Он всё ещё усмехался, когда дверь в кабинет открылась, и за ней стоял папа. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего, совсем ничего хорошего, так что мы с Колтом одновременно напряжённо замерли.

— Колт, — сказал папа, — чёрт, сынок, извини, но мне кажется, тебе нужно выйти в бар.

— Что? — спросил Колт, и я увидела, как папа повёл шеей, как делал — нечасто, но делал, — когда случалось что-то, что ему не нравилось, что-то, что его расстраивало или беспокоило.

Он посмотрел Колту в глаза и сказал:

— Твоя мама здесь.

Это было так неожиданно, что моя голова дёрнулась, а глаза распахнулись от потрясения.

— Его мама? — спросила я.

Папа покачал головой и сказал:

— Да, милая.

Потом он посмотрел на Колта:

— Она спрашивает тебя, и Джеки нарезает круги вокруг неё. Морри с Ди пытаются заставить её уйти, но она упорствует, и это злит Джеки, я вижу, что она готова взорваться. Мы не можем избавиться от Мэри, и у нас не получается не дать Джеки психануть. Извини, Колт, я бы не стал просить тебя, если бы не это, ты знаешь, но мне нужно, чтобы ты пошёл и разобрался со своей матерью.

Я подняла глаза на Колта и увидела, что его лицо ничего не выражает, но застыло как камень.

Хотя большую часть сведений о Колте от меня скрывали почти все, я много знала о том, что происходило с Тедом и Мэри Колтонами за последние двадцать с чем-то лет. И одной из этих известных мне вещей было то, что Колт много лет не виделся с матерью и не разговаривал с ней.

Колт присутствовал на моей свадьбе с Питом, потому что он был таким человеком, ответственным, поступающим правильно, даже если мне не нравилось его присутствие так же сильно, как и ему, что было очевидно, потому что он ушёл ещё до того, как мы разрезали торт.

Я не присутствовала на его свадьбе с Мелани, хотя Мелани даже прислала мне приглашение. Потому что я была безответственной и редко поступала правильно, но ещё и потому, что я была слабой и глубоко в душе знала, что ни за что не смогу это выдержать. После регистрации я отправила им свадебный подарок, который стоил больше, чем я могла себе позволить в то время, но я всё равно сделала это, думая, что делаю какое-то идиотское заявление, которое, вероятно, они не поняли.

Я также слышала от мамы, которая пришла от этого в ярость, что Мэри Колтон явилась на свадьбу. Она не держалась на ногах и начала устраивать сцену, громко крича (это я слышала не от мамы, а от Джесси), что вся эта свадьба была фарсом и Колт должен был жениться на мне. К счастью, она не вошла в церковь, а делала это снаружи, а потом Колт, папа, Морри и Салли избавились от неё, а Джимбо отвёз её домой. Колт каким-то образом сумел скрыть это от Мелани, и, насколько я знаю, она никогда ни слова не слышала о том, что это произошло. Даже тогда, думая, что не имею никакого права, когда мама позвонила, чтобы рассказать мне, что произошло, а потом Джесси дополнила информацию, это так сильно меня разозлило, что я была рада тому, что меня там не было, потому что я знала, что невозможно даже представить, что бы я сделала, если бы была там.

Перед тем как мы с Колтом расстались, но много позже того, как он переехал из дома своих родителей, Тед Колтон, будучи пьяным за рулём, насмерть сбил двух подростков. Мы с Колтом знали их. Они были хорошими, никогда не попадали в неприятности. Девочку звали Дженни, и за год до этого она выиграла конкурс красоты в одиннадцатом классе. Мальчика звали Майк, и он был выдающимся игроком школьной бейсбольной команды. Они встречались много лет и в тот вечер возвращались с позднего сеанса кино в торговом центре. Они заканчивали выпускной класс школы, но я два года проучилась с ними в школе до того, как закончила её. Мы с Колтом не очень хорошо их знали, но мы были знакомы.

У тому времени Колт был далёк от Теда и Мэри Колтон. В глазах всех он был достойным членом клана Оуэнов, задолго до того, как переехал в наш дом. Поэтому никто даже не посмотрел на него косо, когда это произошло.

И всё равно, Колт знал, что в его жилах течёт их кровь, и то, что его отец убил двух детей, глубоко ранило Колта. Вместе со мной он присутствовал на похоронах и на протяжении многих недель соскальзывал во тьму, так что я опасалась, что он никогда не выберется из неё. Но он сделал это, когда подал документы в Полицейскую Академию. Он всегда знал, что именно этого хотел для себя в будущем, но безответственные действия отца подстегнули его к этому.

После аварии Тед Колтон тоже был в довольно плохом состоянии, но он выжил. После выздоровления он предстал перед судом, а потом отправился в тюрьму. Через несколько лет он условно-досрочно освободился, но вскоре отправился обратно в тюрьму из-за нарушения режима условно-досрочного освобождения: его дважды задерживали за пьянство и нарушение общественного порядка, один раз за вождение в нетрезвом виде, и кроме того, он никогда не являлся на встречу со своим инспектором.

Отсидев свой срок, он вышел, только чтобы снова сесть за ограбление магазина спиртных напитков — он забрал там не деньги, а ящик выпивки. Мужчина за прилавком увидел его и вызвал полицию, но, вместо того чтобы остановиться, Тед устроил пятнадцатиминутные гонки на высокой скорости по улицам города, в результате чего въехал в чей-то двор и гостиную. К счастью, он никому не причинил вреда, даже себе. По глупости он вылез из машины, пьяный в хлам, сопротивлялся аресту и делал это при помощи ножа. Хуже того, он взял машину своих соседей без их ведома, что значило, что они были очень злы, когда выяснили, что её использовали для разбойного нападения и последующей за ним аварии в результате погони. Поэтому они с удовольствием заявили об угоне.

Тед Колтон всегда был злобным пьяницей, но я никогда не думала, что он был глупым.

Он вернулся обратно в тюрьму, где, насколько я знала, и гнил до сих пор.

А вот мама Колта переехала в трейлерный парк в соседнем городе, и как она умудрялась сохранить свой трейлер и пристрастие к водке и таблеткам, хотя я не знала, чтобы она когда-нибудь работала, я не имела ни малейшего понятия. Но она, без сомнения, смогла.

Папа развернулся и вышел, а мы с Колтом последовали за ним. Мне пришлось поторопиться, потому что Колт двигался очень быстро. Я догнала его, когда мы уже вошли в бар, и встала рядом с ним, взяв его за руку. Он не сводил глаз с женщины, которая стояла около стойки, но его пальцы так сильно сжали мою ладонь, что я испугалась, как бы он не сломал мне кости. Мне пришлось приложить усилие, чтобы не проронить ни звука от боли.

В баре было почти тихо, не слышно гула разговоров, только музыкальный автомат играл какую-то мелодию. Днём мы обычно уменьшали громкость и увеличивали её по вечерам.

Вид Мэри Колтон меня потряс. Она выглядела не так, какой я её помнила: неухоженной, в мятой и иногда грязной одежде, с пожелтевшей кожей и непричёсанными волосами. Сейчас она выглядела чистой, волосы были подстрижены и убраны. Она была накрашена. На ней были джинсы и свитер, всё выстиранное и аккуратное, джинсы даже выглядели глаженными.

Ничто из этого не могло скрыть годы сильного пьянства и злоупотреблений, которые перенесло её тело. Она была слишком худой, её волосы, хоть и аккуратные, выглядели хрупкими и в них были заметны седые корни, остальная часть была выкрашена в тёмно-коричневый, явно в домашних условиях, и срочно нуждалась в обновлении. Её лицо было морщинистым, кожа обвисла, руки были тонкими, с выступающими венами, суставы казались огромными, видно было все косточки, отчего её руки походила на когти.

Моя мама, стоявшая неподалеку и злобно смотревшая на Мэри, по сравнению с мамой Колта выглядела просто воплощением юности и жизненной энергии. Они были приблизительно одного возраста, но мама выглядела лет на тридцать моложе.

Мэри повернулась и смотрела, как мы идём к ней. Она осмотрела нас обоих, потом её глаза опустились на наши соединённые руки, а потом закрылись, медленно, как будто она испытывала какую-то боль внутри.

Потом она открыла глаза, и Колт остановил нас в трёх футах от неё.

— Алек, — сказала она глубоким, хриплым и неженским голосом от многих лет курения травки.

Я вздрогнула всем телом, когда услышала, что она назвала Колта этим именем, и поклялась себе, в его постели или вне её, больше никогда не называть его так. Я наконец поняла, почему он ненавидел это имя. В её устах оно звучало ужасно.

— Я могу тебе чем-то помочь, ма? — спросил Колт.

Она повесила сумочку на плечо и переступила с ноги на ногу.

— Я кое-что слышала.

— Да? — спросил Колт. Даже несмотря на то, что это было приглашение, то, как он его произнёс, давало понять, что он не хочет ответа и ему всё равно, каким он будет.

Она посмотрела на меня, потом задрала голову, чтобы посмотреть на Колта, и я заметила, что она сильно усохла. Оба Тед и Мэри Колтон были высокими, поэтому и Колт был высоким. Я всматривалась в неё, стараясь увидеть в ней красоту, ломая голову в попытках вспомнить её, когда она была моложе, вспомнить папу Колта, пытаясь понять, как эта женщина и её муж создали такого мужчину, как Колт, и не могла.

— Я слышала, ты уладил всё с Феб, — сказала она.

— Уладил, — ответил Колт коротко, не поощряя дальнейший разговор.

— Я рада, — сказала она ему, но он не ответил, так что она посмотрела на меня и сказала: — За вас обоих.

Я не знала, что сказать, но подумала, что должна сказать хоть что-то, так что пробормотала:

— Спасибо, миссис Колтон.

Она кивнула, я замолчала, и Колт тоже хранил молчание.

— Я слышала и другие вещи, — продолжила она, снова глядя на Колта.

— Не верь всему, что слышишь, — сказал ей Колт, и её брови дрогнули.

— Ты в безопасности? — спросила она.

— Да, — тут же соврал Колт.

Она склонила голову набок, почти как мой папа, медленно двигая шеей. Она знала, что он соврал.

Потом она выпрямила шею, вдохнула и объявила:

— Твой отец выходит из тюрьмы.

— Хорошо, — сказал Колт, но он не звучал довольным, а просто вежливым — так вежливо говорят люди, когда оказываются в положении, когда они вынуждены быть вежливыми, но на самом деле им всё равно.

— Он бросил пить, Алек. Мы оба. На этот раз окончательно. Мы стали ходить в церковь, — сказала она ему.

— Хорошо.

Тон Колта не изменился.

Она прикусила нижнюю губу, показав зубы, не как делал Колт, когда злился. Она волновалась, а Колт не оказывал ей никакой поддержки.

Потом она сказала:

— Я подумала, что, может, ты захочешь знать, может, ты захочешь...

— Он не захочет, — перебила её мама.

Мэри повернулась к маме, всё ещё двигаясь медленно, настороженно и неуверенно, может быть, даже испуганно или, возможно, стесняясь, и тихо сказала:

— Джеки.

— Тебе хватило наглости прийти сюда, Мэри Колтон, — сказала ей мама, и папа придвинулся ближе к ней.

— Я пытаюсь поступить правильно, — сказала маме Мэри.

Мама издала короткий злой смешок и спросила:

— Поступить правильно?

— Джеки, — пробормотал Колт.

Но Мэри сказала, заглушая его:

— Да, Джеки, поступить правильно.

— Что ж, ты опоздала на сорок четыре года, — огрызнулась мама.

— Джеки, дорогая, давай пойдём с тобой в кабинет, — сказал папа.

— Я не оставлю Колта здесь с ней, — возразила мама.

— Джеки, он...

Папа замолчал, потому что мама так глянула на него, что её взгляд любого заставил бы замолчать, даже папу. Потом папа перевёл взгляд на Колта, а мама обратно на Мэри.

Я решила вмешаться, пока мама на самом деле не сорвалась, и сделала маленький шажок вперёд, не отпуская руку Колта.

— Миссис Колтон, — окликнула я, и она повернулась ко мне, — любезно с вашей стороны, что вы зашли сегодня и дали нам знать о мистере Колтоне. Но как насчёт того чтобы отправиться домой и дать Колту возможность подумать обо всём этом. Если хотите, идёмте в кабинет, и я запишу ваш номер. Если он захочет позвонить, он свяжется с вами. Хорошо?

Колт сжал мою руку, и я сжала его в ответ. Мэри переводила взгляд с Колта на меня.

Потом она сказала:

— Хорошо, Феб.

Я махнула головой себе за спину и сказала:

— Идёмте.

Я отпустила руку Колта, но посмотрела ему в глаза, поворачиваясь к кабинету. Его лицо всё ещё было невыразительным и застывшим, на нём было невозможно что-либо прочитать, оно ничего не выдавало. Если он так смотрел на свою мать, чудо, что она не сбежала за дверь.

Я пошла к кабинету, и Мэри последовала за мной. Она стояла около стола и выглядела неловко и совершенно не на месте, её рука конвульсивно сжимала ремешок сумочки. Она продиктовала мне номер своего телефона, а я записала его в блокнот на столе.