Но я могу сказать, что меня радовало, что Моника не сделает на этом карьеру. Колт рассказывал мне про неё, и с того дня, как Денни вернулся в город, она стала серьёзной занозой в заднице. Она названивала Колту, названивала мне, заходила в бар, заявлялась в участок, доставала меня, когда я была у Мими. Она написала про нас три статьи и кое-что выдумала, причём не самое хорошее. Колт вышел из себя и поговорил с Илаем Левинсоном. Илай учился на год старше Колта и был уайд ресивером[17] в футбольной команде, потом он поступил в юридический колледж и открыл свою практику в городе, и Илай должен был Колту услугу. Илай отплатил, предъявив Монике и газете требование прекратить противоправные действия и пригрозив обратиться в суд, если они и дальше будут клеветать на нас. Редакция с радостью напечатала опровержение и с такой же радостью воспользовалась этим поводом, чтобы выгнать Монику. Мы слышали, что вчера её уволили.

Несомненно, её не обрадовала потеря работы и неудача с обещанным эксклюзивом по истории года.

— Кто выиграл разборку? — спросила я у Кэт, несмотря на то, что знала ответ.

Сквозь смех Кэт ответила:

— Судя по тому, что Моника набросилась на Колта и теперь сидит в камере, я бы сказала, что выиграл Колт.

Я представила, как низенькая пухленькая Моника наскакивает на высокого и стройного Колта, и подавила смешок, повернувшись к лестнице наверх.

— Она набросилась на офицера полиции? — спросила я.

— В итоге на трёх, — ответила Кэт.

Я подавила ещё один смешок и сказала:

— Так он в хорошем настроении или в плохом?

— Не могу сказать. Моника в камере, что хорошо, но ей удалось наложить на него руки, что ему никогда не нравилось.

Я скривилась:

— Не могу его винить.

— Думается мне, он предпочитает твои руки, — раздалось сбоку от меня, и я повернулась, обнаружив стоящего рядом Марти.

Я взглянула на его шею, где до сих пор ярко выделялся шрам, и почувствовала знакомое стеснение в горле, но справилась с ним и выдавила улыбку.

— Привет, Марти, — тихо сказала я, дотрагиваясь до его руки. Он развернул ладонь и коснулся моих пальцев, прежде чем мы опустили руки. — Слышала, ты вернулся к патрульной службе.

— Да, неделю назад. Подумываю взять отпуск.

Я засмеялась, а Кэт сказала:

— Ты только что отдыхал полтора с лишним месяца.

— Да, апрельские дожди, а теперь вышло солнышко, и я ощущаю необходимость отправиться на рыбалку, — ответил Марти.

— Тогда что ты делаешь в участке в свой выходной? — спросила Кэт.

— Услышал, что Моника в камере, так что пришёл сделать фото. — Он поднял цифровой фотоаппарат. — Хочу прикрепить по одной на щиток во всех патрульных машинах, внесу свой вклад в поднятие морального духа. — Он повернулся ко мне. — Хочешь копию?

Я покачала головой.

— Спасибо, но нет. Я достаточно на неё насмотрелась.

— Надо думать, — ответил Марти, и я улыбнулась ему. Моя улыбка говорила больше, чем простой факт, что я считаю его забавным. Так я улыбалась ему в больничной палате и множество раз потом, на самом деле каждый раз, когда приходила к нему домой с Колтом, с мамой и папой, с Ди и детьми, принося запеканки или выпечку от Мими. Но всех этих улыбок не хватит, чтобы сказать «спасибо за то, что принял пулю в шею, пытаясь защитить меня».

Улыбнувшись ему, я повернулась к Кэт.

— Ничего, если я поднимусь наверх? — спросила я, взглянув на лестницу и снова повернувшись к ней.

— Конечно, — сказала она.

Я улыбнулась ей, сжала руку Марти и направилась к лестнице.

Колт сидел за своим столом, спиной ко мне, держа возле уха телефонную трубку, и у меня в животе запорхали бабочки при виде него и из-за секрета, который я хранила.

Он развернулся ко мне, и я сразу же поняла, что он не в духе. Он кивнул головой на стул около своего стола, и я прошла туда.

— У тебя есть время до пятницы, Нед, — услышала я голос Колта, когда садилась, и поняла, что он не в духе не только из-за Моники, но и потому, что мы наняли Неда, чтобы сделать пристройку к гаражу, а он всё тянул и никак не мог закончить. Это было необычно. Нед был известен тем, что всегда выполняет работу вовремя и в рамках бюджета. Но с другой стороны, на второй день его работы на нас его жена сбежала с одним из его работников, оставив Неда с двумя детьми, которые ещё не ходили в детский сад, и поэтому его мысли были заняты другими вещами.

— Да, понимаю, я знаю, что у тебя проблемы, но ты сказал, что это займёт три недели. Сейчас пошла уже шестая, а у меня полная подъездная дорожка барахла. Мы с Феб ставим свои машины на улице, а машина Феб только-только получила новые номера, — сказал ему Колт, и я улыбнулась про себя, потому что моя новая машина с новыми номерами была милым, маленьким голубым «Жуком» с откидным верхом.

Я выиграла это сражение, воспользовавшись чёрными туфлями на шпильке, чёрным кружевным боди, которое мы с Джесси выбрали в Victoria’s Secret, и бильярдным столом. Мой план сработал — к тому времени, как я попросила, Колт не мог сказать «нет».

Это было задолго до его дня рождения. На день рождения он получил то, что и всегда. Мамину свиную вырезку с её знаменитый горчичным соусом, за которой последовал торт «Пища ангелов»[18], и всю семью, собравшуюся за нашим обеденным столом. Ди подарила ему рамку с нашей фотографией, которую она сделала в баре. Колт сидел на стуле, а я стояла между его расставленных ног. Одной рукой я обнимала его за плечи, а вторую положила ему на грудь, мои губы касались его волос. Он прислонился лбом к моему плечу. Мы оба находились в профиль к камере, но было видно, что мы оба смеёмся. Я не помню, над чем мы смеялись, но помню, как ощущала его смех всем телом. Это был отличный подарок, и сейчас эта фотография стояла на его столе.

Мой подарок тоже был хорошим, он опять включал кружевное бельё и туфли на каблуках, на этот раз красного цвета, а также подвязки и чулки со швом сзади.

Мне очень нравился подарок Ди.

Колту больше понравился мой подарок.

— Нет, Нед, я на это не куплюсь, потому что Джеки приглядывает за твоими детьми, — продолжил Колт, потом помолчал, вздохнул и сказал: — Просто сосредоточься и доделай это. Да? — Он послушал ещё секунду. — Хорошо, до встречи.

И положил трубку.

Без колебаний он подкатился ко мне, наклонился вперёд, схватил меня за шею и притянул к себе для крепкого и долгого поцелуя прямо на глазах у всех в «стойле».

Раньше Колт был любвеобильным. Он держал меня за руку. Он садился рядом и клал свою руку на мой стул. Когда он провожал меня до класса, он или обнимал меня за плечи, или зацеплялся большим пальцем за шлевку моих джинсов.

Теперь он стал таким же и даже больше. Если я была рядом, он всё время был со мной, целовал, прикасался, держал за руку, хватал меня и притягивал к себе, чтобы прикоснуться губами к цепочкам у меня на шее, собирал мои волосы в кулак, чтобы держать мою голову неподвижной, просто чтобы поговорить со мной. Не важно, где мы при этом находились и кто нас видел.

Сначала я думала, что это из-за того, что случилось в тот день, из-за того, что он увидел в баре и у Сьюзи. Но я думала, что это пройдёт. Когда не прошло, я решила, что это из-за всего произошедшего с нами и из-за того, что было раньше, решила, что Колт просто навёрстывает упущенное время. Я не возражала, ни капельки. Мне тоже было всё равно, кто нас видел, и я была счастлива навёрстывать упущенное время, и была бы счастлива, если бы это продлилось до конца жизни.

— Что ты здесь делаешь, малыш? — спросил он, когда отпустил меня, но не отодвинулся, так что я тоже не стала отодвигаться.

— Зашла сказать тебе, что заказала столик в «Коста» на сегодняшний вечер, — сказала я. Я решила, что «Коста» — идеальное место, чтобы сказать Колту, что если всё пойдёт хорошо, то он станет отцом. После того как произошла история с Денни, мы ещё три раза заказывали столик в «Коста», но каждый раз вынуждены были отказываться из-за его работы.

Он улыбнулся, но сказал:

— Я думал, что ты работаешь сегодня вечером.

— Я позвонила Шерил. Ей не помешает дополнительная смена.

Улыбка Колта стала шире:

— Во сколько?

— В семь.

— Я могу.

— Колт? — окликнула я, и он наклонился ко мне.

— Прямо перед тобой, милая.

— Пожалуйста, не пропусти в этот раз, — прошептала я. Он склонил голову набок и внимательно посмотрел на меня.

— Хорошо, — прошептал он в ответ, видя, что больше я ничего не скажу, не сейчас, и решив не настаивать. — Я не пропущу.

Я сжала пальцами его колено и потребовала:

— Пообещай.

Он положил ладони мне на щёку, запустив пальцы в пряди волос сбоку, и ответил:

— Обещаю, малыш.

Я прижалась щекой к его ладони.

И улыбнулась.


* * *

— Что думаешь? — спросила я у Фи, выходя из примерочной.

— Дэнни! Перестань и иди сюда! — не обращая внимания на меня и других покупателей, ошеломлённо уставившихся на неё, громко крикнула она своему сыну, который носился между стоек с одеждой.

— Мне нравится, тётя Феб, — сказала Эйприл, дочка Фи, осматрев меня с головы до ног один раз, потом второй и третий.

— Спасибо, детка, — сказала я Эйприл и посмотрела на Фи. — Фи?

Фи повернулась ко мне, пока Дэнни медленно шёл к ней, выпятив губу.

— Тебе всё идёт, Феб.

— Спасибо, но «идёт» — это не то, за чем я пришла.

— Оно очень обтягивает, — заявил подошедший Дэнни, остановившись за пределами досягаемости руки своей матери, он сложил руки на своей мальчишечьей груди и сердито смотрел на моё платье.

Я улыбнулась ему:

— Вот за этим я и пришла.

Фи так посмотрела на меня, что я тихонько засмеялась и вернулась в примерочную, чтобы переодеться в свои джинсы и футболку.

Я думала, что платье — это чересчур, учитывая, что через несколько месяцев я больше не смогу его носить. Более того, на какое-то время мне потребуется новый гардероб. Денег пока хватало, но они утекали чертовски быстро.

Я обналичила несколько депозитных сертификатов и сберегательных бонов, купила машину, электропривод для двери гаража и заплатила Неду. Также мы с Колтом авансом оплатили коттедж на берегу озера в Висконсине на неделю в июне. Я знала, что он захочет порыбачить, а я не хотела делать абсолютно ничего, кроме как быть с ним, даже если он будет заниматься таким нудным и скучным делом, как рыбалка, так что это устраивало нас обоих.

Мы с Колтом, Ди с Морри, мама с папой, а также многие другие жители помогли оплатить похороны Энджи. Они получились настолько хорошими, насколько могут быть похороны.

Мама с папой полностью оплатили похороны Джо-Боба. Его получились ещё лучше, чем у Энджи. Пришла большая часть жителей, а значит, они все приостановили работу, чтобы сделать это. Это были самые большие похороны, которые я когда-либо видела в «Маркхэм и сыновья». Те немногие, кто не пришли, проезжая мимо увидели бы, что Джо-Боб преодолел пятерку по шкале посмертной популярности, взлетев прямо до неслыханной десятки.

После похорон мы с Морри и родителями закатили огромную вечеринку в «Джек и Джеки». Мы раздавали билеты, первый напиток был за счёт заведения, а папа жарил сардельки на гриле в переулке, который Ди, мама, Мими, Джесси и Лорейн отмыли вместе с Морри, Джимбо, Алом, Салли и Крисом, помогавшими с тяжёлой работой. Они развесили гирлянды с фонариками, воздушные шарики и флажки. Переулок больше был не местом похищения, смерти и крови, а стал площадкой для счастливой вечеринки. Мы веселились, и, как обычно, веселье длилось всю ночь.

Думаю, Джо-Бобу понравилось бы.

Со всеми этими расходами нам повезло, что наступало лето, а летом выручка в баре всегда возрастала. Но в этот раз даже больше. Проходили гонки, и теперь наш городок стал достопримечательностью, привлекающей туристов. Люди приходили в бар, чтобы увидеть место, где серийный убийца совершил своё последнее убийство, посмотреть на женщину, которой он был одержим. Некоторые даже фотографировали стул Джо-Боба, который Морри, по собственному желанию и не сказав никому, забрал и перетянул чёрным бархатом, через сиденье протянули широкую чёрную атласную ленту, на обеих концах которой были большие атласные банты. Каждый день, открывая бар, Морри, Дэрил или я наливали кружку пива и ставили её на сиденье. Это был своего рода мемориал. Это был также стул, на который никто без исключений больше не садился и никогда не сядет.

А некоторые даже пытались сфотографировать меня. Фотографирование стула всех злило, но мы к этому привыкли. Пока они покупали что-нибудь выпить, мы закрывали на это глаза. Но когда люди пытались фотографировать меня — это другое дело. Это злило Морри и папу. Ещё больше это злило Дэрила. Как только кто-то направлял на меня фотоаппарат или мобильник, ему указывали на дверь, обычно Дэрил. Иногда указывали не очень вежливо, опять же обычно это делал Дэрил. Пару раз это было настолько невежливо, что люди звали полицию. Не удивительно, что любой полицейский, прибывший на такой вызов, оказывался не в лучшем настроении. Не из-за Дэрила, а из-за туристов, которые совершали глупости и портили им день. Полицейские не тратили много времени на объяснения, прежде чем указать, где находится граница города, и спросить, не надо ли проводить человека. Обычно туристы отказывались от предложенного сопровождения, но следовали указаниям.