— Не больно? — спросила я.

— Нет, — ответил он. Я не поверила, но звучало вполне бодро. Вода сразу же окрасилась в розовый. Чувства мной вделали противоречивые. Я не ожидала, что придется провести ночь с полуодетым Алексом у него в квартире… А еще я старалась не вспоминать об Артуре. Чтобы не терзаться и не путаться.

— Что это все значит? — шепотом спросила я.

— Что он хочет убить тебя, — повернул ко мне голову Алекс. Я отступила на шаг.

Я смотрела в воду и думала о том, что, должно быть, не последняя девушка, кого эти люди оставили в качестве сиделки. За что они воюют? Я знаю почему, но не знаю за что. Неужели жизнь можно приравнять к чему-то материальному?

— Другой жизни у нас нет. — Хрипло сказал Алекс, а я опустила глаза на шрамы на его спине. — И не будет. И у тебя не будет. Мне жаль, что я тебя в это втянул, но почему-то никогда не удается открыть дверь и постоять на пороге. Это правда. Всегда есть тот, кто тебя потянет за собой. Если бы ты тогда не ушла, у тебя были бы какие-то гарантии и знакомства, я думал, что обошлось, только прошлое всегда кусает за пятки.

— Если ты помнишь, я не сама ушла, — холодно сказала я и встала, чтобы сменить воду. Напоминать мне о той ночи как минимум неэтично. До сих пор меня мучают кошмары, где я стою около зеркала, а мое отражение — вовсе не я. Меня нет. По спине, как всегда, побежали мурашки. — Но я радовалась, что ушла.

Трижды сполоснув миску, я налила в нее чистую воду и вернулась, на этот раз села к нему лицом на соседний стул.

— Это необычно. Наши люди, обычно, находят себе друзей из того же окружения.

— Почему?

— Как это почему? Потому что у каждого из нас своя история. А другие люди очень любят вешать ярлыки. Именно поэтому ты так отчаянно врешь. А раз ты врешь, мозаику сложат неправильно.

— Это не твое дело!

— Ты строишь тонкий хрупкий мостик, который от одного неверного шага рассыплется в прах.

— Так не делай этот шаг! — воскликнула я. — Это только у тебя такие крайне разрушительные ботинки. Но нет, ты начинаешь снова. Приезжаешь ко мне в университет, флиртуешь с моими подругами. Зачем? Их у меня три, три на весь Петербург! Три подруги и Артур. Оставь мне этот крошечный анклав, это что, много? Клянусь, ты мне должен больше.

— Не бойся, они меня не интересуют. Но по-твоему это что, нормальные друзья? На них нельзя положиться, им даже правду нельзя сказать. Куда, кстати, когда я приехал, ты Артура дела? Он бы наверняка впечатлился твоим прошлым. Я прямо предвкушаю…

— Хватит высмеивать мое окружение! — воскликнула я и расплескала по столу воду, бросив в миску тряпку. Алекс уже стал похож на человека.

— Хочешь, снова проверим насколько оно хорошее? Я тебе скажу, что будет — тебя продадут за тридцать сребреников! Из них только один человек заслуживает уважения — Лариса Светлова. И ты это знаешь. Твой ненаглядный Артур не выдержит первым. Настя и Оля струсят сразу вслед за ним. Они такие же, как Надя. Пока можно делать вид, что ничего не происходит, они уповают на собственную слепоту, а потом, когда выяснится, что ловить нечего, задирают носы. Они тебе не чета. Они боятся правды. И они будут бояться тебя. Просто потому что ты другая…

Я не выдержала, взяла миску с водой и вылила ему на голову. Он неожиданно резво поднялся со стула. Списывать Алекса в калеки было явно рановато. Я тоже вскочила и стала отступать назад, пока не уперлась спиной в холодильник. Алекс сбросил волосы с глаз, поднимая в воздух фонтан брызг.

— Ты забываешь одну формальность, Карина, — сказал он и вплотную приблизился ко мне. — Я для тебя опасен не меньше Константина и, между прочим, ранен не так уж и страшно. — Я инстинктивно уперлась рукой ему в грудь. — Разумеется, я не буду бегать за тобой, размахивая пистолетом, у меня есть более надежное оружие, — он склонился ко мне, я отвернулась в сторону, едва дыша от наплыва эмоций.

— Спасибо, я поняла, — бросила я куда-то вправо. Мое сердце стучало как после гимнастического упражнения. Алекс не мог не почувствовать мое состояние. Хотя я ничего, признаться, не поняла. Только то, что он разозлился.

— Отлично, — выдохнул он мне в ухо.

На мне была коричневая кофта, а потому кровавых пятен не было видно, за что я поблагодарила небеса.

— Злиться на меня бесполезно, — напомнил Алекс, когда я в полном молчании бинтовала его плечо.

— Мне нечего противопоставить тебе и нечего противопоставить ему, — вздохнула я. — Так какая разница злюсь я или нет?

— Тебе придется вымыть мне волосы.

— Ты без этого точно не проживешь?

— Никоим образом.

— Знаешь, никогда бы не подумала, но пол-литра воды превращают холеного красавчика в занудного нытика. Кто бы мог подумать, — посетовала я.

— Значит, я холеный красавчик? И почему мне такое определение не нравится? — скривился он. — Ты правда так думаешь?

— Ты о чем? — растерялась я.

— О том, что я холеный красавчик, — раздраженно бросил он.

— Если бы не считала, не сказала бы, — буркнула я. — И если ты правда намереваешься заставить меня мыть тебе голову — топай в ванную, — скомандовала я. Надо же. Послушался…

Я притащила с кухни стул и поставила его спинкой к раковине, после чего заставила Алекса откинуть голову. И, черт возьми, я ухитрилась выяснить, что у него, в отличие от Артура волосы совсем не жесткие… Это тактильное несоответствие повергло меня в глубочайший шок. А после этого я не только вымыла Алексу волосы (вот уж последнее, чем я собиралась в этой жизни заняться), но и зачесала их назад. Не знаю почему, но мне это дело очень понравилось. Да-да, как сказала Лариса, у меня были серьезные неприятности.

— Мне идет? — поинтересовался Алекс.

— Ага, — улыбнулась я, на мгновение забыв, что очень зла на него.

Ну как же так, ругала себя я. Он собирался меня убить, заставил меня влюбиться в него и вышвырнул, как кусок мусора. Он спал с моей двоюродной сестрой, чтобы поиздеваться надо мной… И я все равно ему улыбаюсь, все равно таю от одного лишь взгляда. Я ненормальная?

После второго укола обезболивающего мы с Алексом оккупировали диван.

— Тебе нужно поспать, — сказала я ему.

— Не думаю, что с такой болью усну, — признался Алекс. — Хочешь поговорить?

— Да. Расскажи мне о Жене и твоем отце. Что у них за мутная история?

Алекс поморщился.

— Мутное не то слово. Ей было девятнадцать, когда они с отцом познакомились. А мне — восемь. И до определенного момента она мне нравилась не больше остальных девиц отца. Правда меня очень удивляло, что она — такая хорошенькая, легкая и веселая, связалась с мрачным, старым и далеко не самым симпатичным Сергеем, — усмехнулся Алекс. Я поерзала на диване и, наконец, плевав на осторожность, подогнула под себя ноги. — Но ее влюбленность была очевидна. И безответна. Я вообще не уверен, что Сергей способен на какие-то теплые чувства.

И Алекс всячески старается ему подражать.

— Кроме Жени у него было еще несколько любовниц. Они приходили, уходили. Она все знала, но терпела. Старалась не устраивать истерик, не перечить понапрасну. Эдакая безропотная наложница. Официальная любовница. Когда он нашел Анжелу… — Алекс сглотнул и опустил глаза. — Женя пришла к нему в последний раз. Она тогда не прошла дальше прихожей, он ей сообщил, что женится. Она ничего не ответила. Вообще. И тогда он сухо сказал ей, что это ничего не меняет, что между ними все может остаться по-прежнему. Она просто развернулась и ушла. Через неделю сделала аборт и потеряла возможность иметь детей, а через месяц вышла замуж за другого мужчину. Еще через два месяца состоялась свадьба Сергея и Анж. Я до сих пор помню ее глаза. Я такого взгляда даже у приговоренных к смерти не видел.

Я моргнула и почувствовала, как слеза скользнула по щеке и остановилась где-то в уголке губ. Спеша ее стереть, я оцарапала щеку колечком.

— А твоя мать? — решила я спросить.

Алекс поджал губы.

— Она была брюнеткой, — сухо отозвался он. — Я помню о ней только это.

Мы в полной темноте, на циферблате электронных часов менялись цифры. Я посмотрела на Алекса и вдруг я ощутила жалость. Счастливый ли он человек? Нет. Он слишком противоречивый, такие люди редко счастливы. И потому ему не жалко рисковать собственной шкурой, поэтому он временами ведет себя как мазохист. Чего стоит одна история с фотографией Лизы… За рассуждениями о жизни я незаметно для себя отключилась. Но некто больной и страдающий меня услужливо разбудил по истечении часа.

— Почему Константин гоняется за мной? — спросила, вводя в плечо Алекса иглу.

— В каком смысле? — запрокинул он голову, глядя мне в глаза. От такой близости рука со шприцом дрогнула.

— В том, что он делает это демонстративно, словно в кошки-мышки играет.

— Ты с ним игралась, он отвечает тем же.

Это объяснение более ли менее меня устроило, но совсем не порадовало.

Последний час перед универом я проспала. И разбудил меня снова Алекс:

— Пойдем, сваришь обоим кофе, и поедешь в университет. Тебе не стоит привлекать к себе внимание.

— Вспомни это, когда в следующий раз заявишься на своей мицубиши, — буркнула я и вздохнула.

Как же я не хотела спускаться после всего произошедшего в злосчастное метро! Алекс точно прочитал мои мысли и произнес:

— Возьми что-нибудь из моего гаража, — он здоровой рукой поднес чашку кофе к губам. — Можешь выбрать, — усмехнулся он.

— Мицубиши? — невинно поинтересовалась я. Чтобы позлить и посмотреть на реакцию.

— На мицубиши ты не поедешь. Ее я засветил. Начнут еще спрашивать, где это ты ночь провела, что теперь на моей машине катаешься… — злорадно улыбнулся Алекс. — Не оправдаешься. Зато у меня есть красный порш. Леворульный, но очень-очень девчачий. — Знаем-знаем, уже облизывались на его красную кареру жити.

— Откуда у тебя девчачий порш?

— Выиграл в гонках.

— Ты развел какую-то девчонку на машину?

— Да, а что? Поверь, она не очень обиделась, — многозначительно подмигнул мне «больной».

— Ключи, — протянула я ладошку.

Меня заметили сразу. Кричаще-красный порш. Логично. Пока я шла по парковке собрала целую коллекцию завистливых взглядов. А у самой аудитории меня уже поджидали неприятности:

— Почему ты не брала вечером телефон? — скрестив руки, поинтересовался Артур.

— Извини, — я посмотрела на телефон и обнаружила девять пропущенных.

— Я даже домой тебе звонил! — нахмурился он.

— Я ночевала у родителей, — пожала я плечами. Угу, а по дороге до университета обзавелась лишней машиной.

Мое сердце выстукивало барабанную дробь, но я честно старалась успокаивающе улыбаться. Хотя навряд ли синяки под глазами и нетвердая походка придавали образу достоверности.

— Ты выглядишь уставшей, — тем не менее, смягчился Артур. — Это кровь? — неожиданно спросил он, указывая на мой лоб.

— Не думаю, — засмеялась я, хотя внутри все заледенело.

Я посмотрелась в зеркало и заметила, что прямо у кромки волос виднеется полоска крови. Поняв, что еще парочку вопросов об этом я просто не вынесу, да и вообще прийти в себя не мешает, я отпросилась у преподавателя и вышла в туалет. На салфетке остался куда более красный след, чем я рассчитывала. Колени задрожали, я оказалась вынуждена опереться ладонями о раковину. Я сильно сдала позиции, но у меня не было права проколоться.

Спокойно. Алекс рядом, снова рядом, все будет хорошо, он не отдаст меня Константину. Я раздраженно швырнула салфетку в мусорное ведро и прилипла к зеркалу. Там отразилась усталая девочка, глаза которой горели ярко, вызывающе. Почти… счастливо? Что же ты делаешь, Карина?! Тебе мало? Как ты могла так влипнуть?!

— Это остатки маски из глины, — нашлась я и Артур улыбнулся. Осталось минимум — чтобы эта глина не обнаружилась в местах для глины не предназначенных.

На перемене я почувствовала, что еще чуть-чуть, и усну. Потому, когда Оля подбежала и схватила меня за руку, я чуть не поперхнулась кофе.

— Скажи мне номер Алекса! — вцепилась она в мой локоть. Ровно через пару меня об этом же попросила Настя. Делая себе намеренно больно в надежде, чем отпустит, я продиктовала номер и той и другой. Да, я просила Алекса о том, чтобы он их не трогал, но ведь я имею право на короткую электрошоковую терапию?

Я вышла из корпуса, автоматически поискала глазами сиреневое пятно, но заметила только порш, и покраснела, увидев, что студенты фотографируют его на мобильные. Попыталась обнять Артура, чтобы забыться, успокоиться, но вдруг это перестало работать, мой дурман, мой наркотик перестал действовать. Мне хотелось сесть в машину и поехать совсем к другому человеку. Невероятно. Невозможно. Я же понимала, что Алекс просто хитрит, сбивает меня с толку. Когда я ждала лжи, он говорил правду, когда ждала удара, получала только веселую насмешку. Что он сделал со мной? Как? Прошло ведь всего несколько часов.