Машина с громким ревом сорвалась с места. Его любовь к хорошей музыке, гоночным авто и драйву была константой. Через пятнадцать минут мы были у нужного нам торгового центра.

– Егор, давай договоримся, особо меня не втягивай в свои фантазии без предупреждения. Это я к тому, что в прошлый раз ты в женском корсете предпочел выйти из раздевалки в общий зал, чтобы спросить, идет тебе или нет, – от воспоминаний невольно улыбнулась.

– Договорились, сегодня корсетов не будет. Придумаю что-нибудь новенькое, обожаю, когда застаю тебя врасплох. У тебя такое забавное лицо в этот момент, ты бы себя видела.

– Вот уж точно чего не хотела бы видеть, достаточно наблюдать за твоей детской неожиданностью.

– Погнали!

Егор открыл дверь, подав мне руку. Не люблю низкую посадку кузова гоночных авто, из них достаточно сложно выбираться на каблуках в узкой юбке. А в джинсах и кедах ехать за новой парой шедевральных туфелек любимого бренда очень не эстетично. Хотя рядом с Егором в его рваных джинсах мой классический стиль всегда смотрится забавно. С ним приятно посещать вечеринки, чувствуешь себя постоянно окруженной ненавязчивой заботой от мужчины, на которого восторженно смотрит вся женская и часть мужской аудитории.

В самом начале нашего с ним знакомства он пригласил меня к себе в гости, находясь в глубокой депрессии. Я помню его в странной потрепанной майке с грустными потерянными глазами. Его страртап провалился и обречение от непонимания, что делать дальше, было настолько глубоко, что больше двух недель он не выходил из дома. Тогда-то ему и посоветовали обратиться ко мне.

Потерянно тер на кухне тряпкой стол, а я смотрела на него, пытаясь найти точку восстановления. Он согласился выйти со мной погулять. То, что я на тот момент была в джинсах и ботфортах, меня не смущало, но то, что Егор при этом натянул свои рваные джинсы, кеды и норковую шубу, это уже обещало интересную прогулку по спальному району города. Первый, случайно задевший меня плечом прохожий, вызвал конфликтную ситуацию, в которой маскарад был окончен. Его брутальность, скрытая за нетрадиционным видом, вырвалась наружу со всей силой удержания за долгое время заточения. С этого момента он полюбил гулять со мной, выбирая сюжеты и сценарии для перевоплощения. Его новый бизнес оказался успешным, и за короткий промежуток времени спальный район остался в прошлом.

– Сначала мы выбираем тебе подарок. Потом уже я.

– Договорились!

Просторный зал магазина. Будний день, людей мало, внимание девочек-консультантов максимально сосредоточилось на нашем появлении.

– Добрый день, вам подсказать?

– Спасибо большое, мы позовем вас, когда определимся.

Егор комфортно устроился в кресле.

– Девушка, принесите мне зеленый чай.

«Шоу начинается», – подумала я, созерцая его вальяжный вид и тонкие ноты флирта.

Коллекция на удивление порадовала своими моделями. Через пять минут я попросила принести мне нужный размер трех потрясающих пар обуви.

Егор встал из кресла, подошел ко мне, взял за руку, усадил меня на свое место. Когда коробки с обувью принесли, он присел на одно колено и аккуратно принялся снимать с меня обувь. Проминая в массаже ступни. От удовольствия я запрокинула голову и сладко потянулась. Погладив в благодарность Егора по голове, приступила к примерке. Он доставал из коробки обувь, аккуратно располагал на моей ноге туфли и ждал, когда я пройдусь с целью понять, насколько мне удобно. Выбор пал на две замечательные пары обуви.

Девушка-консультант стояла рядом в ожидании.

– Я определилась, беру эти две пары.

– Да, конечно!

– Егор, ты можешь выбрать себе.

Егор с улыбкой, подмигнув девушке, отправился гулять по залу. Девушка обескуражено посмотрела на меня.

– Я закончила, теперь помогите ему, пожалуйста, – неоднозначно прозвучала данная фраза.

Егор уже несся сияющий от удовольствия с парой непонятных красных босоножек на огромном каблуке.

– Мне надо такие сорок второго размера.

– Да, конечно, сейчас принесу, – произнесла консультант. Возле кассы началось заметное оживление.

Устроился поудобней на примерочной банкетке. Стянул свои кеды, которые как обычно, были у него на босу ногу.

– Девушка, принесите мне следки, пожалуйста, – смотрел на меня, осчастливленный количеством привлеченного внимания.

Закатил джинсы, застегнув на лодыжках ремешки босоножек. Гордо встал с банкетки и целенаправленно пошел к кассам, пошатываясь в своем фееричном дефиле.

– Девочки, как вы думаете, мне идет?

Девушки стеснительно начали разглядывать Егора.

– Главное, чтобы удобные были.

– Мне удобно, – погладив себя по бедрам, произнес Егор и, довольный, повернулся ко мне. – Елизавета, я готов. Можно, я пойду в них?

– Можно.

Усевшись за рулем авто, Егор включил громко музыку, переобуваясь в свои привычные кеды.

– Лиз, чем фетишист отличается от обычного человека?

– Взглядом на предмет вожделения, как фотограф, который смотрит на объект и видит блеск глянца в гранях. Фетишист приобщает свои фантазии к нюансу, который заводит его. Коллекционирует, но не кадры. Воспоминания, звуки, ароматы.

– То есть фотографы – тоже фетишисты?

– Не обязательно искать похожих в социуме для того, чтобы считать свое сексуальное извращение нормой. Это не тот путь, который ведет к свободе.

– Не обязательно тыкать меня постоянно в то, что я извращенец, – обиженным тоном ответил Егор.

– Моральных унижений никто не отменял.

– Я давно не видел твоих новых работ, ты же хотела заняться организацией фотовыставки.

– Мне нужен перерыв. Творчество не терпит фальши. Закрыли тему. Ты доволен покупкой?

– Пока еще не совсем. Я заказал нам номер для новобрачных в отеле на пятидесятом этаже. Мы будем пить и слушать музыку. Нас ждет там ужин, а потом будем смотреть, как на город опускается ночь. Хочу вернуть тебя прежнюю и не знаю, как это сделать.

– Едем!

Номер, украшенный лепестками роз, свечи, холодное шампанское. Егор, целующий мои ступни в новой обуви. Настроение сменилось на приятно расслабленное – почти удалось забыть «Мраморную зебру».

Глубоко за полночь я вернулась домой. Возле ворот дома меня ожидала машина с включенными фарами. Водитель, взяв сумки, вышел сопроводить меня.

– Елизавета Алексеевна, добрый вечер, – начал разговор незнакомый мне мужчина.

– Доброй ночи, чем обязана?

– Я от Юрия Николаевича.

– Замечательно, в связи с чем?

– Он поручил вам передать кое-что.

Из багажника мужчина достал огромный букет красных роз и пакет.

– Это все?

– Нет, там письмо.

Снова конверт.

«Твоя метафора про стеклянный хер была чрезмерна даже для меня. Пользуйся на здоровье – это лучшее из того, что было. Надеюсь, с размером я угадал. Заметь, он целый».

В пакете лежал стеклянный фаллос. Дверь машины открылась, и навстречу мне вышла хрупкая девушка.

– Елизавета Алексеевна, здравствуйте, – девушка протянула вперед руку со сжатым в ладони ошейником.

– Добрый вечер. Следуйте за мной.

Я шла к дверям дома, водитель с пакетами, незнакомая мне девушка со сжатым в ладони ошейником. Я шла другая, не та, которая когда-то много лет назад могла так же смиренно следовать за любым человеком, к которому мне мог сказать идти любимый мужчина. Шла другая, не та, которая когда-то оставляла совсем другие записи в своих дневниках.

«Ты хочешь узнать, почему не кончаю от боли.

Что чувствую я в твоих сильных ладонях?

Как сердце стучит, обрываясь от счастья, и каплями радости переполняет. Все тело и каждую клетку и атом.

Когда умирая в порыве оргазма, глаза я открыла на новое что-то, желая забыть все, что было, что рядом.

Не заменить, а начать с чистоты.

Мне страшно от мысли, что сделаю больно, страшнее от мысли, что кто-то отпустит. И после того как открыла глаза, мне не кричать, не дышать захотелось, а просто признаться себе в тишине. Что это не практики так наполняют, что кроме тебя не способен будить во мне столько мыслей, желаний, стремлений.

Ни похоть, ни страсть, ни желание тела… Тут что-то другое. Я не встречала внутри себя столько оттенков и бликов.

Я притихаю и наполняюсь всем тем, что даешь мне, что открываешь. Зачем мне наружу выплескивать шумом волнение струн моей раненой сути.

В смятении вся, мне не знакомо мое неумение сделать приятно. Мне кажется мало, что я не способна отдать тебе то, чем меня наполняешь.

Впервые не смею слить буквы я в рифмы, в таком состоянии не научилась.

И путаю строки, размеры и ямбы.

С тобою в молчании слаще гораздо, чем от тебя далеко в гладких ритмах.

Когда говорят, что по жизни ведут нас навстречу тому, для кого мы родные.

Мне даже расспрашивать что-то не нужно, как будто по разные стороны трассы. В потоке своих каждый шел направлений и встречных.

Теряюсь во всем этом, как в океане.

Забыты контакты и прежние встречи.

Неважно в толпе, сколько движется мимо.

Из тысячи глаз твои вычислю сразу.

Косноязычна и несуразна.

Я прячу от всех свою теплую тайну о том, что во сне и в трезвом рассудке тебя лишь счастливым видеть мечтаю.

Я даже в любви не сумею признаться, ведь что было раньше, я ей обзывала.

Ничуть не боюсь с тобой обмануться, не знаю, что может расстроить в тебе.

Волнуюсь, что просто смогу не вернуться коротким путем от души к голове.

Но это не важно, гораздо дороже мое мне сегодня и в эту минуту, когда наслаждаюсь присутствием чувства, которое ярче делает краски, которое шире глаза раскрывает, и кровоток, согревая по венам, несет твое имя по новым маршрутам. Как будто травы надышалась волшебной. Или пила с родника обновленья.

Ты можешь считать сумасшествием мысли, поэтому их при тебе я скрываю.

Я рада, что часто с тобой в темноте или с глазами, закрытыми тканью. Ты просто не видел, как слезы от счастья глаза наполняют, но я же домина.

Во мне хаотично движутся звезды.

Лишь рядом с тобой, не по книгам узнала, что каждый внутри заключает Вселенную.

Там космос, планеты и радуг сплетенье.

Во мне много масок, обликов, рисков…

Не я так хотела, жизнь научила.

С тобой бесполезно, разум не властен.

Мне очень давно рассказали о душах, когда собираются снова вселиться, они наверху договор заключают, как встретиться в мире и не заблудиться.

Кому-то блеск броши, кому-то цвет кофты. Кому-то оброненное в хаосе слово.

А мне… После тьмы от удушливых масок блеск глаз твоих рядом.

Так символично.

Сама не задумалась раньше об этом, снимая повязку, не знала, что то, что увижу, гораздо важнее.

Чем рост, вес, фигура.

Чем просто портреты.

Ты пишешь, что больше меня ты скучаешь? Тут больше иль меньше не стоит сравненья. Тут рядом всегда, ощущая, что раньше искала тебя.

Задолго до номера в тесном отеле.

Задолго до темы и поисков драйва».

* * *

Мои шаги значительно отличались от робких шагов моих в прошлом.

Дверь открылась.

– Заходи, чувствуй себя как дома, – взяв из ее руки ошейник, тихо сказала я. – Тебе он пока не понадобится. Как тебя зовут?

– Настя.

– Настя, очень приятно, ты можешь называть меня Лизой. Сегодня я устала и хочу побыстрее лечь спать, поэтому уделю тебе совсем мало времени. А где твои вещи?

– У вещи не может быть вещей, – склонив голову, негромко произнесла девушка.

– Приехали.

Меньше всего хотелось бы устранять последствия тематической деперсонализации. Процесс этот достаточно трудоемкий и требует внимания, поддержки и полного анализа причин затирания личности. Если в тибетских практиках отказ от эго происходит под полным контролем мастера, то в нашей (назовем ее условно РУ-темой) порой сталкиваешься с ситуациями, когда беспомощный, доверчивый нижний отдает массу своей энергии таким вот лжеверхним.

– Настя, сколько тебе лет?

– Двадцать один, госпожа.

– Давай договоримся, ты здесь нужна мне не в качестве нижней, я попросила отправить тебя ко мне, потому что мне нужна девушка для помощи по дому. Об этом подробно я расскажу тебе завтра. Но повторюсь, называй меня просто Лиза. Жить в условиях круглосуточного ДС я не готова.

– Поняла.

– Раздевайся, и пойдем со мной, покажу тебе ванную комнату.

Настя сняла легкий плащ, под которым она оказалась абсолютно голой.

– Интересный поворот событий. Скажи мне, а в связи с чем выбран такой дресс-код?

– Мне сказали, что так надо.

– Хорошо, повернись.

Девушка повернулась ко мне спиной, и я увидела свежие следы от ударных девайсов с рассечениями и кровоподтеками.

– Долго ждали?

– С пяти часов вечера.

– И как ты смогла сидеть на такой роскошной заднице?

Настя улыбнулась.

– Переминалась с одной половинки на другую.