Лаура Вульф - Дневник безумной мамаши

Дурной знак, дурной знак, дурной знак…

Стивен сказал, что я слишком бурно реагирую. Нет бы радоваться, что мы пытаемся зачать. Рано или поздно это произойдет.

Ему легко говорить. Пока мужики могут чесать свои яйца, у них и сперма вырабатывается. Послушай, как тикают мои биологические часы, мистер Мне-Все-По-Фигу! Пусть кому-нибудь другому рассказывает свои оптимистические сказки.

Я немедленно позвонила Аните, которая как раз редактировала статью о кумирах. Кто на первом месте? Конечно, Бритни Спирс. Не забыли, что Анита работает в «Тин флер»?

Анита. Эми, расслабься! В группе, что проводила это исследование, одни мужики. Они просто хотят отнять у нас рабочие места, вставив нам в прямом смысле. За одну и ту же работу этим уродам платят доллар, а нам — семьдесят пять центов.

Я. Так ты думаешь, этим цифрам нельзя верить?

Анита. Наполовину медицинские данные, наполовину подтасовка.

Я. Как слухи о том, что мозг Уолта Диснея заморозили?

Анита. Угу. Как миф о натуральном средстве для увеличения груди.

Фу!..

Анита права. Глупо так переполошиться из-за какого-то паршивого исследования. Нет причин думать, что мы со Стивеном не сможем иметь детей. И даже если у нас на самом деле не получится, все равно мы семья. Семья из двух взрослых. У которых много одежды, требующей исключительно сухой чистки, и ненужной почтовой рекламы.

И, говоря о семье, я имею в виду не только Стивена. Моя семья — это и Люси, и бабуля, и мои родители, может, даже Николь. Если, конечно, она когда-нибудь вернет мою темно-синюю юбку с разрезом на боку.

И по-моему, вовсе необязательно состоять в биологическом родстве с тем, кого считаешь членом семьи. Ведь Мэнди и Анита, несомненно, тоже моя семья. Есть же миллионы приемышей и усыновленных детей. Даже в «Семейке Брейди» не все дети родные! И не факт, что ты будешь счастлива с настоящими родственниками. Только посмотрите на семью Майкла Джексона. О Гуччи вообще молчу!

Анита права на все сто. Надо расслабиться, не думать об этом дурацком исследовании и о моей затее с беременностью. Забеременею — отлично. Нет — тоже не беда. Ведь мы со Стивеном и без детей были очень счастливы.

Кто сказал, что нельзя оставить все как есть?

У меня задержка.

Так, я пыталась сдерживаться. Но после всех этих месяцев ожидания больше уже не могу, у меня начинается истерика. Ведь я могла забеременеть!

Разбудила Стивена, чтобы поговорить об этом.

Я. Ты что, не хочешь об этом говорить?!

Стивен. Хочу. Когда солнце взойдет.

Я. Как можно быть таким черствым?

Стивен. Я не черствый. Я сплю.

Я. Но у меня задержка уже двадцать четыре часа!

Стивен (качая головой и переворачиваясь на другой бок). Разбудишь, когда будет девять месяцев.

Девять месяцев? Может, он чего не понимает? На всякий случай я включила в спальне все лампы.

Я. Это не задержка электрички, Стивен. Вероятно, сперматозоид настиг яйцеклетку и оплодотворил ее, как и должно быть, и теперь там растет настоящее человеческое существо!

Стивен. Понятно. Тогда разбудишь через восемь месяцев.

Мне было не смешно. Такое событие с большой буквы «С», а он дрыхнет? У меня же все по часам рассчитано. Я вам не говорила? Я очень организованный человек. Без дураков, в высшей степени организованный. И ни капельки этого не стыжусь. Пусть кто-то насмехается над моей педантичностью и желанием всегда и всюду поспевать вовремя, но зато я никогда не опаздываю на свадьбу и не забываю оплачивать счета! Даже месячные у меня приходят с точностью до минуты.

И месячных нет.

На Манхэттене ливень. Совсем как в Бомбее в сезон муссонов. Линия метро, по которой я езжу, подтоплена и закрыта. В автобусах столько народу, что я влезла только в пятый по счету. Я в бешенстве.

Неужели нью-йоркскому транспортному департаменту неизвестно, что у меня так и не начались месячные, а в сумочке лежит только что купленная упаковка тестов на беременность и ждет не дождется, когда ее используют?

Чертовы бюрократы!

Добравшись наконец до дома, бросаю зонтик на пол, скидываю туфли и бегу в ванную, даже не поздоровавшись со Стивеном. Грубо, но физиологически необходимо. Уже восемь вечера, а я, готовясь к важному тесту, не ходила в туалет с обеда. Вот-вот лопну. Еще пара минут — и польется из ушей.

Зависнув над унитазом, я лихорадочно распечатываю коробку и, к своему изумлению, обнаруживаю всего одну полосочку. Видно, в спешке купила одинарный тест! Теперь понятно, почему он такой дешевый. Эх, не вовремя решила сэкономить! Но тут я пришла в себя и поняла, что это неважно. Тест на беременность не групповое обследование. Одного вполне хватит.

Мельком глянув на инструкцию — что там написано? ага! полосочка должна стать голубой, — я немедленно взялась за дело. Обмочила руку, пол, левую ногу, но маленькая полосочка так и осталась сухой, как волосы после неудачной химии.

Мне же позарез требовалось узнать прямо сейчас, беременна я или нет. Поэтому я осторожно положила сухую полоску теста на бачок, пошла на кухню и выпила все имеющиеся в доме жидкости, кроме той, что плескалась в бутылочке с черепом и костями.

Через час, как студент на вечеринке, где наливают дармовое пиво, я побежала в туалет. Была взбудоражена, волновалась и нервничала. Наверное, слишком нервничала. Потому что, когда я писала на тест, пытаясь не окатить руку, ногу или еще какую часть тела, тест упал прямо в унитаз.

Я сразу же выпрямилась и вытаращилась на тест — мой единственный тест, — который теперь плавал в унитазе, словно одинокая лодка без гребцов.

В наше время миллиардеры летают в космос, расшифрован геном человека и даже Челси Клинтон выглядит почти красоткой. А я не смогла провести элементарный домашний тест на беременность. Я была убита.

И ударилась в истерику.

Я сделала первое, что пришло в голову, — разревелась. Через несколько секунд Стив робко постучал в дверь ванной.

Стивен. У тебя все о’кей?

Я продолжала реветь. Предполагая самое худшее, он осторожно приоткрыл дверь.

Я (сквозь слезы). Мой тест. Моя моча. Лодка.

Стивен (оглядываясь). Лодка? Где?

Я (тыча в унитаз). Лодка, черт возьми! Ты что, не видишь эту проклятую лодку?

Все это напряжение явно меня сломало. Я слишком многого хотела и слишком сильно переживала. И вот мне уже видятся лодки в унитазе.

Полный сопереживания, Стивен наклонился, вытащил полосочку теста из унитаза и бросил ее в мусорную корзину. Вымыв руки, он обнял меня и нежно чмокнул в зареванную физиономию. Напомнил мне, что мы очень счастливы, а ребенок появится, когда ему положено появиться. Сказал, что тоже хочет иметь малыша, но нельзя же из-за этого лишаться рассудка? Мы любим друг друга — вот что самое главное. Он заверил меня, что все будет в порядке. И предложил как-нибудь отвлечься — например, сразиться в бадминтон, — чтобы снять стресс.

Я согласно кивала, всхлипывая и понимая, что он во всем прав. (Кроме бадминтона, конечно. У меня никудышная координация движений.) И тут, опустив голову ему на плечо, я краем глаза заметила тест, который сиял мне со дна мусорной корзины ярко-голубым светом.

Сначала меня взяла оторопь, я замерла, казалось, на тысячу лет. Словно окаменела. И увидела, как моя душа отделилась от телесной оболочки. Я воспарила под потолок и смотрела сверху вниз на нас со Стивеном, сломанный полотенцесушитель и лазурный тест на беременность.

Потом я вдруг завизжала от радости так, что Стивен отскочил в сторону — испугался и оглох на левое ухо. Я залезла в корзину и прижала к груди пропитанный мочой тест.

Я. У нас будет ребенок!

Стивен. Дай я посмотрю!

Он вырвал тест у меня из рук и поднес его к свету.

Стивен. Может, это оптический обман?

Я. Нет, он голубой!

Стивен. Никакой он не голубой.

Сжимая тест в руке, Стивен вышел из ванной в ярко освещенную гостиную. Через несколько секунд раздался крик.

Не очень похожий на крик радости.

Остаток вечера мы со Стивеном провели, склонившись над тестом. Ярко-голубая полосочка попахивала мочой, но мы не могли глаз от нее оторвать. Стивен все время повторял: «Жуть какая!» И я поняла, что, если мы с ним можем произвести на свет нечто размером меньше хлебницы, жуть — это еще слабо сказано.

К утру мне до смерти хотелось рассказать всем. Но кому сначала? Аните? Мэнди? Или маме?

Серьезно пораскинув мозгами за праздничным шоколадным круассаном, я решила, что первой невероятную новость должна узнать моя мама. Ведь она произвела меня на свет. Она заслуживает права узнать первой. К тому же все матери мечтают услышать такую новость.

К сожалению, «Мой ребенок» строго-настрого запрещает делиться радостью до двенадцатой недели беременности — именно тогда вероятность выкидыша значительно уменьшается. И я прекрасно понимаю, что в этом есть резон.

Но ждать двенадцать недель?!

Я не отличаюсь терпением, это вы уже знаете, а еще умением держать язык за зубами. (И многими другими качествами, но не будем об этом.) Когда мне пришлось две недели носить в себе известие о моей помолвке, прежде чем рассказать маме, я чуть не тронулась. Необходимость скрывать от всех мое истинное отношение к Джону вот уже столько лет, не раз приводила меня на грань безумия и даже хуже. Если же мне придется три месяца молчать о ребенке, я могу самовозгореться.

Надо было срочно направить плохо сдерживаемое волнение в продуктивное русло, поэтому я попыталась записаться на прием к Заклинателю Вагин. Оказалось, что у него все занято аж до следующего месяца. После нескольких минут напористого крика (с моей стороны) и ответной брани (со стороны администраторши) мы договорились, что я приду завтра для проверки на беременность. Меня это более чем устраивало. Пусть врачи знают более совершенные способы определения беременности, в «Моем ребенке» говорится, что домашние тесты (те же палочки от леденцов, только в сто раз дороже) дают довольно точный результат.

К тому же установить беременность по домашнему тесту куда проще, чем читать по губам Заклинателя Вагин.

Прекрасные новости. Я не просто беременна — иначе почему еще Заклинатель Вагин показал мне «о’кей», подняв вверх большой палец? Согласно какому-то мистическому способу исчисления сроков беременности я уже на четвертой неделе! Я даже заставила Заклинателя написать это на бумаге, чтобы не ошибиться.

Я не мастер читать по губам.

Четыре недели! Целый месяц. Одна девятая всего срока! Беременность пролетит в одну секунду, и уже двадцать девятого марта следующего года у нас будет ребенок!

Я сразу же ввела эту дату в компьютер-наладонник.

(На заметку: отменить эпиляцию линии бикини, назначенную на этот день, и перенести отбеливание зубов на неделю позже.)

Когда я вышла из кабинета, медсестра протянула мне брошюрку о правильном питании, и я стала читать ее на автобусной остановке. Про запрет на кофеин и алкоголь я и так знала, но что меня удивило — беременным не рекомендуется есть сырые продукты, кроме овощей, конечно. Ну и ладно, невелика беда. Государственный закон о здоровье и здравый смысл так и так не позволяют «Фрутто ди соль» и местной китайской забегаловке подавать сырую пищу, так что волноваться нечего, хотя…

И тут до меня дошло. Я аж ахнула.

Люди на улице оборачивались и глазели на меня, схватившуюся за сердце. Это был шок, который испытает любая женщина, осознав, что ей больше нельзя есть суши. Внезапно восемь месяцев показались мне вечностью. Пусть я не могу позволить себе часто наведываться в суши-бар, спайси-роллы с тунцом для меня такая же жизненная необходимость, как кунжутная лапша и ризотто с морепродуктами!

Я все время улыбаюсь. Секрет, который я храню, переполняет меня энергией. Весь день мой рот расплывался до ушей, смерть как хотелось поделиться новостями. Вскочить на стол, схватить свой компьютер — гробину, произведенную в середине девяностых, — и прокричать: «У меня будет ребенок!» Но я поборола искушение. Ведь «Мой ребенок» не советует объявлять новость раньше времени, и если я подниму компьютер, то наверняка окочурюсь.