— Мамочка, я хорошо ем, просто тренировки отнимают все силы. Сколько бы я не ела — не поможет.

И она мне поверила, откровенной лжи, родная мама! Человек, который знает меня лучше, чем кто-либо… Я тяжело вздохнула, прикрыв ладошкой микрофон.

— Ну ладно, скоро мы уже приедем.

— Ой, мне звонят, мама! Я побегу.

— Ну беги к подругам, — я поджала губы. Знала бы она кто именно мне звонит.

— Конечно, целую, мамочка. Люблю-люблю, — так я всегда говорила ей с экрана и посылала поцелуи. Она усмехнулась и нажала отбой, а я поторопилась принять другой вызов: — Привет, Алекс, — и прозвучало это так, словно я только что несколько километров пробежала. Пришлось ругать саму себя последними словами, потому что его звонки меня радовали все больше. Кому я вру? Все гораздо хуже: я начинала злиться, когда от него не было вестей.

Выступление во дворце культуры организовала тренер. Она обещала губернатору показать свою «олимпийскую надежду».

— Евгения Ивановна, вы уверены, что это было нужно? — спросила я от нечего делать, пока она завивала в любезно предоставленной нам гримерке мои волосы. Я не впервые заметила, что ей в принципе нравится со мной возиться.

— Знаешь, я всегда хотела, чтобы у меня была дочка, хорошенькая, с милыми детскими кудряшками, — улыбнулась она, рассматривая меня в зеркале. — Я мечтала, что буду ее одевать, причесывать, красить, как куколку. Вот смотрю на тебя — ты просто ребенок о каком я мечтала. Лет двенадцать тебе было, когда я тебя взяла? Ничуть не изменилась, — она вздохнула. — Как так получилось, что бог не дал мне детей? — по ее щеке одиноко скатилась слеза, которую тренер тотчас смахнула. — Если бы я знала, чем закончатся мои победы на чемпионатах, я бы послала к черту все эти медали, — она сняла с плойки еще один безупречный локон. — Спорт — не всегда хорошо. Сегодня ты выступаешь как живое произведение искусства. Запомни. Если решишь покинуть большой спорт — ни слова против не скажу.

— Но у вас есть муж. — Господи, ну зачем я это сказала?

— Есть-есть, — произнесла она бодро. И как-то очень цинично добавила: — куда ж ему деться?

Она отключила плойку и начала собирать мои волосы на затылке в причудливую прическу. Я уж было подумала, что странный разговор закончен, но не тут-то было!

— Вот воспитываю я вас, моих учениц, как родных детей, но вы когда-то уйдете, у вас будут заботы поважнее, чем прежний тренер, — грустно улыбнулась она. — Но что мы все обо мне, когда у тебя на лице все признаки полномасштабной личной трагедии? Выкладывай.

Я запрокинула голову, чтобы не растекалась тушь от слез. Тренер погладила меня по спине. И я рассказала ей про подруг. Вот бывает так, что кому-то что-то говоришь, и ноль эмоций, а у тренер аж губы подрагивали от досады.

— Иногда мне хочется убить Алекса, — задумчиво проговорила она она и царапнула меня заколкой. Я не ожидала и дернулась, а она без тени сочувствия дернула меня обратно. Вот такая вот она: физическая боль для нее ничего не значит, а чуть что случись — сразу в слезы.

— Не надо. Он-то в чем виноват? — вздохнула я. Честно говоря, я пыталась обвинить Алекса, и иногда мне даже удавалось это, но потом я совершала новую переоценку ценностей, и понимала, что без червоточинки так запросто не расковыряешь. Так что перекладывать с больной головы на здоровую?

— Ой не надо! Он привлекает слишком много внимания и прекрасно это знает. И наслаждается эффектом. Сплошная показуха: стрелки на брюках, машина в винилах, — она покачала головой. — Ну еще бы, а скажешь что, так в ответ: я гонщик, гонщик…

— Да? — удивилась я.

— А ты не знала? — удивилась тренер.

Я даже улыбнулась. Пусть бы она побольше о нем рассказала. Стоп! Нельзя. Мне нельзя о нем думать, это закончится плохо. Тренер молчаливо, но вряд ли осознанно поддержала мое решение и предпочла сосредоточиться на прическе.

— Ну, что скажешь?

— Очаровательно.

И я правда стала похожа на Элю Граданскую. Платье бы еще алое, и вообще копия. А абсолютно довольная собой тренер улыбнулась и вышла из комнаты, оставляя меня наедине с моими мыслями. Но от такой перспективы я отказалась, накинула халат поверх костюма и вышла в коридор. Мимо прошествовали двое парней, оба окинули меня одобрительными взглядами. Надо будет еще раз поблагодарить тренера.

— Я собираюсь ехать в лагерь вожатой на пару недель, — протянула мне она бутылку воды. — Тебе надо со мной. Поговорить с мамой?

— Да, конечно, — кивнула я.

— Отлично. Давай разминайся.

Оставалось три номера до моего выхода. Я прислонилась головой к стойке прожектора и задумчиво уставилась на сцену. На сцене как раз скакали паркурщики. Вот уж кто бы не поскользнулся на крыше, убегая от преследования. Дальше пошла петь какая-то девочка. Она пела плохо. На редкость плохо. Меня это немного отвлекло от мрачных мыслей. Но когда оставался один номер до моего выхода, меня взял нервоз. А вдруг кто-то в зале меня узнает, вдруг я что-то не так сделаю? За целый номер я так и не могла настроиться.

Я на сцене. Свет померк. Одновременно с началом мелодии вспыхнул луч прожектора. Последний вдох перед началом. Музыка для художественной гимнастики очень быстрая и драматичная. Но ведь это показательный номер. Тренер всегда считала, что щадить меня бессмысленно. А сцена неожиданно скользкая, и вообще трудно делать упражнения, которые требуют мягкого ковра на голом деревянном полу. Но даже если здесь я допускала ошибки во вращениях, в обращениях с предметом, то этого никто не замечал. Мне позволили выступить с мячом, ради удовольствия, к тому же тренер решила, что необходимо, чтобы я предстала с наиболее выгодного ракурса, ведь государственная поддержка для нас имеет значение.

Когда включили свет, я увидела губернатора, рядом с которым сидел Алекс, и стало как-то радостнее. Он пришел посмотреть на меня? Я очень хотела, чтобы это было так. Пряча счастливый блеск глаз, я поклонилась под оглушительные аплодисменты, и ушла за кулисы.

Я переоделась и вышла из комнаты. Евгения Ивановна наверняка на банкете, организованном для сильных мира сего. И куда мне идти, что делать? На телефоне ни одного пропущенного звонка, то есть Алекс тоже ничего сказать мне не хочет. Я уже взялась за ручку входной двери, когда мне на плечо легка рука тренера.

— Ты куда? — удивилась она. — Идем со мной. Губернатор жаждет познакомиться. Не смей кусать губы!

Я прошествовала за ней, несколько нервничая оттого что одета была вовсе не для светских мероприятий. Тренер, кстати, тоже, однако ничуть не смущалась. Я оставила сумку в гардеробе, и теперь налегке скользила между гостями.

— Господин губернатор, — сказала тренер, подходя к нему со спины. — Это и есть моя Карина.

Губернатор аж подпрыгнул. Это был невысокий, весьма полненький человек с седыми волосами. Чем-то напомнил мне санта-клауса, и, судя по всему, зачинщик мероприятия уже изрядно повеселел от выпитого. И на его пивном брюшке очень забавно раходился пиджак.

— Ну точно, гимнастки подкрадываются, как никто другой! — засмеялся он, совсем как санта, и я улыбнулась. Точно подметил. — Добрый вечер, Кариночка.

— Здравствуйте, — я очень старалась не выдать того, насколько меня покоробило такое фамильярное обращение.

— Полагаю, что вас я должен поздравить, так?

— На ваше усмотрение, — развела я руками.

— Ну, тогда поздравляю, я видел ваше выступление по телевизору, потрясающе красиво. Но там вы мне показались… эмм… взрослее.

Я с трудом не скривила противную гримасу. Естественно, там все взрослее, ведь на мне, к примеру, грима было больше, чем на всех артистах выездного театра вместе взятых. А сзади губернатора нарисовался Алекс, и я делала все возможное, чтобы на него не смотреть. Не выдать знакомство, не показать, как соскучилась.

— Алекс, позволь познакомить тебя с Кариной Орловой. Очень хорошенькая девушка, — он подмигнул Алексу. Тот тоже не подал виду, что мы уже знакомы.

— Добрый вечер, — поприветствовала я. Алекс коротко кивнул.

— Я заметил. — Сказано это было таким тоном, что я мороз по коже пробежал. И вот по этому я соскучилась?

— Мне очень понравилось, — сказал губернатор. — Почаще бы Женечка позволяла вам выступать на подобных мероприятиях.

— Это отнимает столько времени, — воскликнула тренер, морща нос в знак протеста. — Нам обеим приходится работать весьма серьезно, чтобы достигать должных результатов. Одного лишь таланта мало, мы живем в непростое время.

— Безусловно, — вздохнул губернатор. Я коротко взглянула на Алекса, от нечего делать переключившегося на помощника губернатора. А тренер все раскланивалась с «сантой», который что-то говорил ей, положив руку на талию, взгляд его прочно застрял в ее декольте. Мне этот жест очень не понравился, судя по напряженным плечам тренера — ей тоже. Сказаться что ли больной, чтобы нас обеих отпустили. Но только я начала искать наиболее правдоподобный вариант, как разговор прервался.

— Из-за вот таких вот типов и появились лесбиянки, — буркнула тренер, передергивая плечами, словно стряхивая оцепенение. — Хорошо, что ты смыла грим, а то и тебе досталось бы.

— Алекс с ним сотрудничает? — не удержалась я от вопроса.

— Сергей. Ну а самый быстрый путь к сердцу папы лежит через покатание капризам ненаглядного чада. Несмотря на странноватые замашки, губернатор не дурак, — подмигнула мне тренер. — Есть хочешь?

— Нет.

Я осталась скучать в одиночестве. Я выглянула в окно и удивилась, увидев быстро отъезжающую машину. Тренер притащила мне парочку тарталеток, набитых очень вкусным салатом.

— Это очень калорийно, — предупредила она. — Но разок можно.

Но я даже вторую внусняшку съесть не успела — началась паника. В комнату стали просачиваться черные клубья дыма. Люди закричали, забегали. Открытая дверь показала, что на лестнице вовсю хлещет пламя. Я отступила назад и на кого-то наткнулась.

— Тише, успокойся, — тихо шепнул Алекс. — Идем.

Мы нашли тренер и, не останавливаясь, направились в коридор гримерок.

— Кто это сделал?

— Здесь был человек Константина. — После этих слов мое сердце, кажется, остановилось.

— Я…

— Со сцены и под гримом не было видно сходства, — сказал Алекс спокойно. — Скорее.

И он втолкнул меня в одну из комнат. Пламя уже частично захватило помещение, и пришлось прикрыть рот тканью.

— Окно выходит на выступ с колоннами, — быстро проинструктировал Алекс. — Нижний этаж весь горит. Рядом дерево. Перепрыгнем. Я пойду первым.

— Такое впечатление, будто это ты спланировал пожар. — Собственно, а почему нет?

Алекс выбил окно, так как рама оказалась заколочена. Тренер в последний момент оттащила меня от фонтана стекла. И тут же ветер рванул в комнату. Вот это погодка! Попрыгаешь тут! После этого мы окупировали тонкий маленький выступ. Но он, как и все хорошее, однажды закончился. А дерево… оказалось вовсе не близко.

— Ты спятил?! — заорала я. — Тут метра два!

— Тише, — и Алекс перепрыгнул на ветку, с трудом удержав равновесие с помощью тонкой веточки. — Женя, прыгай! — позвал он тренера. Она прыгнула, Алекс подхватил ее чуть ли не на лету и дернул к себе. От падения их спас только уместно нарисовавшийся ствол дерева. Алекс помог тренеру спуститься, чтобы освободить место. Правда это было лишнее, так как она прыгала по веткам с ловкостью обезьяны. Поразительно.

— Давай прыгай, — крикнул мне Алекс. Я отчаянно замотала головой и посмотрела вниз, на два этажа под ногами.

— Я не допрыгну.

— Допрыгнешь, никуда ты не денешься! — бесцеремонно заявил Алекс. Я услышала как где-то рядом провалилась часть крыши (слишком быстро!) и со вскриком зажала рот. — Быстрее, ну! Я поймаю!

— Не поймаешь! — я вцепилась в гладкую колонну и правда чуть не свалилась с узкого выступа.

— Черт возьми, Карина, не заставляй меня приносить соболезнования твоей маме!

Я вспомнила ее, и подумала, что сгори я тут, мама бы точно этого не пережила. И потому зажмурилась и прыгнула. В следующее мгновение мое плечо ударилась обо что-то твердое и неровное — ствол дерева.

— Ты прыгаешь лучше, чем думаешь, — сказал Алекс, придерживая меня одной рукой. Я не выдержала и рассмеялась от облегчения. — Давай вниз.

Я переступала с ветки на ветку намного осторожнее, чем тренер, и скоро мы все оказались около машины Алекса.

— Знаешь, о чем я жалею? — неожиданно спросила тренер. — Твой костюм сгорел, а тебе он так шел!

И мои губы тоже обиженно дрогнули. И впрямь жаль, надо заказывать новый. А Алекс пробормотал что-то подозрительно похожее на ругательства в адрес всех представительниц слабого пола.

— Где остальные люди? — спросила я Алекса. Он молчал. И я увидела как алый факел выпрыгнул из окна, кто это был? В этот момент Алекс вдавил педаль газа в пол, и дворец культуры замелькал между стволов деревьев. Мимо бок о бок проехали машины скорой и пожарной.