– Отрезанной лапки? – спрашиваю я. – Как можно даже прикоснуться к ней?

– Да послушай ты, – настаивает Дженна. Я слышу, как она барабанит пальцами. – Первое желание мужика – иметь большую сумму денег. Как лапка исполняет это? Его сына убивают, и он получает именно столько по страховке. Тогда он просит вернуть сына к жизни. Желание исполняется, но воскресший сын оказывается изувеченным калекой в стадии разложения. Третье желание приходится использовать на то, чтобы вернуть его в могилу.

Моя гримаса становится еще более хмурой.

– О’кей. Я уже писала пожелание, чтобы мой папа вернулся из небытия, и он не появился в виде разлагающегося калеки. Но спасибо большое, что благодаря тебе эта картина будет стоять у меня перед глазами.

– Ну извини, – говорит Дженна. – Я просто хотела сказать, что в каждом случае исполнение желания ведет к плохим последствиям. Всегда!

– Но мой папа хотел, чтобы я использовала блокнот, – слабо возражаю я. – Он мне его оставил.

– Через Эдди! – напоминает Дженна. – Тебе надо с ней поговорить.

Меня ее слова не убеждают.

– Зачем мне это?

– В этих делах свои правила. И Эдди может знать какие.

– Правила? В «этих делах»? – с сомнением в голосе повторяю я. – Со сколькими магическими блокнотами, исполняющими желания, ты сталкивалась за последнее время?

– А сколько книжек ты прочитала за последнее время? – парировала Дженна.

Тут она меня уела. Дженна читает все подряд. Всегда много читала. В любой момент спроси: окажется, что она слушает аудиокнигу во время долгих забегов, читает электронную книгу на телефоне и еще одну – на портативном ридере. И все это одновременно! Плюс книги по школьной программе.

– Ладно, может, правила и существуют, – признаю я. – Но от Эдди их не узнаешь. Последний раз, когда мы с ней виделись, она готовилась к страстному свиданию с моим дедушкой, который умер сто лет назад.

– Но чтобы рассказать тебе про блокнот, у нее ума хватило, – возражает Дженна.

– Едва. И на прямые вопросы она ответов не дала. Просто не думаю, что она может чем-то помочь. – Плюс у меня не было не малейшего желания возвращаться в «Сенчури Акрз». Я надеялась дотянуть до того момента, когда мы все вместе отправимся туда на День матери[52].

– Ладно, – говорит Дженна. – Но вот в чем дело. Если блокнот действительно оставил тебе папа и если Эдди действительно такая сумасшедшая, как ты считаешь, он не хотел бы, чтобы ты так бестолково его использовала. Если тебе интересно мое мнение, я думаю, что тебе вообще не нужно его использовать. Спрячь его где-нибудь. Положи на полку в книжном шкафу, если он напоминает тебе об отце. Но не пиши в нем ничего.

В ее голосе звучит такое волнение, которого я никогда не замечала за ней ранее.

– Ты чересчур переживаешь по этому поводу, – медленно произношу я. Может, Дженна права? Может, мне действительно отложить блокнот подальше на время?

– У всего, что происходит, есть свои причины, – заявляет она. – Возможно, ужасные причины, поскольку нет ничего, что оправдывало бы то, что произошло с твоим папой. И мне правда кажется, что связываться с этим опасно.

– Ты что, начала ходить в церковь?

– Отем, я серьезно. Я за тебя беспокоюсь.

– Я знаю. Спасибо тебе! Я постараюсь быть осторожной.

Повесив трубку, я задумываюсь над тем, что она сказала. А затем открываю блокнот: «Дорогой папочка, – пишу я. – Я просто не могу поверить, что ты дал бы мне что-то, что может принести несчастья. Я понимаю, что имеет в виду Дженна, но о твоем блокноте Эдди говорила вполне здраво. Так что пусть Дженна не беспокоится об этом так сильно».

Мой телефон чирикнул. Это от Шона. Со ссылкой.

Я кликаю на ссылку и читаю пост какого-то спортивного блогера, подробно перечисляющего все причины, почему Пейтон Мэннинг как квотербек лучше, чем Дэн Марино.

Даже не дочитав до конца, я пишу ответ.


Отем: Признание: я ничего не знаю ни о Пейтоне Мэннинге, ни о Дэне Марино, ни о футболе. Папа любил его. Ему нравились «Дельфины» и Дэн Марино. Это все, что я знаю.

Шон: То есть я – тот, кому предстоит открыть в тебе любовь к этой игре?

Отем: Ничего не выйдет. Люди получше тебя потерпели поражение.

Шон: Я в этом сильно сомневаюсь.

Отем: СС = СуперСкромный?

Шон: Супер.


Когда я ложусь, у меня голова кружится от разных мыслей. А когда просыпаюсь, меня ждет сообщение от Дженны:

«Извини за напряг, – говорится в нем. – Может, я зря так парюсь. Просто держи меня в курсе».

«Договорились», – мысленно обещаю я, прочитав сообщение. Я честно не могу себе представить, как бы я сейчас жила без этого блокнота. Я подумываю написать в нем пожелание, чтобы из-за учебной пожарной тревоги отменили урок английского, но потом мне приходит в голову, что в опасениях Дженны есть здравый смысл… Возможно, правила пользования блокнотом действительно существуют. Может быть, общее количество пожеланий строго ограничено или я могу писать определенное число желаний в день или в неделю. Нужно сохранить волшебную силу блокнота для чего-то действительно важного.

Но пока он у меня есть, я могу преодолеть любое препятствие на своем пути. Я так взволнована, что практически несусь в школу.

– Разве сегодня не классный денек? – вопрошаю я Джей-Джея, когда мы встречаемся на нашем повороте.

Он не разделяет моего энтузиазма:

– Сейчас середина зимы, а температура восемьдесят градусов[53]. Я провел на улице всего пять минут, а моя рубашка уже прилипла к телу.

– Что очень сексуально выглядит, – говорю я. – Поверь мне на слово!

– Если бы я не был таким хорошим другом, я бы спросил, чего ты наглоталась, – заявляет Джей-Джей. – А если бы я был еще менее хорошим другом, я бы попросил поделиться со мной.

Я почти готова рассказать. В конце концов, именно он сказал, что загадал бы «безнадежно романтическое» желание. Что навело меня на мысль написать о свидании с Шоном. Уверена, он бы порадовался, что в моем случае это сработало.

А потом я вспомнила, что он – любитель «разоблачать мифы». Джей-Джей не поверил бы, что блокнот способен организовать свидание. А если бы и поверил, то мог попросить меня поделиться с ним волшебством, чтобы и ему перепало немного романтики, а я уже приняла решение не разбрасываться пожеланиями.

– А могу я просто быть рада тебя видеть? – спрашиваю я, пока мы переходим улицу.

– Можешь.

Интересно, как сегодня у меня сложится с Шоном? Встретит ли он меня у аудитории? Или будет ждать меня у шкафчиков?

– Можешь ответить мне на один вопрос? – произносит Джей-Джей.

Я бросаю на него взгляд, ожидая увидеть ухмылку на лице. Но он смотрит себе под ноги, держа руки в карманах.

– У тебя все в порядке? – спрашиваю я, почувствовав некоторое беспокойство.

– Да! Конечно, просто … интересно. – Теперь он смотрит на меня внимательно, но в глазах у него какое-то странное выражение. Он вытаскивает руки из карманов и тут же засовывает их назад. – Бред! – Он издает нервный смешок. – Ну просто я раньше никогда этого не делал…

Тут я уставилась на него:

– Чего не делал?

– Веду себя глупо. Просто надо решиться и спросить тебя. Отем, ты пойдешь со мной на Зимний бал?

Я продолжаю шагать с ним рядом, но внутри все застыло.

Я не ожидала этого. Совсем!

А должна была! Во время вчерашнего разговора с Джеком Джей-Джей имел в виду меня. Когда он сказал, что поступил бы как безнадежный романтик, он думал обо мне.

Поверить не могу! Очевидно, я уже слишком долго молчу. Лицо Джей-Джея покраснело.

– Извини, – произносит он, глядя прямо перед собой. – Не нужно было спрашивать.

– Почему, нужно было! – отвечаю я. А затем съеживаюсь, увидев, как при этих словах в его глазах вспыхивает надежда. – Я имею в виду, что безусловно согласилась бы, не пообещай я уже Шону Гири, что пойду с ним.

– Шон Гири тебя пригласил?

– Вчера вечером. Извини.

– Не за что извиняться, все хорошо. – Джей-Джей пятерней причесывает волосы и прочищает горло. – Кхм, а Джек говорил тебе, что родители везут их с сестрой в Лос-Анджелес на весенние каникулы? В «Диснейленд»[54]. Отсюда час лететь до «Диснейуорлда»[55], а они собираются в «Диснейленд».

Я хотела попенять ему на столь явную – и жутко неуклюжую! – попытку сменить тему, но что я могу предложить обсудить вместо этого… Как давно у него ко мне чувства? Или что я всегда думала о нем исключительно как о друге?

Это теперь мне в голову приходит мысль, что он был бы отличным бойфрендом. Джей-Джей милый, веселый, и с ним было здорово общаться с самой первой минуты нашего знакомства.

Но от Шона меня бросает в жар. И не только потому, что Флорида – самый жаркий штат среди всех (настоящая парилка, что, по-моему, стоит написать на каждом автомобильном номере, как новый лозунг штата). Поэтому вместо того чтобы вернуть наш разговор в осмысленное русло, я поддерживаю тему сравнения «Диснейуорлда» с «Диснейлендом» до самой школы.

Когда мы заходим, нас уже ждут Амалита и Джек.

– Привет, ребята, – произносит Амалита, и у меня живот сводит от ее понимающего взгляда. Она берет нас обоих под руки и идет вместе с нами к шкафчикам. – Как прогулялись? Есть что-нибудь новенькое?

Я бросаю на Джей-Джея быстрый взгляд и вижу, как он почти незаметно отрицательно крутит головой, а затем улыбается. – Вообще-то да, – говорит он. – Отем рассказала мне, что идет на Зимний бал с Шоном Гири.

– Ой-ой! – морщится Джек.

– Чувак! – предупреждает Джей-Джей. Он отводит Джека к своему шкафчику. Амалита складывает руки на груди.

– Что? – наконец произношу я.

– Значит, Шон Гири?

– Знаю, ты от него не в восторге. Но поверь мне, у него гораздо больше достоинств, чем ты думаешь.

Она внимательно рассматривает свои покрытые зеленым лаком ухоженные ногти в поисках несуществующих несовершенств.

– Да, я не впечатлена.

– Ты злишься оттого, что это Шон или оттого, что это не Джей-Джей? – спрашиваю я.

– Не хочешь встречаться с Джей-Джеем, lo que sea[56] это вам с ним решать. Мне просто кажется, что ты достойна большего, чем Шон. Ты когда-нибудь слышала пословицу: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты»?

Я отвечаю блаженной улыбкой:

– Поэтому Шон меня и пригласил: знал, что мои друзья ты, Джей-Джей и Джек. Не мог сопротивляться!

– Не вынуждай меня тебя шлепать!

Мы обходимся без шлепков. К нам снова присоединяются Джек и Джей-Джей, и мне кажется, что все в норме. Шон ждет меня после урока, и мы вместе идем на следующий. Я успеваю ему пообещать, что снова приду посмотреть тренировку.

В глубине души я опасаюсь, а не был ли разговор с Джей-Джеем своего рода наказанием за то, что я загадала пойти на бал с Шоном? Как в истории с обезьяньей лапкой. Если да, это неприятно, но не ужасно. Я бы не удивилась, если бы страшные последствия ожидали меня со стороны Ринзи. Но та не кидала в меня ничего страшнее колких взглядов. Ну, это цветочки!

Проходит еще две недели до того, как начинают ползти первые слухи.

11

Одна девчонка, с которой мы частенько обедали за одним столом в Мэриленде, рассказала мне как-то, что можно заживо сварить лягушку, а она даже не попробует сбежать. Для этого нужно сначала положить ее в холодную воду, а затем постепенно нагревать. Она не понимает, что вода становится все горячее до того момента, когда уже слишком поздно. Девочка заверила меня, что сама не пробовала так делать, но… Мы с Дженной после этого предпочли пересесть от нее подальше.

То, что происходит сейчас, похоже на опыт с лягушкой. Сначала все прекрасно. Я занимаюсь своими делами, хожу на занятия, общаюсь с друзьями, встречаюсь с Шоном после его тренировок… Все в норме.

Потом я начинаю замечать перешептывания и косые взгляды. Сначала изредка. Они такие незаметные, что мне даже трудно определить, когда именно все началось. Я знаю, что Ринзи лопается от ярости из-за того, что мы с Шоном встречаемся, и постоянно бросает на нас убийственные взгляды. И не только она: еще Тейлор, Зак и все остальные члены ее компании. Но я не обращаю на это внимания и испытываю гордость. Все-таки Шон – самый крутой парень в школе. И если он заинтересовался мною – симпатичной новенькой, я постараюсь тоже отнестись к себе по-новому.

До того дня, когда ко мне подошла Шайла МакКонкл, я даже не подозреваю о настоящем положении дел.

Шайла божественно хороша: длинные светлые волосы, заплетенные в косы, и тело, созданное для пляжа. Она красится почти так же сильно, как Амалита, носит глубокие декольте и одежду в обтяжку, что смотрится немного дешево. За ней, куда бы она ни направлялась, так и стелется шлейф феромонов, хотя Амалита утверждает, что она придерживается чуть ли не самых консервативных взглядов в школе.