Я повернулась к незнакомцу и, запрокинув голову, чтобы взглянуть ему в лицо, согласилась:

— Спасибо, не откажусь.

Здесь итак было немало свидетелей моего унижения, мне просто захотелось за кого-нибудь спрятаться хотелось спрятаться. Этот небольших размеров шкаф (ничуть не меньше Эрика) легко проложил дорогу через мужчин. Мне просто нужно было выбраться из бара без криков и скабрезных комментариев. А этот человек мог за меня постоять. Сама я оказалась на это неспособна. Он толкнул дверь, пропуская меня вперед, и я вышла на улицу, вдыхая холодный воздух. Казалось, с момента ответа Алекса я даже не осмеливалась вдохнуть. Было безумно больно.

— Как ваше имя? — вывел меня из раздумий мой сегодняшний спутник.

— Карина.

— А я Кирилл.

— Вас подвезти? — спросил он.

— Н-нет. Нет, спасибо. Мне нужно куда-нибудь уйти.

— Да не обращайте внимания, он просто надравшийся кретин.

От этих слов внутри меня возмутилось неопознанное нечто. Я загорелась праведным гневом.

— Вы не знаете его, он обычно не такой. И он не надирался… просто сегодня у него ужасный день.

Мужчина мне не поверил, он изогнул бровь и ядовито спросил, видно, единственное, что могло бы оправдать, по его мнению, Алекса:

— Да неужто умер кто-то?

И тут я запрокинула голову и расхохоталась.

— Вы не поверите, но да, — кивнула я, а потом смех сам собой перешел в рыдания. Какой ужас, я стояла около переполненного бара и рыдала прямо перед незнакомым человеком.

— Знаете, я пришла сюда, потому что думала, что ему нужен друг. Если бы у меня приключилось подобное, я бы хотела, чтобы он тоже поддержал меня.

Тогда я не знала о чем говорила. Когда я сама столкнулась со смертью, на чувства Алекса я наплевала с высокой колокольни. Да, мы были уверены, что нас никто не разлучит, что это просто невозможно. И противостоять невзгодам и Сергею казалось забавным, смелым и решительным. Мы были несломимы и непобедимы. Но как только столкнулись с ордами персональных демонов, все покатилось к черту!

Черный парик сделал из меня некую готическую женщину. Это выглядело так комично, что я наложила на лицо, шею и руки слой автозагара, да еще и губы красной помадой накрасила. А в довершение нацепила на нос солнцезащитные очки. И вот только после этого штриха стала неузнаваема. Маскарадом началось, им и закончится. Я даже не буду выделяться на общем фоне. Эти женщины не любят быть узнанными, все они придут в очках, чтобы скрыться от прессы.

О да. Я прекрасно вписалась в похоронный антураж Антонины Дундуковой. Кто бы мог подумать, что у нее такое глупое имя. Заманчивая обольстительница Дана на деле оказалась обычной неуверенной в себе девушкой с дурацким именем. Все мы носим маски. Без них мы не представляем собственной жизни.

Как я и предполагала, здесь были девушки в париках, с автозагаром, накрашенные и намазанные так, что я начала опасаться, не слишком ли поскромничала. По крайней мере, уж с цветом одежды я точно промахнулась, в черном, как я, были единицы. Но Алекс, Лиур и Стас традицию тоже соблюли. Присутствие первого меня не удивило, остальные двое дали понять, что Дана была… редкостно талантлива.

А вокруг да, шептались. Тут все знали, кто явился виновников произошедшего. Но у Алекса был такой вид, что его выгнать было бы жалко. А вот меня, полагаю, не пощадили бы. Он был тем, что она считала своим, а я его отняла. В общем, маскарад был мудрым решением. А особенно очки, так как я не могла оторвать от Алекса глаз. Это было неправильно, я не ради него пришла, но мне было больно с ним, и больно за него, и больно за себя, потому что ему на мои чувства было наплевать. Он скорбел по ней и забыл про меня. Но тем не менее я зачем-то хотела его утешить. Мне даже пришлось быстро приложить платок к щеке, чтобы слезы не смыли автозагар, а потом его спрятать, так как на ткани остался оранжеватый след.

— Алекс, конечно, тот еще ублюдок, — донесся до меня обрывок разговора двух девушек. — Но какой красавчик!

— Забудь, у него нет сердца. Одну довел до суицида, а вторую, поговаривают, вышвырнул вон.

Это было несправедливо и глупо. Зачем они пришли сюда? Позубоскалить? Я вздохнула и перевела взгляд на Алекса. Он словно почувствовал, вдруг резко поднял голову и взглянул на меня, но тут же отвернулся. Не узнал. Во мне обида смешалась с облегчением. В этот момент началось прощание. Люди один за другим подходили и целовали Дану в лоб. И я решила, что тоже хочу. А Алекс стоял так близко к гробу, будто она была его родственницей… или не родственницей, но кем-то важным. Плевать. Я пришла не ради него. Мне просто было жалко эту женщину, я чувствовала, что должна была выказать ей то уважение, которого лишила ее при жизни. И я стерла помаду, сняла очки и коснулась губами иконки на лбу Даны. Не удержавшись, я взглянула на Алекса. Теперь он тоже смотрел на меня. Узнал. Но я не стала дожидаться обличительных и обвинительных речей, развернулась и направилась к такси. Последнее, чего я добивалась — скандала на похоронах женщины, которая не без моего участия покончила с собой. Я стащила парик прямо в такси и тяжело откинулась на спинку сиденья.

Каждый день я приходила с работы, вышагивала из сапог, бросала сумку на журнальный столик и кидалась к телефону. И каждый день слышала что новых сообщений нет или есть, но не от того человека. И мобильный мой тоже будто умер. Той ночью мне никак не удавалось заснуть, я решила попить воды а, может, выкурить парочку сигарет и попробовать уснуть снова, но вышла в гостиную и увидела какой-то смутный мужской силуэт.

— Алекс, — прошептала я и щелкнула ночником. Но вместо долгожданного визитера я увидела лишь задравшуюся занавеску, которая заколыхалась будто в приступе смеха. И тогда я разозлилась, сорвала ее с окна, швырнула на пол и истоптала ногами. С ее близняшкой я поступила так же. Утром за третьей чашкой кофе я с мрачным мазохистским наслаждением созерцала творенье рук своих. Нет, хватит, больше Александра Елисеева для меня не существует!

Сердце противилось сему решению так, что становилось жутко, будто оно существовало отдельно от меня. Ускоряющийся пульс, когда на улице видишь высокого брюнета, туфли с острым носом из лакированной кожи, черные пальто/плащи и шелковые рубашки, голубые глаза, изгиб бровей, косая улыбка, особенный поворот головой, особенную позу… Я оказалась в аду из клонов, я даже избегала смотреть по сторонам на улице, затыкала уши плеером и угрюмо смотрела себе под ноги.

У моих коллег по работе была забавная привычка: слушать новости по радио и обсуждать их вслух. Поначалу постоянное бормотание над ухом здорово раздражало, но потом я привыкла, втянулась, а иногда и хихикала вместе с остальными. Но не в тот день. Когда в эфире прозвучало имя Алекса, я буквально застыла с карандашом в руках и напряглась. Не знаю уж откуда узнали остальные, но то, как они дружно повернулись ко мне, свидетельствовало о том, что тема не только популярная, но и обглоданная до косточек. Только мне было сейчас не до них.

— Алекс, скажите, пожалуйста, о причинах повышения ставок кредитования? Это связано с нововведениями в законодательстве?

— Бесполезно было бы отрицать, что ставка рефинансирования… — зажурчал его мягкий, такой знакомый и далекий голос. Казалось, меня ударили в живот. Одно дело ходить по улицам, видеть похожих на него людей и искать различия, повторяя, что он далеко, что его нет, но здесь… но в данный момент я знала, что он где-то в городе, что чувствует себя хорошо, что выступает на радио, даже смеется вместе с ведущим, но мне он не звонит. Не помнит. Не ходит по улицам, обращая внимание на проблески рыжих волос в толпе…

Я постаралась скрыть свое замешательство, про себя начала петь песню, но поскольку кроме скорпионс на ум ничего не шло, я дослушала в молчании интервью с Алексом и заставила себя продолжить делать пометки на бумаге. В тот день я впервые поняла, что мир без Алекса существовать не может, а раз я живу в том же мире, мне придется терпеть случайные встречи и эфиры и знать, что даже если я больше над ним не властна, в обратную сторону это не работает.

Как-то раз после работы я решила заскочить в тир Коршуна. Мы с ним замечательно посидели за чашечкой чая. И не знаю почему, наверное на эмоциях, но я вдруг захотела рассказать о Бенжамине Картере. Что-то было между ними общее, и я не о возрасте. Оказалось, я попала пальцем в небо.

— Ну и что? — спросил вдруг Коршун.

— В смысле?

— Он дал тебе множество дельных советов, Карина. Но ты им не следуешь.

— То есть?

— Посмотри на себя, — изогнул он бровь. — Сергей Елисеев придрался к тому, что ты девочка с улицы, а ты молча проглотила и все. Не борешься за предоставленный тебе шанс.

— Я не понимаю тебя, — покачала я головой.

— Можно не принадлежать к высшему обществу, но сделать так, чтобы об этом никто не узнал. И Бенжамин Картер в мягкой форме рассказал тебе о том, чего тебе недостает. А ты этого даже не поняла.

— Посмотри на меня, ну разве я светская дама? — я рассмеялась и стряхнула пепел с сигареты.

— Знаешь, компания завзятых бильярдистов, конечно, веселая, мне эти ребята тоже симпатичны. Но ты говоришь так, словно Алекс их продал и предал, а на самом деле он бы, думаю, предпочел их общество всем Лиурманам мира. Просто это не его потолок. Иногда приходится двигаться дальше. И тебе тоже.

Я сглотнула.

— Зачем? Кроме Алекса меня ничто с миром больших шишек не связывает!

— А также кроме меня и Бенжамина, который явно считал, что тебя ждет иное будущее. Если не хочешь, конечно, это другое дело, но у тебя море возможностей, которыми, на мой взгляд, воспользоваться стоило бы. Нужно просто попросить.

Я некоторое время молчала. Принадлежать к миру Алекса. Никогда больше не услышать того, о чем мне говорил Сергей. Это было невероятно заманчиво.

— То есть ты мне поможешь? — подняла я глаза на Коршуна.

— Да.

С тех пор мы с Коршуном стали видеться чаще. Он знал много языков и интересовался искусством. Я и не подозревала, какой простушкой являлась в сравнении с ним. Он прекрасно разбирался в театре, кино, концертной музыке, балете, опере, посетил множество картинных галерей, выставок, музеев и так далее. Просто он был одиноким волком и предпочитал наслаждаться всем наедине с собой. Он не кичился своим воспитанием, он не попрекал этим людей. И я, наконец, узнала, почему он держал обычный среднестатистический тир. А причина была веселой до невероятия. Главной страстью Коршуна были охота и оружие. Отсюда и прозвище. Его знакомые прекрасно знали о слабостях, как я выяснила, потомственного графа и дарили ему все известные миру виды ружей, пистолетов, арбалетов и так далее. Как человек замкнутый и, как ни странно, вежливый, он держал все эти боеприпасы в закромах. Когда тех стало слишком много, он придумал способ избавления от избытков. Ну кто может расправиться с лишним имуществом лучше, чем толпа незадачливых новичков?

Несколько раз Коршун приглашал меня развлекать его иностранных партнеров. Я не знала, чем они занимаются, и не стремилась узнать, так как в подобных компаниях меньше знаешь — здоровее будешь. Сначала мне попадались только англоговорящие личности, затем, когда я, последовав совету Бенжамина, немножко подучила языки, несколько раз присутствовала при визитах французов и немцев. Навряд ли я решилась бы открыть при них рот, если бы не Коршун, который мне здорово помогал.

— Почему ты решил, что это мое? — однажды спросила его я. — Я даже в малолетстве о подобном не мечтала. И, если честно, подобная жизнь наводит на меня тоску!

— Знаю. На меня тоже. Но если хочешь чего-то добиться, недостаточно блюсти только собственные интересы, — фыркнул Коршун.

Я долго размышляла над его словами, размышляя над тем, куда на самом деле ведут уступки в угоду обществу.

Но однажды днем все изменилось. К нам в отдел влетел взбешенный Немаляев и ядовито произнес:

— Карина Алексеевна, к вам посетитель. — Думаю все дело в том, что ему не понравилась роль провожатого. На мгновение я подумала, что это Алекс. Я всегда так думала, когда происходило нечто неожиданное. Однако то был не он. А Коршун. Я устыдилась испытанного разочарования, а потому переборщила с радостью от его вида.

— Добрый день, — воскликнула я, поднимаясь. Но он моей радости явно не разделял. Не обращая внимания на четырех наблюдателей, подошел ко мне, взял за плечи и заглянул в лицо, привлекая внимание.

— Так, ребенок, есть проблемы, — без приветствия сказал он, я напряглась. — Помнишь ребят-американцев, которые прилетали на прошлых выходные? Ты еще была на приеме… — я кивнула, конечно, помнила. — Мы согласовали часть дел, но теперь им требуется мой ответный визит, и я улетаю, — прямо и сухо сообщил он.