— Женщины, — пробормотал Брэд себе под нос, проходя через гостиную, и мы все повернулись к нему.

Ему было примерно двадцать три-двадцать четыре года, и он много времени проводил в «Джек и Джеки», играя в бильярд с приятелями и пытаясь знакомиться с девушками. Он неплохо выглядел, не очень высокий, но и не низкий, у него было классное и очень подтянутое тело, хотя ему требовался совет по стилю. По моим прикидкам, поскольку я не вела точного учёта, с девушками ему везло с переменным успехом. Не то чтобы ему часто отказывали, просто со временем он станет лучше.

И у него и близко не было достаточно опыта, чтобы вот так бормотать: «Женщины». Однако работа в баре приучила меня помалкивать, когда слышишь всякое дерьмо, что я и сделала. Промолчала.

Но Джесси никогда не могла промолчать.

— Брэдли Гойнс, учитесь, молодой человек. Ты находишься в доме мастера. Смотри внимательно, и тоже когда-нибудь сможешь сказать горячей девушке, что она переезжает к тебе, и она не станет спорить.

Чип, согнувшийся над большим ящиком с инструментами, хохотнул. Я покачала головой. Брэд буркнул:

— Подумаешь.

Джози достала из сумочки сотовый телефон, мастерски откинула крышку одной рукой, нажала кнопку и приложила его к уху.

— Хайди? Тут такое. Слушай. — Она вытянула руку, развернув телефон к гостиной, а потом приложила его обратно к уху и спросила: — Слышала? — Она замолчала, а я посмотрела на Джесси, которая так широко улыбалась, что я подумала, что её лицо треснет пополам. — Нет? Так вот, это душ, а в этом душе Алек Колтон, а я сейчас у него в гостиной. — Она снова замолчала, и я услышала громкий визг, донёсшийся из её телефона. — Да, точно, сестрёнка. Я через две комнаты от обнажённого Алека Колтона.

— Господи, — пробормотал Чип, и мы с Джесси засмеялись.

— Да, точно, — продолжила Джози, — обнажённый и мокрый Алек Колтон.

— Спорим, ты уже забыла? — сказала мне Джесси, всё ещё смеясь.

— О чём?

— Каждая женщина в городе пускает слюни по твоему мужчине.

Я не забыла. Я просто забыла то чувство, когда тебя это не беспокоит. Когда-то, когда Колт не хотел заниматься со мной сексом, меня это беспокоило, и я не могла думать ни о чём другом. Я проанализировала свои ощущения и попробовала отыскать хотя бы намёк на тревогу. Не найдя его, я пожала плечами и взяла белый пакет, в котором лежал кекс для Колта. Я положила его на тарелку, разрезала пополам, намазала маслом и поставила в микроволновку, приготовившись разогреть его, как только Колт выйдет из душа.

— Кстати, — сказала Джози в свой телефон, когда я закрыла дверцу микроволновки, — у меня официальные сведения. Я была прямо здесь, когда всё произошло. Колт и Феб снова вместе-е-е-е.

— Господи, через полчаса об этом будет знать весь город, — снова пробурчал Чип, но, услышав счастливый голос Джози, я почувствовала, как у меня в груди что-то сжалось. Это не было неприятным, потому что я поняла, что Колт оказался прав. Люди не переставали меня любить. Джози, её сестра Хайди, её муж Чип, Джо-Боб, Лорейн и ещё десятки других людей, которые не перестали приходить в бар, когда он стал моим или когда случилась беда. Люди, которые не перестали разговаривать со мной, улыбаться мне, смеяться над моими шутками. Люди, которые приходили посмотреть на шоу Феб и Колта только частично потому, что им было любопытно, но в основном потому, что они переживали не только за Колта, но и за меня.

Я скрыла прилив неожиданных эмоций, вызванных этим пониманием, за глотком уже остывшего латте от Мимс. Мне с трудом удалось проглотить кофе, не потому, что он потерял вкус, а потому, что у меня в горле стоял огромный ком.

Джози закончила разговаривать по телефону, а Чип и Брэд начали проверять датчики, кругом раздалось пиканье, и из-за этого я едва не пропустила момент, когда душ выключился. Но я всё-таки успела вовремя включить микроволновку, и она звякнула примерно через четыре секунды после того, как Колт бросил свою кобуру и куртку на обеденный стол под внимательными и разной степени похотливыми взглядами трёх женщин. Во взгляде Джесси желания была самая малость, она знала, что между ними никогда ничего не будет и не переживала по этому поводу. Во взгляде Джози желания было больше, ей было любопытно — каково быть с Колтом. В моих же глазах, наверное, было много желания, потому что я-то знала, каково это.

К сожалению, моя семья обладала способностью появляться как раз вовремя, и они появились у входной двери как раз в тот момент, когда я доставала кекс Колта из микроволновки.

— Привет, папа, мама-Джама, Морри, — окликнула я, пока Морри закрывал дверь. Охранная система снова запищала.

— Чёрт, я принесла мало кексов, — пробормотала Джесси.

— Чип, сделай перерыв, — коротко приказал папа вместо приветствия. Я внимательно смотрела на него и почувствовала, как Колт повернул голову, услышав папины слова и тон, которым они были сказаны.

— В чём дело? — спросил Колт. Я поставила тарелку с кексом на столешницу.

— Семейный совет, — ответил папа. Мама зашла на кухню и направилась прямиком к шкафчику с кружками. Морри встал позади Джесси.

— Мне, наверное, лучше уйти, — пробормотала Джози.

— Всё нормально, милая, — сказала ей мама. Джози посмотрела на меня, чтобы удостовериться в моём согласии, и я кивнула ей, хотя и не была уверена, что следует.

— Джек, мне нужно ехать в участок, — сказал Колт. Папа остановился точно в центре гостиной, прямо напротив барной стойки, и посмотрел на Колта.

— Сынок, — тихо сказал он, — я сказал «семейный совет». Твоя работа важна, но нет ничего важнее семьи.

Котл стоял позади меня, и я не видела его реакции, в основном потому, что он придвинулся ближе. Я стояла возле стойки, чуть развернувшись и положив на неё ладонь. Колт подошел ближе и положил свою руку рядом с моей, так что наши пальцы соприкасались, перенеся на неё свой вес. Я сделала вывод, что он согласен с папой, раз остановился.

— Я думаю, — начал папа, — поскольку всё сложилось таким образом, что это к лучшему. — Он кивнул на наши с Колтом ладони на столешнице. — Но хочу сказать, что мне не нравится, что ты подначиваешь парней в баре, — сказал он Колту.

О боже, так папа разговаривал с Колтом в то время, когда тому было пятнадцать. Я уже сто лет не слышала такого тона и подумала, что это не к добру. На самом деле я подумала, поскольку Колту уже давно не пятнадцать и он вполне самостоятельный мужчина, что это плохо.

— Джек, всё было под контролем, — ответил Колт.

— В прошлом много парней говорили про Феб всякую чушь, ты собираешься наезжать на всех?

Это заявление меня потрясло. Я вглядывалась в папино лицо, стараясь определить: считал ли он это чушью сейчас или уже тогда знал, что это неправда. И тут меня осенило: он уже тогда знал, что все эти разговоры неправда, и он потерял уважение ко мне не потому, что думал, что я вела распутную жизнь, а потому что я не защищалась. Вместо этого я позволила похоронить себя под слухами, принимая ещё больше глупых решений: вышла замуж за Пита, терпела его избиения, а потом уехала, вместо того чтобы выяснить всё с Колтом, и в процессе потеряла себя. Ни папа, ни мама практически никогда не вмешивались. Они советовали, если ты просил совета, но позволяли нам идти собственной дорогой, совершать собственные ошибки и надеялись, что мы научимся на них. Должно быть, последние двадцать лет были для них настоящим адом, и, наверное, не только из-за меня и пути, который я выбрала, но и из-за Колта, потому что он решил не стаскивать меня с него.

— Если они придут в бар и задумают пакостить мне или Феб, то абсолютно, — ответил Колт. Его голос звучал твёрдо, но был близок к раздражённому. У него не было времени на этот разговор, но даже если бы и было, он всё равно его не хотел.

— Папа, единственный мудак, который так поступил бы, это Стью, и вчера вечером Колт всё ему разъяснил, — вставил Морри.

Папа сменил тему и прямо спросил:

— Насколько всё серьёзно между вами?

Моя голова непроизвольно дёрнулась, а тело напряглось.

Отношения с Колтом становились всё прочнее и прочнее, и из-за этого мне хотелось ходить колесом и прыгать, размахивая помпонами, но только у себя в голове. Вслух же, на глазах у своей семьи, Джесси, Джози, Чипа и Брэда, не говоря уже о Колте, я не хотела вести подобные разговоры.

Колт положил ладонь на моё бедро и сказал:

— Джек, со всем уважением, но дай нам с Феб самим разобраться.

— Колт, со всем уважением, но вы оба втянуты в весьма напряжённую ситуацию. Я хочу знать: когда эта ситуация разрешится, что будет с вами двумя?

— Папа, прошу, — сказала я.

— Говорю ещё раз, Джек, мы сами разберемся, — ответил Колт.

— А я спрашиваю ещё раз, Колт, насколько у вас всё серьезно?

— Джек... — начал Колт.

— Двадцать лет назад я смотрел, как двое из четверых моих самых любимых людей расстались, и не вмешивался. Теперь я спрашиваю: насколько у вас серьёзно?

Колт сильно сжал моё бедро и заявил:

— Что касается меня, то железно.

Я крепко зажмурилась и медленно задышала, чтобы всё-таки не сделать колесо и не запрыгать на месте.

— Феб, — позвал папа, и я открыла глаза.

Я даже с Колтом не говорила об этом, а теперь...

— Феб, — снова позвал папа.

— Папа...

— Феб...

Прямо глядя в глаза своему отцу, я перебила его и повторила слова Колта:

— Железно.

Папа улыбнулся. Я почувствовала, как тело Колта прижалось к моему, когда он встал ещё ближе, но я ещё не закончила.

— О чём я бы хотела рассказать Колту без аудитории, предпочтительно в «Коста» или если не в каком-нибудь романтическом месте, то по меньшей мере в один из моментов, когда мы на самом деле одни, что бывает очень редко, так что сейчас, со всем уважением и прочим, ты меня разозлил.

— Переживу как-нибудь, — незамедлительно ответил папа, продолжая улыбаться. Он подошёл и втиснулся между такими же улыбающимися Джесси и Джози. — Джеки, женщина, мне нужен кофе.

— Ага, а я похожа на служанку, — буркнула мама, но подала папе кофе. В её действиях я увидела своё будущее, и это одновременно напугало меня и привело в восторг. Колт ещё раз сжал моё бедро и накрыл своей ладонью мою, лежащую на столешнице.

Это было приятно, безмерно хорошо, но я ещё не закончила сердиться, так что продолжала стоять, не двигаясь, и сверлить папу убийственным взглядом, который оттачивала с самого начала жизни.

— Прекращай, Фебрари, и смирись, совет ещё не закончен, — сказал мне папа.

— Что ещё? У меня больше не осталось проникновенных заявлений на сегодня, — ответила я.

— Тогда замолкни и слушай, — ответил папа, и я услышала, как Колт тихонько засмеялся у меня за спиной, отчего напряглась ещё больше, несмотря на то, что он только что заявил, что у нас всё железно серьёзно. В обычном случае эта новость заслуживала быть занесённой в мой дневник ручкой с золотым пером.

Прикоснувшись губами к моему уху, Колт спросил:

— В романтическом месте?

Я закатила глаза.

— Феб только что закатила глаза, — с готовностью сообщила Джесси Колту, и я перевела свой убийственный взгляд на неё.

Колт обвил мою талию одной рукой, и я больше не слышала его смех, зато очень хорошо чувствовала.

— Может, у нас всё и не так уж серьёзно, — объявила я на всю комнату. — Может, всё очень, очень неустойчиво.

Тут Колт снова засмеялся.

— Прямо землетрясение! — заявила я громко и, что нельзя было не заметить, сердито. Но несмотря на это, Колт — и все остальные в комнате — расхохотались.

— Феб, хватит придуриваться, Колту нужно ехать в участок, — сказал папа, отсмеявшись.

Я решила не сообщать папе, что не придуриваюсь, а ощущаю некоторую неловкость и слишком переполнена эмоциями, а мне этого совсем не нужно, ни в день похорон Эми, да ещё когда Денни устроил такой хаос, ни в любое другое время.

Папа глотнул кофе, Колт убрал свою ладонь с моей и потянулся за половинкой кекса, обнимая меня второй рукой. Я продолжала делать сердитый вид, потому что у меня хорошо получалось, и все это знали, к тому же я считала, что они все это заслужили.

Папа снова заговорил:

— Моррисон и Делайла помирились. Он переезжает обратно, а мы с Джеки пока поживём в его квартире.

— Вы можете выбирать, — сказала им Джози. — Квартира Феб будет свободна, поскольку она переезжает к Колту.

Мама, папа и Морри одновременно посмотрели на нас с Колтом.

— Джози! — рявкнул Чип.

— Что? — прищурившись, огрызнулась в ответ Джози. — Джеки сказала, что я могу присутствовать на семейном совете и всё такое.

— Чёрт, женщина, это не значит, что ты можешь участвовать, — возразил Чип.