— Значит, ваше решение уже окончательное?

— Да, пожалуй, так. Обсуждать больше нечего. Пойдем в дом, нас ждет ужин.

— Когда вы собираетесь сказать Изабелле?

— В свое время. Не торопись.

— Я полагаю, что ей надо сообщить об этом в первую очередь, ведь это касается прежде всего ее.

— Ее это не касается совсем. Вспомни, что произошло, когда Изабелле позволили самой сделать выбор. Нет, брак детей должны определять родители. Она обязана проявить послушание и сделать так, как ей велят, — Элеонора говорила резко, а чтобы подчеркнуть, как ее раздражает тон Эдуарда, обогнала его и пошла впереди.

Эдуард последовал за ней, сохраняя на лице выражение обеспокоенности. Когда все заняли свои места за столом, Джо разлил вино и эль, и немедленно начался разговор, посвященный недавнему гостю.

— Разве он не ужасный коротышка? — звонко прозвучал голос Маргаритки. — Я не могла вынести, когда он начал ковыряться в зубах ножом.

— Не будь такой строгой, — холодно отозвалась Элеонора. Маргаритка немного удивилась, потому что обычно Элеонора была очень строга к тому, что касалось хороших манер человека.

Однако Изабелла, не очень чувствительная к подтексту, продолжила беседу в том же духе, что и ее невестка.

— Что мне особенно не понравилось, так это его отношение к лошади, он нещадно стегал ее кнутом. Так вести себя с животным нельзя. А вы обратили внимание на его пса?! Уверена, что он бьет и его.

Эдуард посмотрел на Элеонору, и в его глазах явственно читался вопрос: «Разве я вас не предупреждал?» Элеонора барабанила пальцами по столу с раздражением.

— Хватит, Изабелла, достаточно. Никому не интересно твое мнение.

— Да что я сказала?..

— Замолчи!

— Но даже Маргаритка заметила…

— Замолчи!

— Матушка! — начал Эдуард.

Джо, обходя стол, вопросительно посмотрел на свою госпожу. Элеонора холодно глянула на него и затем обратилась к присутствующим за столом:

— Раз уж все намерены обсуждать нашего гостя в такой бесцеремонной манере, мне лучше сказать первой. Мистер Брэйзен попросил руки Изабеллы.

За столом установилась мертвая тишина. Изабелла побелела как мел.

Затем Маргаритка нерешительно спросила:

— Вы, конечно, ему отказали, матушка?

Элеонора смерила ее ледяным взглядом.

— Я не отказала, но и не приняла его предложения. Пока… Я намерена ответить ему согласием, если мы договоримся об условиях.

— Матушка, нет! Вы не можете так поступить! — воскликнула Маргаритка. — Он же ужасный. Он некрасивый. Он простолюдин. Как он может претендовать на Изабеллу Морланд, одну из самых богатых девушек…

— Ты забываешь, что она больше не девушка, — произнесла Элеонора тихо. — Эта партия представляется мне очень хорошей. Он богат, и у него нет детей. Именно Изабелла или ее дети, если их ей пошлет Господь, унаследуют все.

Изабелла уронила вилку и невидящим взором уставилась на свою мать, не в силах вымолвить ни звука. Но при слове «дети» она вскочила с громким криком, как раненый олень, и бросилась вон из комнаты. Убегая, она не заметила, как опрокинула чашку, и ее содержимое разлилось по белой скатерти, оставив след, похожий на кровавый.

Когда разговор на эту тему продолжился позже, Элеоноре удалось склонить каждого на свою сторону. Маргаритка не могла не согласиться с тем, что это вполне сносная партия, коль скоро речь идет о хорошем статусе в обществе, особенно в сравнении с перспективой оказаться в монастыре. Эдуард нехотя признал, что мужчина и не должен обладать потрясающей внешностью, а манеры Эзры ничуть не хуже манер некоторых знатных господ в городе, с которыми ему приходилось иметь дело. Тринадцатилетний Джон вообще не мог понять, отчего поднята вся эта суета, ведь жить в городе намного интереснее и веселее, чем в удаленном поместье.


Единственный, кто подумал о чувствах будущей невесты, был Джо, посвятивший много времени разговорам с ней. На следующий день он застал Элеонору одну и решил поговорить с ней без свидетелей. Каждый день ранним утром Элеонора проводила полчаса в часовне, поминая в своих молитвах мужа и сыновей. К этому времени уже был установлен прекрасный мраморный мемориал. Он изображал юного воина и посвящался обоим ее сыновьям. На памятнике были указаны имена и годы жизни, а лицо воина являлось копией лица ее любимого Томаса.

Как только Элеонора увидела Джо, она сразу поняла, что он пришел умолять ее не принимать никаких решений. Она невольно сжала губы.

— Мадам…

— Нет, Джо. Я знаю заранее все, что ты хочешь сказать. Можешь не тратить понапрасну сил. Однажды тебе уже удалось переубедить меня, но на этот раз моя решимость сильнее твоих доводов.

— Она не хочет за него замуж, госпожа, — начал Джо. Элеонора не могла скрыть своего возмущения:

— Что? Какое она имеет отношение к тому, что я решила? Она обязана сделать, как велит дочерний долг. Все это потому, что ей всегда слишком многое позволялось. Ее отец испортил ее, а ты довершил это тем, что убедил меня быть более снисходительной к ней. Да что же такое есть в нашей госпоже Изабелле, что все вокруг должны потакать ее капризам?! Она всегда была эгоистичным, непокорным ребенком. Я не вижу ни одной причины, по которой всему дому надо подстраиваться под нее с ее бесконечными претензиями!

— Все не так…

— Что ты хочешь этим сказать?

— Она разговаривала со мной…

— Я догадалась.

— Она не будет счастливой…

— Чепуха. Послушай, Джо, мой дорогой друг, ты ведь знаешь, что альтернативой замужеству станет монастырь. Там она будет еще более несчастной. Нет, на этот раз я приняла окончательное решение, ибо это может быть последним шансом устроить ее судьбу.

Джо красноречиво посмотрел на нее, но не вымолвил ни слова. Элеонора накрыла его руку своей и сказала:

— Что? Что такого есть в Изабелле, что могло заставить тебя вести со мной этот разговор? Она всегда ходила в твоих любимицах, так?

Джо подумал, что он должен использовать последний шанс спасти Изабеллу и, хотя страшился последствий, все же отважился:

— Да, мадам. Вы правы. Она настолько любима мною, что я не могу не спросить вас, как бы вы отнеслись к моей просьбе выдать Изабеллу замуж за меня?

— За тебя? — Элеонора, казалось, не до конца понимала смысл услышанного.

— Да, мадам. Я никогда не говорил с вами об этом, но если бы вы дали свое согласие…

— Это она тебя надоумила? — резко спросила Элеонора.

— Клянусь, что она не знает о том, что я сейчас веду с вами этот разговор.

Элеонора отдернула руку, словно ее ужалили.

— Ты серьезно?

— Более чем.

Она прищурила глаза и произнесла ледяным тоном:

— Тогда ты, наверное, сошел с ума! Жениться на Изабелле? Ты ведь мой слуга, мой слуга, и я советую тебе никогда об этом не забывать. Никогда больше не заговаривай со мной на эту тему.

С этими словами она стремительно покинула часовню, даже не удостоив его взглядом. Джо не мог сдвинуться с места, его била мелкая дрожь — он знал, какой серьезный проступок совершил. Он боялся, что потерял ее доверие навсегда. В ужасном настроении он отправился к Изабелле и рассказал ей обо всем.

— Я не смогу больше говорить с ней об этом. Я не смогу больше тебе ничем помочь. Может быть, я даже ухудшил твое положение этим разговором.

— Мне не в чем винить тебя, — произнесла Изабелла трагическим голосом.

Ее широко открытые глаза наполнились слезами. А затем ее внезапно охватил гнев, и она удивительно напомнила в эту минуту собственную мать. Изабелла злобно выпалила:

— Но ей не удастся сломить меня. Я этого не сделаю. Ты можешь передать ей, чтобы она даже не надеялась на этот брак, потому что я не выйду за него замуж ни при каких обстоятельствах!

Сначала Элеонора старалась урезонить дочь по-хорошему.

— Это же для твоего блага, — говорила она. — У тебя появится собственный дом. О тебе будут заботиться. Иначе нам придется подумать о монастыре.

Затем она пыталась представить ей иные заманчивые перспективы этого союза:

— Он старик. Может, он не задержится долго на этом свете. В любом случае, он даст тебе больше свободы, чем ты имеешь здесь. А когда он умрет, ты станешь богатой наследницей.

Элеонора нашла еще одно преимущество, которое должно было понравиться Изабелле:

— Ты будешь жить в пяти минутах от Хелен и Джона. Ты сможешь навещать их, часто видеться с сестрой и быть в курсе всех новостей.

Наконец запас терпения Элеоноры иссяк.

— Изабелла, бесполезно спорить со мной по этому поводу. Ты выйдешь за него замуж, потому что я приняла такое решение, — отрезала она. — Ты просто испорченная и неблагодарная девчонка, которая не принесла нашей семье ничего, кроме позора. Ты паршивая овца в стаде Господнем… Ты выйдешь за него. Ты станешь его женой. Точка.

— Вы не можете принудить меня сделать это, — вымолвила Изабелла. — Вы же не можете насильно привести меня в церковь. И ты не можете заставить меня произнести клятву, что я беру его в мужья. А если я не скажу этого, то брак не будет считаться законным.

— Это правда, — задумчиво произнесла Элеонора. — Пойдем со мной, дитя мое.

Они разговаривали в рабочей комнате Элеоноры, и Изабелла последовала за ней.

— Куда мы идем? — спросила она.

— Увидишь, — ответила ей Элеонора приятным голосом.

— Что вы собираетесь сделать?

На этот раз Элеонора не потрудилась ответить. Она вела свою дочь по переходам дома туда, где располагались кладовые комнаты. Она заглянула в одну из них, затем в другую, а потом шагнула в сторону от двери и приказала Изабелле войти внутрь.

— Что здесь? — спросила Изабелла, перешагнув порог. Комната была пуста, в ней стоял только какой-то древний деревянный комод. Было темно, и только из крошечного окна высоко под потолком просачивался слабый свет и в лоскутке неба открывался вид на дымоходы.

— Я не могу заставить тебя выйти замуж за Эзру Брэйзена, это так, — сказала Элеонора все тем же приятным тоном, пока искала ключ среди висевшей у нее на поясе связки, — но я могу тебя заставить захотеть этого. Я сейчас запру тебя здесь, и ты останешься в этой комнате до тех пор, пока не изъявишь желания согласиться на предложенный тебе брак.

— Нет! Вы не можете так поступить со мной! — закричала Изабелла, бросаясь вперед, но Элеонора успела быстро отойти и закрыть дверь. Пока она запирала ее на ключ, придерживая одной рукой, Изабелла яростно колотила в дверь руками и ногами.

— Выпустите меня! Выпустите меня! Вы не можете держать меня взаперти!

— Могу и буду! — заявила Элеонора и ушла. Спустившись вниз, она рассказала обо всем Эдуарду.

— Но, матушка, не слишком ли это сурово по отношению к бедной Белле? — засомневался ее старший сын.

— Бедная Белла стала большой упрямицей, к тому же своенравной и несговорчивой. Если бы я вбила в нее здравый смысл с самого начала, не поддаваясь ничьим влияниям, то сейчас не должна была бы прибегать к таким крайним мерам. Но как случилось, так случилось. Она выйдет замуж за Эзру Брэйзена, и это мое последнее слово. К счастью, погода стоит хорошая, так что она не пропадет. В комнате есть какие-то подстилки — на них она может спать. Через окно ей не убежать — оно слишком мало. Она образумится, потому что очень скоро поймет, каково это обходиться без хорошей еды и прогулок верхом. А чтобы не затягивать время наказания, я намерена немного поморить ее голодом.

— Матушка!

— Тише, молодой человек! Изабелле это не повредит. Ей будут приносить хлеб и воду, так что придется пока обходиться без любимых соусов. Я хочу, чтобы она проявила покорность, как и положено хорошей дочери. Пусть думает о том, что, будь она замужем, ела бы все, что ей заблагорассудится.


Неделю Изабелла просидела взаперти. Каждый день ей приносили кувшин с водой и кусок хлеба. Иногда она впадала в ярость, кричала и пыталась выломать дверь. Временами мерила шагами комнату, захлебываясь слезами. Но большую часть времени она сидела на комоде с мрачным и упрямым выражением лица и размышляла. Все продолжали заниматься своими делами, прекрасно зная о присутствии в доме узницы, но никто не посмел вмешаться и хотя бы тайно передать Изабелле еду. Элеонора продолжала сердиться на Джо. Она была настроена так решительно, что никто не осмелился перечить ее воле.

В конце второй недели Изабелла сильно похудела, побледнела, под глазами появились черные круги. Но она все равно продолжала проявлять упорство.

— Мне плевать, если я здесь умру, — заявила она. — Для меня смерть гораздо привлекательнее, чем это замужество.