим острием была любовь, другим — честь. Долгое время она молча взирала на дверь, словно та была из стекла. Элеонора представила, как он лежит без сна в своей постели. Бог знает, когда произойдет новая встреча, ведь он солдат, чья жизнь состоит из разлук. А она теперь вдова. Роберта не вернуть, он мертв. Старая сердечная привязанность оказалась сильнее. И вот, когда ее рука поднялась к дверной щеколде, дверь внезапно бесшумно отворилась… Их глаза встретились.

— Я знал, что ты придешь, — сказал он.


Летом 1459 года Томас приехал домой после окончания университетского курса. Он был намерен немного отдохнуть перед возвращением в Лондон, где хотел поступить в Тзмпл, чтобы продолжить изучать право. Многое изменилось с тех пор, как он прошлым летом был здесь на свадьбе у брата. Первым сюрпризом явилось то, что домашняя прислуга была облачена в ливреи с изображением их семейного герба. Форменная одежда слуг Морландов была сшита из домотканой ткани красно-коричневого цвета. Теперь Эдуард и остальные члены семьи считались джентльменами не только по уровню жизни, но и по праву рождения. Томаса все это приятно удивило, хотя вслух он подсмеивался над этой сменой статуса.

Еще одним сюрпризом, притом неприятным, стала траурная одежда его матери, так как он привык видеть ее только в ярких платьях. Он знал ее пристрастие к живым оттенкам красного, зеленого и голубого, но в конце концов был вынужден признать, что и черный цвет ей к лицу — он так красиво оттенял синеву ее глаз и благородный сливочный оттенок кожи. Она не улыбалась так часто, как раньше, и это было заметно, но, с другой стороны, Элеонора была полна энергии, управляя всеми делами твердой рукой (часто к неудовольствию бедняги Эдуарда), а еще она находила время, чтобы объезжать породистого красавца гнедой масти, заменившего ей Лепиду.

— Мы, конечно, должны назвать его Лепидусом, — сказала Элеонора Томасу, когда он выразил свое восхищение необыкновенной, дикой красотой животного.

Томас покачал головой со страхом и изумлением, когда подумал о том, что его матушка может переломать себе все кости, пока укротит жеребца.

Ну, и главным сюрпризом было появление в детской двух чудесных малышей. Его младший брат Ричард в десять месяцев уже ходил и пытался разговаривать, как двухлетний ребенок. Вторым карапузом был его племянник, сын Эдуарда и Маргаритки. Мальчика нарекли семейным династическим именем Эдуард, но все уже звали его Нэд, в отличие от старшего Эдуарда. Он был довольно слабым ребенком, и родители, обожая его, испытывали постоянный страх за его здоровье.

— Он выглядит очень серьезным, — отметил Томас, пристально глядя на малыша. — Это потому, что он уже чувствует возложенный на него груз ответственности.

— Какой груз? — не поняла Изабелла.

Она как будто обороняла от него малышей, потому что была искренне привязана к детям. А поскольку Изабелла всегда любила самого слабого, то, естественно, ее любимчиком был племянник, а не младший брат.

— Груз того богатства, которое он унаследует однажды, — сказал Томас, обводя рукой все вокруг и имея в виду их дом и земли, принадлежавшие Морландам. — Он станет хозяином шести особняков, займет пост главного поставщика шерсти, наконец, он будет джентльменом с собственным фамильным гербом. Кто знает, может, к тому времени к этому прибавится еще и герцогство. Невольно станешь задумчивым при таких обстоятельствах.