— Но ведь их кормили, у них была крыша над головой. О детях заботились.

— Заботились так усердно, что они были вынуждены бежать.

— Дорогой мой, неужели? Но если они беглецы, значит, ты совершил преступление! Ты нарушил закон!

Лицо Уэнтуорта окаменело.

— Закон, обрекающий малышей на невыносимые муки! Я ни на минуту не пожалел о том, что нарушил его.

— Как же ты намерен поступить с детьми?

— Пока не знаю, но без меня они пропадут.

Ее светлость задумалась.

— Теперь я понимаю причины твоего поступка. Но стоило ли везти их в такую даль?

Внезапно Уэнтуорт усмехнулся.

— Так или иначе, они шли на юг — и добрались бы до цели, если бы по дороге не стали жертвами убийц.

— Но что им понадобилось в этих краях? Усевшись, Уэнтуорт взял мать за руки.

— Если хотите, обвините меня в чрезмерном любопытстве, но у Пруденс есть какая-то тайна. Ей принадлежит брошь, на которой изображен герб. С помощью этой броши она надеется отыскать своих родителей.

— Ты узнал герб? — встрепенулась леди Брэндон.

— Кажется, да. Я солгал девочке, пытаясь убедить ее, что все гербы похожи друг на друга, — правда, не знаю, поверила ли она мне. Но чей это герб, я вам пока не скажу. Это всего-навсего догадка… Вначале я должен убедиться, что мое предположение справедливо.

Вздохнув, леди Брэндон решила сменить тему, но напоследок с грустной улыбкой спросила сына:

— Никак не отвыкнешь приводить домой хромых собак?

— Скорее уж котенка и щенка! — парировал Себастьян. — Впрочем, кто бы говорил! Вы забыли, что я — ваш сын? Разве вам чуждо милосердие?

Обезоруженная справедливым упреком, леди Брэндон потрепала сына по руке.

— Когда же ты наконец научишься чтить престарелую мать?

— Ну, престарелой ее никак не назовешь!

— Льстец!

— Поверьте, я не исказил истину. Вы по-прежнему прекрасны, дорогая.

— Боюсь только, тревоги скоро меня состарят. Себастьян, вести, которые приходят из Франции, с каждым днем становятся все страшнее. Я так беспокоюсь за Софи и ее детей! — Она тяжело вздохнула. — Вот почему я встретила твоих подкидышей не так гостеприимно, как следовало бы.

Уэнтуорт обнял ее за плечи.

— Так я и понял. Скажите, Перри удалось повидаться с Софи?

— Он только что вернулся. Я пыталась отговорить его от поездки — ты же знаешь, как неприязненно французы относятся к англичанам. Но в конце концов я отпустила его: очень уж мне хотелось узнать, все ли хорошо у Софи. Перри говорит: Софи и Жиль уверены, что им ничто t не угрожает, но сам он иного мнения. Положение с каждым днем становится все более опасным. Жиль твердо верит в преданность своих слуг и не замечает, что волнения в стране нарастают.

— И неудивительно: веками крестьянам приходилось платить непомерные налоги, в то время как их хозяева и духовенство были освобождены от каких бы то ни было уплат в казну. Мало того: дворянство считало, что ему вовсе незачем повиноваться законам. Жиль — исключение, моя дорогая.

— Но это не спасет ни Жиля, ни Софи, ни детей. Не в обычае мятежников щадить господ, даже добрых.

— Значит, Перри разделяет ваши опасения?

На лице леди Брэндон отчетливее обозначились морщины.

— Он вернулся перепуганным и разъяренным. Софи с трудом сдержала Перри, когда в его присутствии кто-то назвал ее «гражданкой». В ярости Перри чуть не избил обидчика до полусмерти.

— Если бы этим исчерпывались все беды Софи! — заметил Уэнтуорт.

— О, если бы так! Но дело обстоит гораздо хуже. Фанатики путешествуют из города в город, подстрекая чернь к бунту. Переодевшись крестьянином, Перри побывал на одном из собраний простолюдинов, чтобы узнать их намерения. Ты же знаешь, его ничем не удивить, но услышанное потрясло даже его. Дорогой, только бы Софи удалось вернуться в Англию — по крайней мере до тех пор, пока волнения во Франции не утихнут!

Ее сын помрачнел.

— Возможно, ждать придется долго. Скажите, Жиль позволит ей взять с собой детей? Если да, то я намерен без промедления отправиться за ними.

— Пожалуйста, постарайся привезти их сюда, Себастьян! Я бы не стала просить тебя о такой услуге, но Перри больше не следует появляться во Франции. Ты же знаешь, он такой вспыльчивый. Он наверняка попадет под подозрение этих новоявленных… комитетов.

— Матушка, вам вовсе незачем уговаривать меня. Я твердо намерен в ближайшее время навестить сестру…

В комнату вошли Дэн и Пруденс, и он замолчал. Пруденс шагала, высоко вскинув голову, явно опасаясь за свое достоинство. Хозяйка дома протянула девушке руку.

— Присаживайтесь, — приветливо предложила она гостям. — Себастьян рассказал мне о том, какое трудное путешествие вам пришлось проделать. Должно быть, вы очень устали. Вам понравились комнаты? Мы всегда держим их наготове для гостей.

Пруденс смущенно поблагодарила хозяйку, остро сознавая, что им с Дэном не место в этой роскошной гостиной. Но графиня словно не замечала этого.

— Сегодня вам следует лечь спать пораньше, — продолжала она. — Эллин принесет ужин в ваши комнаты. А пока не хотите ли выпить чаю?

У Дэна вспыхнули глаза, и Уэнтуорт рассмеялся.

— Мама, я должен предупредить: у этого мальчугана бездонный желудок…

Графиня укоризненно покачала головой, глядя на сына.

— Мальчики всегда голодны — кому это знать, как не тебе? Вместо того чтобы дразнить Дэна, вспомни, какой аппетит был у тебя в детстве

— Но я давно исправился, — возразил Уэнтуорт, подмигнул Пруденс и с радостью заметил, что она слегка расслабилась. Жестом безмолвной благодарности он пожал матери руку, а затем, делая вид, что проголодался, принялся за еду, приглашая гостей последовать его примеру.

Дэн не нуждался в особых приглашениях, но Пруденс, судя по всему, лишилась аппетита. Строгий взгляд матери помешал Себастьяну высказать свое мнение по этому поводу.

Леди Брэндон обернулась к Дэну, который без стеснения отдавал должное всем сладостям подряд. Услышав, что в конюшне поместья сегодня утром появился жеребенок, мальчик оживился:

— Можно посмотреть на него? Он уже встал на ноги? Какой он масти?

— Сколько вопросов! — улыбнулась графиня. — Буду отвечать по порядку: завтра утром ты увидишь жеребенка. Он встал на ноги через несколько минут после того, как появился на свет. Из него вырастет превосходный жеребец — гнедой.

Дэн потянулся за очередным миндальным пирожным, но, поймав недовольный взгляд Пруденс, отдернул руку.

— Не останавливай его, — посоветовала леди Брэндон. — Пирожные очень легкие, от них вреда не будет.

Обнаружив, что у него появилась союзница, мальчик просиял, а Пруденс с насмешливым упреком покачала головой.

— Дэн когда-нибудь лопнет! — заметила она.

Леди Брэндон дружески улыбнулась, понимая, что завоевать доверие этой девушки будет нелегко. Уэнтуорт тоже заметил напряжение, возникшее между двумя женщинами с первых же минут знакомства. Внезапно его осенило. Откинувшись на спинку кресла, он вытянул перед собой ноги и устало смежил веки.

— Слава Господу, нашим приключениям пришел конец! — пробормотал он. — Три дня назад мы попали в такую передрягу, словно ненароком очутились во Франции. Леса вдоль дорог кишат отпетыми мерзавцами…

— Мальчик мой, что с вами случилось? Ты не пострадал?

— На нас напала шайка нищих, а Пруденс, рискуя собственной жизнью, спасла меня.

Леди Брэндон побледнела и обернулась к гостье.

— Ты спасла моего сына?! Не знаю, как благодарить тебя, дорогая!

Пруденс покраснела.

— Это преувеличение, — возразила она. — Ведь конюх лорда был вооружен…

— Ошибаешься! — перебил Уэнтуорт. — Сэм не стал бы стрелять в ту толстуху — при этом он рисковал ранить кого-нибудь из нас. Если бы не твое проворство…

Графиня протянула Пруденс дрожащую руку.

— Мэм, я не сделала ничего особенного, просто подставила ногу, и разбойница споткнулась.

— Нет, Пруденс, не надо умалять свою заслугу. — Гибкой рукой леди Брэндон пригладила ей волосы. — Я высоко ценю ее. — Она поднялась. — Позволь, я провожу тебя в твою комнату. Завтра утром мы продолжим разговор.

Уэнтуорт спрятал улыбку: он все-таки нашел единственный способ расположить мать к незваным гостям. Вернувшись, леди Брэндон укоризненно заметила:

— Почему ты не предупредил, что Пруденс спасла тебе жизнь?

— Я не хотел понапрасну тревожить вас, да и опасался, что вы мне не поверите. Этот дом принадлежит вам, вы вправе сами решать, кого принимать здесь.

— Дорогой, мне так стыдно, что я была слишком резкой с этими детьми!

— Не надо винить себя. Понимаю, вы были шокированы, увидев в моем экипаже девушку. Итак, какого вы мнения о наших гостях?

— Мальчик очень славный, а Пруденс слишком замкнута.

— И только-то? Она не просто замкнута, а вспыльчива, упряма и горда, у нее крутой нрав. И тем не менее я восхищаюсь ею. Мало кто сумел бы вынести столько испытаний так же достойно, как Пруденс.

— Но что будет с ней дальше? Уэнтуорт задумался.

— Не знаю. Я надеялся, что вы мне что-нибудь посоветуете…

— Нелегкая задача. — Графиня пристально разглядывала собственные пальцы. — Знаю одно: тебе не хочется отпускать этих детей.

— Я просто не могу так поступить с ними. Они погибнут.

— И кроме того, ты в долгу перед Пруденс…

— Значит, вы позволите им остаться здесь?

— Такое решение кажется мне вполне разумным. Но по-моему, Пруденс не из тех людей, которые охотно принимают милостыню, пусть даже предложенную с благими намерениями. Она незаурядная натура. Возможно, насчет ее родителей ты прав. Ты заметил, какие у нее тонкие черты лица и изящные руки? Таких не бывает у крестьянок. Пруденс говорит правильно, у нее отличные манеры. Мне с трудом верится, что она всю жизнь проработала на прядильной фабрике.

— Мама, Пруденс не лжет, — решительно заявил Уэнтуорт. — А что касается манер и выговора… по-видимому, местный священник проявил к ней сочувствие и многому научил ее. Но что будет с ней дальше… — Некоторое время Уэнтуорт молчал. — Пруденс собирается поискать работу на ферме или каком-нибудь постоялом дворе, но вряд ли ей повезет на этом поприще. — Леди Брэндон кивнула, и сын взглянул на нее в упор: — Не хотите ли предложить ей место компаньонки?

— Мальчик мой! — Леди Брэндон изменилась в лице. — Ты думаешь, я нуждаюсь в услугах компаньонки? Нет, я еще не настолько стара!

— Знаю, знаю, — заулыбался Уэнтуорт. — Но вы всегда так заняты, мама. Пруденс могла бы выполнять ваши поручения. Она говорила, что знакома с домашней работой.

— А она умеет читать и писать? — (Уэнтуорт неопределенно пожал плечами.) — Ладно, я поговорю с ней утром, хотя сомневаюсь, что она согласится остаться здесь.

— Объясните, что вам понадобится помощь, когда сюда приедет Софи с детьми, — посоветовал Уэнтуорт. — Пруденс умеет ладить с малышами. — Заметив озадаченный взгляд матери, он добавил: — И пусть ее иногда мрачное лицо не обманывает вас. Пруденс научилась скрывать чувства под маской равнодушия. Не так-то просто заставить ее сбросить эту маску.

— Этому я не удивляюсь. Тем, кто уязвим, опасно терять бдительность. — На несколько минут графиня погрузилась в молчание. — Хорошо, я скажу ей про Софи и детей, — наконец решила она. — Правда, не знаю, согласится ли Жиль отпустить Софи на родину. Я написала ему сразу же после возвращения Перри. Как только мы дождемся ответа, ты отправишься в путь. Не хочу, чтобы Жиль считал, будто я бесцеремонно вмешиваюсь в его семейные дела.

— Такое ему и в голову не придет! — Уэнтуорт ласково обнял мать за плечи. — Он понимает вашу тревогу. Когда вы рассчитываете получить ответ?

— Через день-другой. Я послала письмо с Толлардом, сыном адвоката. Ему можно доверять. Отправить Перри во Францию во второй раз я просто не решилась.

— И правильно! А теперь идите спать, дорогая. Вы сделали все, что могли, — остальное предоставьте мне.

Глава шестая

Поднимаясь в спальню, леди Брэндон погрузилась в невеселые раздумья. Случившееся встревожило ее. Да, ее сын добр, но прежде Себастьяну и в голову не приходило преступить закон. Должно быть, прийти на помощь двум беглецам он решил под влиянием каких-то сильных чувств.

Его потрясла история двух сирот, но, судя по всему, Себастьян руководствовался не только жалостью и сочувствием. Леди Брэндон невольно задумалась о том, был ли сын на этот раз откровенным с ней. Она изумилась, увидев, с какой решимостью он встал на защиту Пруденс. Скорее всего, характер девушки произвел на него неизгладимое впечатление.

В конце концов, Пруденс спасла Себастьяну жизнь. Теперь он считает себя должником. Леди Брэндон твердо знала, что долг красен платежом, и вместе с тем понимала, как опасно оставлять девушку у себя. Правда, Себастьян относится к ней как к ребенку, но, к несчастью, дети неизбежно вырастают. Со временем в душе Пруденс могут вспыхнуть нежные чувства к благодетелю.