- Все могло быть по-другому… - Глаза застилали слезы, потому что его слова больно ранили. - Если бы я могла…

- Ты уже тысячу раз повторила, что все могло быть по-другому! - взорвался Люк. - Но жизнь, мать ее, одна! И ничего не исправишь! Дэнни мертв! - При этих словах я зажала уши ладонями, но он бесцеремонно схватил меня за руки и дернул вниз. - Вернись в реальность, Кристина Хантер!

- А если я не хочу…

- Плевать на то, что ты хочешь! Я хочу! Миа так хочет! Брэд! Даже Дэвид вчера звонил, чтобы узнать, как у тебя дела! Значит, и ему ты нужна!

Это привело меня в чувство. Я настолько закрылась в себе в последнее время, так глубоко ушла в свое горе, что забыла обо всех. Желание умереть превысило желание жить. Но сделать больно своим близким… Заставить их пережить то, что чувствую я… Нет, так поступать было нельзя. К тому же, после разговора во сне с Дэнни, с моей души свалился тяжелый груз вины. Он мало что говорил, но дал понять, что не держит на меня зла и знает о моих чувствах. Но главное, он сказал, что все будет хорошо… Дэнни никогда не врал мне. Единственное, во что хотелось верить, что это был настоящий Дэнни, его душа, а не лишь моя фантазия.

- Дай мне немного времени. Обещаю, я приду в норму. Просто дай мне немного времени, - устало пробормотала я.

Люк сел на диван возле меня, заняв все свободное место, и тяжело вздохнул.

- Ты же знаешь, я всегда буду рядом.

- Знаю, - я закрыла глаза и положила голову на его плечо. - Спасибо тебе.

Глава 62


- С новым годом, милая.

Я держала трубку ослабевшими пальцами, но была безумно рада услышать голос дочери.

- Мамочка, - она всхлипнула. - Я так соскучилась.

- Как ты, детка?

- Все хорошо. А ты?

- Нормально.

- Когда можно тебя увидеть?

Я посмотрела в зеркало и ужаснулась. Худое изможденное лицо, землистая кожа, тусклые глаза. Не стоило пугать дочь таким видом. Не женщина, а просто зомби.

- Скоро, родная, но не сейчас. Я немного приболела. Как папа?

- Папа очень переживает за тебя. Много пьет, почти не выходит из кабинета. Вчера Дэвид приехал, - при упоминании о брате ее голос смягчился. - Он тоже все время молчит. Такой мрачный, постоянно курит, а папа даже замечания ему не сделал, как будто и не заметил, - она горестно вздохнула. - Мы решили не отмечать праздники в этом году. Я даже не пошла на рождественскую вечеринку в школе.

- Прости, милая, это я виновата.

- Мам, - Миа сделала паузу, не зная, как начать. - Ты сильно его любила?

- Кого? Ты о своем отце?

- Нет. Я про… Я про Дэнни, - ее голос задрожал от волнения, когда она начала быстро говорить. - Прости меня, пожалуйста, мам. Я нашла твой дневник! Я знаю, мне не нужно было читать его, но я так скучала по тебе. Я думала, я только загляну на одну страничку, а потом, уберу назад, но… Мне так стыдно, так стыдно! Прости меня! Ты так его любила! Ну почему он умер? Это несправедливо!

Она разрыдалась в трубку, а я следом за ней. Мысль о том, что дочь не отгородилась от меня, поняла и приняла новость, что я люблю не ее отца, принесла облегчение. Но напоминание о Дэнни снова сжало сердце болью. Наверное, отныне так будет всегда.

- Я не сержусь на тебя.

- Я пыталась поговорить об этом с Дэвидом, но он ничего не хотел слушать и сказал… - он возмущенно всхлипнула. - Что у меня нет мозгов! В общем, мы с ним не разговариваем. Мам, когда ты вернешься домой? Тут просто невыносимо!

- Я не вернусь, милая, - я старалась говорить как можно мягче. - Ты же знаешь, мы с твоим отцом развелись. Это больше не мой дом, - к счастью, добавила мысленно. - Но через несколько дней мы с тобой обязательно увидимся.

- А что ты собираешься делать дальше? Где будешь жить?

Этот вопрос был почти решен. Я посоветовалась лишь с одним человеком - Люком, но даже и без его одобрения собиралась осуществить задуманное. Уехать. Покинуть к чертям собачьим этот город и эту страну! Здесь все было ненавистно моему сердцу, все напоминало о Дэнни, о Брэде, обо всей моей жизни. Это причиняло боль. Помимо родного языка я знала хорошо лишь один - французский. Поэтому мой выбор пал на Париж. Город, где я всегда чувствовала себя легко и свободно.

Сказать об этом дочери было не просто, но я все же нашла в себе силы.

- Я собираюсь переехать в другую страну.

- Куда? - тихо спросила она.

- Во Францию. Буду жить в Париже, гулять вдоль Сены, есть круассаны каждый день… Пора что-то изменить. Возможно, к весне меня уже здесь не будет.

- Мамочка, я буду рада за тебя, главное, чтобы ты была счастлива.

- О, детка, - я снова растрогалась. - Ты даже не представляешь, как это важно для меня. Я люблю тебя.

- Пообещай мне кое-что, - попросила Миа.

- Все, что угодно, родная.

- Пообещай, что позволишь мне переехать к тебе, как только я окончу школу.

Стало трудно дышать. Моя дочь была самым прекрасным ребенком в мире. Неужели, я это заслужила?

- Когда угодно. Хоть сейчас, - твердо сказала я, справившись с эмоциями.

- Нет. - Я почувствовала, что она улыбается. - Сейчас не нужно. Я решила, что останусь с отцом, пока не окончу школу. А потом буду жить с тобой.

Мы поговорили еще немного, поздравили друг друга с наступающим новым годом, и я с облегчением положила трубку. Было трудно возвращаться к нормальной жизни, но осознание того, что придется, хотя бы ради дочери, придавало сил. Через несколько часов наступит новый год, и больше ничего уже не будет так, как прежде. Но, возможно, все будет хорошо. Потому что так сказал Дэнни.

Глава 63


2010 год

Все кладбища похожи друг на друга, независимо от образа жизни и вероисповедания усопших. Все их объединяют одни и те же вещи - смерть, скорбь, пустота и боль потери. Только для тех, кто погребен под толстым слоем земли, заботливо укрытой зеленым газоном, наверняка уже не имеет значения, сколько стоит их надгробная плита, в какую сумму обошелся гроб, и в дорогом ли костюме их похоронили. Это важно скорее тем, кто остался жив и пришел, чтобы проводить в последний путь близкого человека.

Кладбище, где похоронили Брэда, отличалось лишь тем, что было семейным, а значит, не большим. Здесь были могилы его дедушек и бабушек, тети и дяди, родителей, младшей сестры, умершей еще в младенчестве, еще нескольких родственников, а теперь и его самого. Я стояла под летним солнцем рядом с детьми и думала только о том, что не хочу быть похоронена в этом претенциозно-напыщенном месте. Пусть лучше меня кремируют и развеют прах где-нибудь над морем.

На церемонии прощания собралось много народу - сотрудники, бизнесмены, политики, звезды первой величины, пресса - все они сказали много добрых слов в адрес погибшего, но насколько эти слова были искренни, каждый решал сам для себя. На кладбище были только я, дети и несколько близких друзей и помощников Брэда. Миа, в черном платье и дурацкой шляпе с креповой вуалью, беззвучно плакала, Дэвид сидел возле нее, словно каменное изваяние - холодный, закрытый, с потухшими глазами на бледном лице. Он повзрослел. Мое сердце разрывалось от осознания того, какой груз ответственности отныне ляжет на его плечи. Благосостояние Сандерсов, холдинг, от которого зависит благополучие многочисленных сотрудников. Я знала, что Дэвид справится, и дело даже не в том, что в Гарварде он был одним из лучших, или в том, что с детства готовился стать приемником своего родителя. Просто мой сын скорее разбился бы в лепешку, чем подвел Брэда - свой идеал, самого дорого в жизни человека, отца, чью фамилию он носит с гордостью. Только каких сил ему будет стоить это? Я не боялась, что он сломается, но больше всего на свете мне не хотелось, чтобы он зачерствел, ожесточился, превратился в расчетливую акулу бизнеса, растеряв все лучшее, что в нем есть. Я слишком хорошо знала людей, владеющих большим влиянием и деньгами. Циничные, надменные, властные, живущие по правилу - выживает сильнейший. Большинство из них были именно такими. А Дэвид так молод! Ему всего двадцать два. Можно не быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что найдутся конкуренты, желающие наброситься на такую желанную добычу как “Сандерс Корпорейшн”.

Я не видела сына два года, и несмотря на его неприязнь ко мне, продолжала любить всем сердцем. С момента моего прилета из Парижа вчера он не сказал мне ни слова, кроме холодного “Здравствуй, Кристина”, поэтому, пока мы ехали в лимузине с кладбища, я вздрогнула, когда Дэвид обратился ко мне.

- Когда ты собираешься в Париж?

- Я не знаю, еще не решила. Я подумала, что, возможно, буду нужна здесь какое-то…

- Мне ты не нужна! - в голосе промелькнула обида.

- Дэвид, я понимаю, тебе трудно, но…

- Ты ничего не понимаешь, - отрезал он. - А знаешь, чего я не понимаю? Не понимаю, как он мог любить тебя все эти годы! Тебя! Женщину, которая постоянно предавала его!

Дэвид ослабил галстук и схватил первую попавшуюся бутылку из мини-бара. Миа сжала мою руку и уставилась на брата со злостью.

- Дэвид! Ты ведешь себя как ребенок! И при этом ни хрена не знаешь! Я сто раз пыталась объяснить тебе, почему родители развелись, но ты вбил себе в башку, что наш отец был святым!

- Я так не думал!

- Тогда почему ты винишь во всем маму?

- А почему ты на ее стороне? - закричал он. - Она бросила нас! Ты была совсем ребенком!

- Хватит! - попыталась вмешаться я. - Не время для выяснения отношений.

- Мне было шестнадцать! - огрызнулась Миа, не обращая на меня внимания. - И так было лучше для всех нас!

- Для всех, но не для него! Это я нашел его в кабинете, лежащим на полу! Я видел, как он умирает! Я пытался ему помочь, но он не узнавал меня и повторял лишь одно! - Глаза Дэвида на мгновение вспыхнули ненавистью, и мне стало страшно. - Твое имя, Кристина! Он говорил лишь это! Звал тебя! А тебя не было рядом!

Я не знала, что на это ответить. У меня просто не было слов, чтобы выразить всю гамму чувств, которую испытывала в тот момент. Смерть Брэда не стала для меня концом света, как гибель Дэнни двумя годами ранее, но причинила боль и ощущение утраты близкого человека. В последние годы он вел себя как друг и никогда не говорил о любви. То, что он думал обо мне перед смертью, открыло мне глаза. Брэд не переставал любить меня до последней минуты своей жизни. Хотя, возможно всему виной кровоизлияние, нарушившее работу мозга. Он мог просто быть дезориентирован, и я ему мерещилась. Теперь уже никто не узнает правды. Пятьдесят четыре года - слишком маленький срок для здорового крепкого мужчины. Я догадывалась, что Дэвид мучается от мысли, что если бы нашел отца раньше, то его бы успели спасти. Но я давно понимала, что как бы сильно ты не хотел что-то изменить в прошлом, время не вернешь назад. И больнее всего это ощущается, когда теряешь самых близких.

- Я улечу завтрашним рейсом, - сказала я, глядя на сына. - Но ты должен знать, что я любила твоего отца и не желала ему смерти.

Он не успел ничего ответить, потому что вмешалась Миа.

- Мам, я бы хотела, чтобы ты осталась еще ненадолго, но в любом случае полечу с тобой.

- Что? - возмутился Дэвид. - Миа, ты в своем уме? Ты останешься здесь!

- Это не обсуждается, Дэвид. Отец давно знал о моих планах, и он одобрял мое решение.

- Теперь я глава семьи! - выпалил он. - Ты поедешь в колледж, как и планировалось, но не полетишь в Париж!

Я закрыла глаза, не в силах вмешиваться в их перепалку.

- Документы в колледж я подала на всякий случай, но больше мне здесь делать нечего! Прости. В сентябре мне исполнится восемнадцать, и я…

- Значит, до сентября ты будешь делать то, что я тебе скажу!

Я взглянула на дочь, которая ошарашено хлопала ресницами, не желая осознавать услышанное. Наконец, Миа поджала губы и вздернула подбородок, сморгнув подступившие слезы.

- Только посмей запереть меня в клетку, братец, - прошипела она. - И я возненавижу тебя! Не смей становиться таким как он!

Я вздрогнула. По лицу Дэвида было видно, что сестра нанесла болезненный удар, но он быстро взял себя в руки. Глаза снова стали пустыми и холодными, а голос бесстрастным, когда он произнес:

- Делай, что хочешь.

На этом тема была закрыта, и весь оставшийся путь мы проделали молча.

Я осталась еще на неделю, в течение которой Миа уладила все свои дела, собрала вещи и улетела со мной. Ей удалось помириться с братом, и в аэропорту он обнял ее на прощание, пожелав удачи, а меня удостоил лишь кивка. Глядя в иллюминатор, я с грустью думала, что отношения с сыном разорваны окончательно, но все еще надеялась, что когда-нибудь он меня поймет. В любом случае, нужно было жить дальше.