Хелен Филдинг - Дневник Бриджит Джонс

Может, виной всему изменение климата, ведь в прошлом у нас не было так тепло? Психологически мы еще не готовы к солнечным и безоблачным дням, нам все кажется, что такое может случиться, только если природа неожиданно решит выкинуть фортель. Поэтому в нас вспыхивает желание суетиться, рваться из конторы на волю, стягивать с себя одежду и, пыхтя, нестись на крышу загорать.

Но и тут все не так просто. Предаваться в жаркие дни своим обычным, пагубным для здоровья развлечениям не годится, так чем же тогда заняться? Устроить барбекю? Морить друзей голодом, несколько часов колдуя над огнем, а потом травить их обугленными снаружи и непрожаренными внутри кусками молочного поросенка? Или позвать всех на пикник в парке? Чтобы женщины соскребали с фольги расплавившуюся моцареллу и орали на детей, задыхающихся от обилия кислорода? А мужчины пили белое вино, чуть не кипящее под яростным полуденным солнцем, и с завистью смотрели, как рядом играют в софтбол?

Вот в континентальной Европе совсем другая жизнь. Мужчины в элегантных летних костюмах и модных темных очках разъезжают с невозмутимым видом в автомобилях с кондиционерами, иногда останавливаются у затененного уличного кафе на старинной площади и заказывают стаканчик свежевыжатого сока. Им нет никакого дела до солнца, они его просто не замечают, потому что знают наверняка, что солнце будет так же точно светить и в выходные, когда они выйдут в море на яхте и станут загорать.

Не сомневаюсь, именно в этом состоит причина некоторой утраты нами, британцами, чувства национального достоинства – с тех пор как мы стали путешествовать и наблюдать вышеперечисленные явления. Но, думаю, все может поменяться. Уличных кафе становится все больше. Их посетителям все чаще удается сидеть за столиками спокойно, и только иногда они вспоминают, что, надо же, светит солнце, поворачивают к нему лица и восторженно скалятся на прохожих – «глядите, мы сидим за столиком на улице, пьем прохладный лимонад, мы тоже это умеем!». И тревога в их глазах мимолетна и скоротечна: «Ах, разве нам не пора в театр под открытым небом на «Сон в летнюю ночь»?»

В мозг мой закрадывается новая, волнительная мысль: а может быть, Дэниел прав, и, когда жарко, нужно просто спать под деревом и смотреть крикет при задернутых шторах? Но, по моему мнению, чтобы суметь уснуть, нужно обязательно знать, что и завтра день будет жаркий, и послезавтра тоже, и что вообще в жизни тебя ждет достаточное количество жарких дней и ты сможешь с расстановкой предаваться всем летним развлечениям – без всякой нужды спешить и суетиться. Что-то с трудом верится.

57,6 кг, алкоголь: 3 порц. (оч. хор.), сигареты: 13 (хор.), возня с видеомагнитофоном: 3 ч 30 мин (плохо).

19.00. Только что звонила мама.

– Привет, доченька. У меня новости! Пенни Хазбендз-Босворт будут показывать по телевизору в «Событиях дня»!

– Кого?

– Ты ведь помнишь Хазбендз-Босвортов, доченька. Урсула училась с тобой в школе, классом старше. Герберт умер от лейкемии…

– Что?

– Не чтокай, Бриджит. В общем, меня дома не будет, потому что Юна хочет сходить на демонстрацию слайдов с видами Нила, поэтому мы с Пенни решили попросить тебя записать ее на видео… Ой, надо бежать – мясник пришел!

20.00. Просто смешно – два года иметь дома видеомагнитофон и не научиться ставить его на запись. Он у меня отличный – «FV 67 HV Videoplus». Всего-то надо – внимательно следовать инструкции, нажимать на нужные кнопки и т. д.

20.15. Хм. Инструкция куда-то задевалась.

20.35. Хо! Нашла! Она оказалась под стопкой «Хелло!». Так. «Запрограммировать ваш видеомагнитофон так же просто, как совершить телефонный звонок». Превосходно.

20.40. Направьте пульт дистанционного управления на видеомагнитофон. Легче легкого. Зайдите в «Меню». Ужас! Вылез жуткий список: «Одновременная запись звука с помощью таймера», «Декодер, необходимый для закодированных программ» и т. п. Мне просто нужно записать трепотню Пенни Хазбендз-Босворт, а не читать весь вечер научный труд по техникам шифрования.

20.50. Ага. Тут есть схема. «Кнопки для функций IMC». Но что такое функции IMC?

20.55. Ладно, на эту страницу смотреть не буду. Перейду на «Запись с помощью таймера»: «1) Убедитесь, что выбраны правильные установки для «Videoplus». Какие еще установки? Черт бы побрал этот дурацкий магнитофон. Примерно такие же ощущения я испытываю, когда еду на машине и пытаюсь следовать указателям. Я, конечно, знаю, что инструкции и указатели никогда не имеют смысла, но все равно как-то не верится, что нас всех намеренно дурачат! Чувствую себя полной идиоткой. И еще впечатление, будто всему миру известно что-то такое, что от меня скрыто за семью печатями.

21.10. «Чтобы осуществить запись с помощью таймера, после включения видеомагнитофона необходимо установить дату и время (воспользуйтесь функцией быстрой настройки, чтобы автоматически переключаться с летнего время на зимнее и наоборот). Чтобы выбрать настройку часов, воспользуйтесь красной кнопкой и цифрой 6».

Нажимаю на красную кнопку. Никакого эффекта. Жму на кнопки с цифрами. Никакого эффекта. На фиг вообще придумали эти магнитофоны!

21.25. О, вдруг на экране возникло главное меню и надпись: «Нажмите 6». Господи, оказывается, я по ошибке взяла пульт от телевизора и нажимала кнопки на нем. Начались новости.

Позвонила Тому спросить, не может ли он записать для меня Пенни Хазбендз-Босворт, но он, как выяснилось, тоже не знает, как пользоваться видеомагнитофоном.

В магнитофоне вдруг что-то щелкнуло и вместо новостей по необъяснимой причине пошло «Свидание вслепую».

Я только что звонила Джуд, она тоже со своим видео управляться не умеет. Черт, черт. Уже четверть одиннадцатого. До передачи пятнадцать минут.

22.17. Кассета не вставляется.

22.18. Ах, там же «Тельма и Луиза»!

22.19. Не вытащить.

22.21. Судорожно жму на все кнопки. Кассета вылезает и снова уезжает обратно.

22.25. Уф, вставила чистую кассету. Так. Иду в раздел «Запись».

«Если видеомагнитофон находится в режиме «Настройка», запись начнется при нажатии любой кнопки (за исключением кнопки «Запомнить»)». И что это за режим «Настройка»? «При записи с камкодера или аналогичного устройства, содержащего двухязыковую аудиодорожку, нажмите кнопку выбора источника AV 3x 1/2 и удерживайте в течение трех секунд, чтобы выбрать язык».

Господи. При чтении этой жуткой инструкции я вспоминаю своего преподавателя лингвистики в Бангорском университете, который был так увлечен историей языка, что, о чем бы ни говорил, не мог не отвлечься и не проанализировать каждое произнесенное слово: «Сегодня я… Ага, «сегодня»… В 1570 году…»

Черт, черт. Передача начинается.

22.31. Спокойно, только спокойно. Репортаж про босвортовскую лейкемию еще не начался.

22.33. Ур-ра! Ур-ра! «Идет запись текущей программы». Получилось!!!

Бред какой-то. Кассета ни с того ни с сего стала перематываться, потом остановилась и выехала. Что такое? Вот черт, это я на радостях приземлилась на пульт.

22.35. Теряю голову. Звонила Шерон, Ребекке, Саймону, Магде. Как пользоваться магнитофонами, никто не знает. Единственный, кого я знаю, кто это знает, – Дэниел.

22.45. Боже. Дэниел чуть не грохнулся от смеха, узнав, что я не умею ставить видео на запись. Сказал, что все мне запишет. Ладно, по крайней мере, для мамы постаралась. Это же так приятно – целое событие, – когда друзей по телевизору показывают.

23.15. Звонок от мамы. «Доченька, извини, оказывается, репортаж не в «Событиях дня», а завтра в утренних новостях. Можешь поставить магнитофон на семь утра?»

23.30. Звонок от Дэниела. «Э-э, Бридж, прости, пожалуйста. Не знаю, как так вышло. У меня записался Барри Норман».

56 кг, алкоголь: 3 порц., сигареты: 17.

Третьи выходные подряд мы сидим в полутьме, и Дэниел, засунув руку мне в лифчик, теребит мой сосок, будто это шарик для снятия стресса, а я время от времени вяло спрашиваю: «Ну что, как там наши?» И тут неожиданно вскакиваю:

– Почему мы не можем никуда поехать на выходные? Почему, почему, почему?

– Я вовсе не против, – спокойно отвечает он, вынимая руку из моей блузки. – Забронируй отель на следующие выходные. Выбери приятное местечко. Я заплачу.

55,6 кг (оч. – оч. хор.), алкоголь: 1 порц., сигареты: 2, мгновенная лотерея: 2 (оч. хор.), просматривание проспектов с загородными отелями: 3 ч 57 мин (плохо).

Дэниел отказался далее обсуждать тему выходных, равно как и смотреть проспекты, и вообще запретил мне даже упоминать обо всем этом до самого нашего отъезда в субботу. Как он может не понимать моего волнения, ведь я так долго этого ждала! Почему мужчины до сих пор не научились мечтать о поездках, листать проспекты, выбирая гостиницы, и воображать, как все пройдет, – научились ведь они (некоторые их них, по крайней мере) готовить и шить? Полная и единоличная ответственность меня пугает. Идеальный вариант, наверное, «УовингемХолл»: элегантно и без излишеств, кровати с пологом, озеро и даже спортзал (туда идти никто, конечно, не собирается), – но вдруг Дэниелу там не понравится?

55,6 кг, алкоголь: 7, сигареты: 2, калории: 4587 (вот те на).

Господи. Не успели мы приехать, как Дэниел вынес вердикт, что отель – слишком претенциозный, потому что рядом были припаркованы три «Роллс-Ройса», причем один из них желтый. Я же усиленно старалась не замечать, что погода резко меняется и я промерзаю до костей, притом что в чемодане у меня одежда для тридцатиградусной жары. Набор был такой:

купальники обычные – 2 шт.

бикини – 1 шт.

свободное длинное белое платье – 1 шт.

сарафан – 1 шт.

розовые полупрозрачные пляжные тапки – 1 пара

короткое бархатное платье (чайная роза с терракотой) – 1 шт.

черная шелковая ночная сорочка

трусики, лифчики, чулки с поясами – энное кол-во.

Когда под аккомпанемент раскатов грома и вся дрожа я просеменила вслед за Дэниелом в вестибюль, нашим глазам предстала толпа мужчин в светлых костюмах и женщин в платьях подружек невесты. Оказалось, все остальные постояльцы – участники свадебных торжеств.

– События в Сребренице – это просто ужасно, – как заведенная затараторила я, пытаясь продемонстрировать, что масштаб наших неприятностей не столь уж велик. – Если честно, я не вполне понимаю, что именно происходит в Боснии. Я думала, боснийцы – это те, кто в Сараево, а сербы на них нападают, но кто тогда такие боснийские сербы?

– Если бы ты поменьше читала рекламные проспекты и побольше – газеты, то, может, и поняла бы, – ухмыльнулся Дэниел.

– Так что же там происходит?

– Боже, ну и грудь у той тетки.

– И кто такие боснийские мусульмане?

– Какие огромные лацканы у этого парня!

Я явственно ощутила, что Дэниел пытается сменить тему.

– Боснийские сербы – это те же, которые бомбили Сараево?

Молчание.

– На чьей же территории тогда Сребреница?

– Сребреница – демилитаризованная зона, – крайне высокомерным тоном произнес Дэниел.

– Как же так: демилитаризованная зона и там такие события?!

– Хватит.

– Просто скажи: боснийцы в Сребренице – те же, что в Сараево?

– Они все мусульмане, – гордо объявил он.

– Сербские или боснийские?

– Ты замолчишь наконец или нет?

– Ты тоже ничего не знаешь про Боснию.

– Знаю.

– Нет, не знаешь.

– Знаю.

– Не знаешь.

В этот момент к нам наклонился швейцар в напудренном парике, наряженный в бриджи, белые гольфы, лакированные туфли с пряжками и сюртук: «Полагаю, бывшие жители как Сребреницы, так и Сараево относятся к боснийским мусульманам, сэр». После чего добавил со значением: «Пожелаете ли получить утром газету, сэр?»