Барбара Эрскин - Дитя Феникса. Часть 2

– Ты все еще в это веришь? – насмешливо спросила Элейн.

– Верю. Он вынужден будет поехать на встречу дворянства в Скоун. Без сомнения, там он объяснит свои действия.

– Хотелось бы мне поехать с тобой, – с частицей надежды сказала Элейн.

Гратни улыбнулся.

– Нет, мама, ты останешься здесь, в Килдрамми, помогать Кирсти вести хозяйство. Сделай это ради меня. А я расскажу тебе обо всем, что произошло в Скоуне, обещаю. И я обязательно передам Роберту, что ты о нем думаешь!

XVIII

Весна 1302

Морна сидела на берегу и вязала, изредка разгибая спину. Теперь она каждую зиму переезжала в замок, но едва теплело, собирала свои пожитки и возвращалась в хижину. Она всегда замечала, что крестьяне уже подмели пол, набрали свежего вереска для постели и развели огонь в очаге. Вот она и вернулась, и люди снова будут приносить ей свежее молоко и яйца в благодарность за то, что она их лечит.

Откинувшись назад, она посмотрела на небо, услыхав унылый крик кроншнепа в небе над холмами. Она вздрогнула. То был клич тоски, одиночества, душевной муки…

Слишком много времени провела Морна с графиней Map. В последнее время Элейн была необычайно мрачной и угрюмой. В замке было полно строителей, каменщиков и рабочих под началом мастера Джеймса из Сент-Джорджа. Они укрепляли стены, достраивали юго-западную башню и расширяли ворота. Казалось, война никогда не кончится, невзирая даже на то, что на поросших травой полях уже шумела весенняя ярмарка, неся с собой праздники обитателям Килдрамми и Стратдона.

Морна встала, подбирая шерсть и спицы. Она услышала стук копыт, приближавшийся к деревне. Кто-то скакал во весь опор, не щадя лошади. Внезапно она снова взглянула в небо. Кроншнеп полетел к ее дому по направлению на восток: то была птица, уносящая души мертвых в иной мир.

Сердце ее было не на месте, когда к ней подъехали всадники. Их было двое, она теперь хорошо могла их рассмотреть. Один был на черном вороном коне, другой – на муле. Мула Морна узнала: он принадлежал мельнику Юэну.

– Госпожа, вы должны поехать с нами в замок, нам нужна ваша помощь, – затараторил Юэн.

– Что случилось? – Морна посмотрела на испуганного мальчика, приготовясь услышать самое худшее.

– Это ужасно, госпожа. – Он все еще пытался отдышаться. – Лорд Бакан обвинил жену в колдовстве и детоубийстве, и вашу дочь Мейри заодно с ней. Церковь приговорила ее к сожжению!

Похолодев, Морна в ужасе уставилась на него круглыми от страха глазами.

Юэн сделал шаг вперед, чтобы поддержать Морну, которая чуть не упала. Она инстинктивно оперлась на его руку, словно пытаясь одолжить у него немного сил.

– Я посажу вас на мула и пойду рядом. Леди Map знает, что делать.

Потрясенная, она все еще не могла говорить, пока двое мужчин везли ее в замок и помогали подняться в Снежную башню к Элейн. Она, словно оцепенев, не замечала бледного лица Элейн и той проворности, с которой, несмотря на преклонный возраст, она бросилась к двери, чтобы позвать своего управляющего.

Через полчаса они ехали к восточным горам. Их было четырнадцать человек: шесть воинов, два рыцаря, два управляющих и две женщины, сопровождающие Элейн и Морну.

– Ты не можешь так ехать! – Один вид того, как Элейн сажали на серую лошадь, поразил Морну и вывел ее из оцепенения.

– Попробуй остановить меня! – ответила Элейн сквозь сжатые зубы. Вот это и случилось. Вспышка ненависти, ревности и страха, терзавших девушку все эти годы. Бедная Изобел! Пресвятая Дева, пусть они успеют спасти ее. Она пустила лошадь галопом, не обращая больше внимания на острую боль, которую она испытывала каждый раз, когда копыта лошади касались земли. Они проскакали без отдыха более двадцати миль и остановились, чтобы поесть, передохнуть и подготовиться к ночлегу. Однако обе женщины не могли взять в рот ни крошки. Они выпили немного эля и поехали дальше к Эллону с зажженными фонарями.

Замок Бакан стоял в излучине реки Ютан, деревья на ее берегу слабо шелестели листвой. В тусклом свете сумерек были видны быстрые воды реки между наносами песка.

Несколько секунд они стояли молча.

– Мы опоздали, – наконец сказала Морна. – Видит Бог, мы приехали слишком поздно!

Элейн молча подстегнула лошадь. Они перешли реку и подъехали к воротам замка. Здесь смолкли привычные звуки, и стояла угрожающая тишина: не было ни ржания лошадей, ни стука молотков, ни криков детей во дворе. Впрочем, знамя Баканов по-прежнему развевалось над замком.

– Графиня Бакан примет вас в своих покоях, миледи, – поклонился им слуга, едва они въехали в ворота. Элейн с благодарностью прошептала слова молитвы. Значит, Изобел, по крайней мере, была жива. Элейн и Морна сильно устали и едва держались на ногах, но их подгонял гнев. Они поднялись за слугами по лестнице на третий этаж, но там к ним вышла не Изобел, а Элизабет де Куинси. Увидев Элейн, она удивленно подняла брови.

– Пожалуйста, присядьте, у вас усталый вид.

– Да, я устала, – оставаясь стоять, ответила Элейн. – Где Изобел? И где ее няня Мейри? – Элейн слышала, как позади Морна издала стон, словно раненый зверь, но не обернулась и продолжала смотреть в глаза Элизабет.

– Эта Мейри была объявлена еретичкой, – холодно разъяснила Элизабет, – и вчера утром умерла как еретичка. – Она замолчала, когда Морна вскрикнула и упала без чувств.

Элейн смерила Элизабет ледяным взглядом.

– Это мать Мейри, – сказала она, указывая на упавшую в обморок женщину.

– Мне жаль, – сказала Элизабет без тени сочувствия. – Вам не следовало привозить ее сюда.

– Мы приехали сюда искать справедливости, – тихо сказала Элейн. – Узнать правду, спасти ее жизнь. Была ли апелляция? Разве никто не усомнился в приговоре? Разве не могли подождать пересмотра дела? Почему никто не проявил сострадания?

– Ну, нет. – Элизабет подошла к стулу и села. – Она была виновна. – Графиня гневно покачала головой. – Она помогала жене моего сына избегать зачатия, а это грех, и еще она помогла ей избавиться от ребенка и служила дьяволу!

Морна открыла огромные черные глаза; слезы ручьями текли по ее лицу.

– Это ложь, – закричала она. – Чудовищная ложь!

– Мейри никогда бы такого не сделала, – в ужасе прошептала Элейн. – И вы это знаете. Как вы могли это допустить? Где ваш сын? И где Изобел? Что вы сделали с Изобел?

– О, она в безопасном месте. Она научится вести себя, как подобает доброй жене. Мой младший сын Уильям, настоятель церкви Святой Марии в Сент-Эндрюсе, позаботится о ее наказании, пока ее муж занят государственными делами. Когда она усвоит урок, то, без сомнения, вернется к нам. А пока ей придется оставаться там, чтобы она не могла причинить вред себе или другим.

– Где же она? – настаивала Элейн.

– Там, где должна быть, – сказала Элизабет тоном, не допускающим дальнейших расспросов. – А теперь я предлагаю вам забрать эту женщину и уехать. Ей, должно быть, трудно оставаться здесь. Мы сейчас же достанем вам свежих лошадей.

Морна тихо раскачивалась взад и вперед, стоя на коленях. Ее руки были сложены на груди, рот перекошен от горя. Элейн вновь взглянула на Элизабет, презирая ее бесчеловечность.

– Пойдем, нам нечего здесь больше делать. – Она попыталась поднять Морну.

Морна встала и послушно поплелась к двери. Вдруг она вырвалась из рук Элейн и быстро обернулась.

– Где ее останки? – закричала она. – Что вы сделали с пеплом моей дочери?

– Его бросили в реку. Наверное, он уже в море.

Морна шагнула к Элизабет.

– Пусть Бог проклянет вас и ваших сыновей навсегда. – Она сбросила с головы вуаль, вынула шпильки из волос; ее седые пряди упали на плечи, она упала на колени. – Пусть ваш дом будет пустым, а все ваши дети умрут прежде, чем успеют вздохнуть первым вздохом. Проклинаю тебя, Элизабет Бакан, проклинаю детей, которых ты выносила в своем отравленном чреве!

I

Замок Килдрамми. Весна 1304

В ночь, когда повесилась Морна, Элейн снова приснился пожар. Она слышала гул пламени, чувствовала запах дыма, ее глаза слезились, и она проснулась, задыхаясь и кашляя.

– Что случилось, миледи? Что с вами? – Беток, полусонная, выбралась из постели и подошла к ней.

– Пожар. – Она показала на камин, все еще находясь под впечатлением сна.

Беток повернулась. Комната была слабо освещена, огонь слегка теплился в камине. Пока они смотрели на него, порыв ветра из трубы задул облако дыма в комнату.

– Собирается гроза, миледи. Должно быть, вас разбудил ветер.

Западный ветер завывал в трубах; они слышали, как в саду шумят свежей листвой деревья.

– Я прикажу добавить огня в камине.

Она поправила на Элейн одеяла, подоткнула их поплотнее, но Элейн трясущимися руками сбросила их.

– Я чувствую, что-то не так.

Сон был очень ясным, отчетливым. Он снился ей множество раз за последние два года после смерти Мейри, но каждый раз она не помнила ничего, кроме пожара.

Поплотнее запахнув рубашку, она опустила ноги на пол, застонав от боли в закостеневших суставах, и, опираясь на палку, побрела к камину.

– Разведи огонь посильнее, – приказала она.

Беток позвала сонного слугу, тот растолкал истопника, и через десять минут пламя в очаге загудело в полную силу.

Элейн, в красном с черным бархатном платье, бархатных ночных туфлях, с тяжелой косой через плечо, сидела, глядя на пламя. В отсветах пламени ее лицо снова казалось молодым. Беток, украдкой поглядывая на нее, втянула щеки и покачала головой. Странное выражение застыло на лице ее госпожи. Она приподняла голову, будто прислушиваясь к чему-то вдалеке, а потом улыбнулась. Беток вздрогнула и перекрестилась, прежде чем уйти.

Картина в пламени была отчетливая. Элейн видела мужчину, пробирающегося через толпу, и слышала гул голосов, она видела красного льва Шотландии, с триумфом развевающегося на ветру рядом с серебристым крестом святого Андрея на лазурном фоне, и еще она видела женщину – высокую, стройную, в огненно-красном платье, в руках ее была корона…

– Мама!

Она вздрогнула, когда Гратни положил руку на ее плечо.

– Дорогой, я не слышала, как ты вошел. – Еще мгновение она помедлила, не желая упускать видение, но оно уже исчезло. Вздохнув, она посмотрела на сына, пристально вглядываясь в лицо Гратни в свете пламени, она пыталась понять, что привело его сюда в полночь.

– Что случилось? В чем дело?

– Прости. Мне трудно об этом говорить. Морна…

Ее глаза неотрывно смотрели на него.

– Она мертва? Вот она и выбрала время переступить черту и покончить с одиночеством.

Он кивнул.

– Как?

– Она повесилась. – Он смотрел в сторону, не в силах вынести муку в ее взгляде.

– Это моя вина.

– Нет, мама, при чем тут ты?

– Это я послала Мейри к Изобел.

– Ты же не могла знать, что случится.

– Я не могла? – Элейн встала, ее палка скользнула на пол, но она не обратила на это внимания. – Пресвятая Дева! Мне нет прощения! Сколько смертей уже преследуют меня?!

– Мама…

– Гратни, пожалуйста, оставь меня одну. – Ее узкие плечи болезненно напряглись.

Он поколебался, затем медленно вышел. Долго после ухода сына она сидела неподвижно, закрыв лицо руками. Наконец она отвела их.

– Где ты? Почему ты не забираешь меня? – крикнула она. – Александр!

Молчание. Она вытерла лицо, пытаясь унять слезы, но они не прекращались.

– Будь ты проклят, Александр. Почему ты сам не являешься именно сейчас, когда ты мне так нужен? Почему ты не разговариваешь со мной? Почему ты больше не приходишь ко мне? – Она оглядела комнату. – Ты же явился ей. Почему не мне? – Она стиснула кулаки. – Разве мне еще не время умирать? Я ведь была нужна тебе раньше. Или я слишком стара даже для тебя?

Она встала рывком, опираясь на стул.

– Или тебя вообще нет? Ты ведь всего-навсего плод воображения одинокой, измученной женщины. Так? Ты ведь ничто, ты сон, тебя нет! Ты мертв. Как Морна. Как Мейри! Как Дональд…

Ее голос прервался, рыдания сотрясали тело…

– Тебя никогда не было. Ты умер на Керрере. Ты мертв!

Снаружи, прижавшись ухом к двери, ждал слуга, он виновато опустился на колени при появлении на верху лестницы Кирсти.

– Леди Map, простите, я думал, что Леди Элейн плохо. Она кричала…

Кирсти жестом приказала ему удалиться. С трудом распахнув тяжелую дверь, она вошла в комнату и – к его явному разочарованию, закрыла ее за собой.

– Мама?

Ее свекровь неотрывно смотрела на огонь, не замечая слез, текущих по щекам. Казалось, она не слышала ее.

– Мама, что с тобой?

Кирсти подошла и робко положила свою руку на руку Элейн.

– Мне так жаль Морну.

Элейн вздохнула. Она достала носовой платок и покачала головой.