Вечером в среду они вместе пошли в отдел социальной службы, расположенной в здании сельсовета. Там они были тут же перехвачены Семеном Петровичем. Сельский голова принялся поздравлять их со свадьбой, на которую, оказывается, его тоже позвали, пообещал обязательную помощь врачам от сельсовета. И вместе с ними пошел в соц. службу, заявив, что хочет поддержать их в благородном деле и подкрепить заявку на усыновление письмом от сельсовета, в котором расскажет, что такой семье ребенка не просто можно, а обязательно нужно доверить.

Работник службы усыновления, еще раз выслушав все обстоятельства этого дела, сказала, что их шансы на успех весьма велики. Ведь то, что сельский плотник пил — знали все, как и то, что он тяжел на руку. Собственно, в селе до сих пор ходили слухи, что и жену его убило не пьянство, а тяжелый кулак мужа. А благодаря закону «О защите прав ребенка и предупреждению насилия в семье», принятому прошлой осенью, проблем со стороны отца Миши возникнуть не должно. Точнее, он просто не сможет противопоставить ничего многочисленным свидетельствам очевидцев, даже если, вдруг, решит оспаривать в суде то, что социальная служба заберет Мишу. Хотя, мало кому из сидящих в кабинете верилось, что Виталий озаботится этим. За месяц, прошедший с похорон Марии Анисимовны он ни разу не искал сына, не беспокоился где Миша проводит дни и ночи, и, похоже, даже не вспомнил, что тот у него был.

В итоге было решено, что на поиски документов ребенка отправится социальный работник, соседка, которая вроде бы знала где те спрятаны, Тимофей и участковый, чтобы подстраховать женщин.

В четверг приехали родители. Причем, и ее, и Тимофея одновременно. Пришлось знакомиться. В доме сразу стало неимоверно тесно. Миша забился в свою комнату, напуганный таким количеством незнакомых людей. И, взяв Тихона в компаньоны, отказался выходить оттуда под любым предлогом. Саша же решила не настаивать, а дать малышу немного привыкнуть. Ей самой было не по себе от изучающих взглядов будущей свекрови, а что уж говорить о ребенке, на которого смотрели абсолютно все? Она разрешила ему поесть в комнате и включила мультики, чтобы отвлечь и развеять малыша.

Поскольку в их доме места всем просто не хватало, родителей решили разместить на ночь в том доме, где жил до этого Тимофея, но на ужин все все равно собрались на их кухне, присматриваясь и пытаясь познакомиться поближе.

Собственно, Саше не к чему было придираться — родители вели себя сдержанно и безупречно, что ее, что Тимофея. Они и сами понимали, что дети уже взрослые люди, и все решили, им же оставалось только принять их выбор. Тимофею оказалось немного проще найти общий язык с ее родными, так как с будущем тестем он уже был довольно неплохо знаком.

Но все-таки, конфликт возник, хоть и один единственный. Когда, после обсуждения деталей самой свадьбы, о которых Саша с Тимофеем знали непозволительно мало, Тимофей сказал, что они усыновят Мишу. После этого заявление на несколько минут в кухне повисла пауза. Потом ее мать молча обняла Сашу, прекрасно зная, насколько сильно та мечтала хоть о таком, и как этому противился Антон. А ее отец так же молча похлопал Тимофея по плечу, показывая, что поддерживает их решение.

Реакция же родителей Тимофея была совершенно другой. Они не знали о болезни Саши, не понимали их решения, и возмущались, пытаясь образумить детей, и убедить, что в их годы еще своих можно родить. Тимофей крепко обнял ее, заметив, как Саша напряженно замерла. Твердо заявил, что решения своего не поменяют, они любят этого ребенка и хотят, чтобы он был их сыном. А его родители могут или согласиться с этим и получить внука, или отказаться, это их право. Но и они имеют право сделать то, что хотят.

Те не обрадовались, это ясно читалось на их лицах, но и спорить перестали. После этого общение стало каким-то натянутым. Мать Саши ушла в комнату к Мише, знакомится с будущим внуком ближе. А спустя двадцать минут, после тихого разговора с Тимофеем на крыльце, туда же направилась и вторая «будущая бабушка».

Нервничающую Сашу, опасающуюся, что ее малыша могут обидеть небрежным словом или взглядом, перехватил сам Тимофей.

— Дай им возможность узнать его. И мои родители тоже полюбят Мишу, честное слово. Они хорошие. Им просто надо время, чтоб свыкнуться. — Попросил ее любимый.

И Саша со вздохом смирилась. Она понимала, что он во многом прав и не все готовы принять в семью чужого ребенка вот так сразу. Тем более, что в отличии от ее родителей, они не прошли с Сашей все мытарства лечения и разочарований от ее бесплодия. Да и не могли они быть плохими, воспитав такого сына. Потому она кивнула, поцеловала его, и пошла застилать постели в соседней хате.

Пятница промчалась в бешеной суматохе, поскольку две матери, объединившись с приехавшей Юлей, настояли на том, что Саша нуждается в платье, пусть не свадебном, но обязательно каком-то торжественном. И, буквально похитив будущую невесту, укатили с ней в ближайший город. Вернулись они под вечер, страшно усталые, но довольные своими покупками. Тимофей же, ворчливо отругав всех, заявил, что не соглашался проводить весь день без Саши, и после ужина утащил ее на прогулку, требуя внимания. Но перед этим они убедились, что мать Саши нашла общий язык с Мишей, да и родители Тимофея шли к этому.


А потом наступила суббота. И Саше показалось, что мир свихнулся. Судя по смешинкам в глазах Тимофея, его обуревали те же мысли. До этого момента Саша никогда не бывала на сельских свадьбах. Теперь же она оказалась в самом эпицентре. И радовало одно — от них требовалось мало, только присутствие. Остальное гости делали сами. А пришло, похоже, практически все село.

Их куда-то везли, вели, посыпали чем-то, что-то желали. Вокруг мелькали караваи, рушники, сладости. Повсюду с радостным смехом носились дети, едва не сбивая с ног в своем желании собрать побольше монеток и конфет. Родители, судя по всему, успели спеться не только между собой, но и с организаторами этого праздника, и потому чувствовали себя в своей стихии, явно понимая что к чему. Перед Сашей же события мелькали словно в калейдоскопе, где выкуп невесты и задания для растерявшегося Тимофея сменялись хохотом окружающих, испытаниями для шурина, которым взяли Ваньку, внука Никитичны. Потом их куда-то вели и опять что-то делали, иногда такие вещи, в которых Саша совершенно не видела смысла, как, например, забивание кола в землю перед домом.

Стоп-кадры в этом хороводе события включались только на двух событиях — росписи в ЗАГСе и уверенного, твердого «да» ее мужа. И на венчании… Вот здесь Саша действительно осознала, что она выходит замуж. И не просто за кого-то, а за человека, которого безумно любит. Наверное потому у невесты по щекам текли счастливые слезы, по удачному стечению обстоятельств, не попадая на свечу, которую она крепко держала в руке.

А потом начался сам праздник. Каким-то образом Никитичне и Кузьминичне действительно удалось все устроить. Столы были полны еды, хотя Саша понятия не имела, когда ту успели приготовить и где, вообще, взяли столько продуктов. Для них даже испекли огромный торт, который пока спрятали в холодном подвале, чтобы сохранить до вечера.

Никитична постоянно подливала ей в бокал компот, и Саша подозревала, что пожилая соседка, по близорукости, просто перепутала тот с наливкой, которая стояла рядом. Но слишком благодарная за все это, что сейчас происходило, решила не обращать ее внимания на эту ошибку и покорно пила компот. Да и Тимофей, похоже, поддерживал ее в этом, и сам пренебрегая алкоголем. К тому же, им и без того было весело.

Но больше всех, кажется, веселился Миша.

Наверное, мало кому из детей доводится погулять на свадьбе у своих родителей, пусть пока и неофициальных. И потому Миша делал все, что хотел. Именно он украл туфлю у невесты, потребовав кусок торта еще в самом начале праздника, и получил свою «добычу». Он скакал по рукам, уже совершенно очаровав всех бабушек и дедушек. И, похоже, удивил всех гостей, которые никогда не видели мальчугана в таком прекрасном и счастливом состоянии духа.

А поскольку все, кого она любила, были счастливы, то и Саша ощущала неимоверное, искристое и необъятное счастье.

Глава 18

Через неделю они оба поняли, что крупно ошиблись — никто не собирался ограничивать праздник днем самой свадьбой. У Саши уже не было сил принимать гостей, пусть те и приходили со своими угощениями и напитками. Столы никто не разбирал, они так и стояли во дворе, укрытые натянутым сверху брезентовым тентом и, словно приманка, манили всех соседей еще раз отпраздновать свадьбу. Тимофей, увидев, наверное, в ней это истощение, когда в очередной раз вернулся домой вечером, сурово заявил: «Хватит, завтра ты едешь со мной в город. Пора расслабиться».

Саша с радостью согласилась. Она, определенно, нуждалась в смене обстановки. Потому, на следующее утро они все встали раньше и, нагло оставив население на Кузьминичну, уехали в город. Впрочем, как поняла Саша, Кузьминичне было не привыкать помогать односельчанам — при старом враче она и так, практически, одна назначала всем лечение и следила за состоянием пациентов. Тем не менее, они сказали, что в случае экстренной ситуации быстро вернуться и велели звонить.

Тимофей отправился на лекции, а Саша решила с пользой провести поездку и заняться гардеробом Миши. После чего они намеревались зайти к родителям Саши, живущим неподалеку. Машину не брали, оставив ту под больницей Тимофея, и пешком гуляли по парку на бульваре, заходя в магазины детской одежды. Миша был немного насторожен и, даже, пожалуй, пришиблен шумом города. Попав в областной центр впервые он никак не мог сориентироваться и крепко держал Сашу за ладонь, все же, с любопытством вертя головой по сторонам. К тому же, как и любой ребенок, безгранично радовался подаркам. А Саша с трудом могла остановить себя, когда Миша просил еще «вон ту футболку, с черепашками» или пижаму, с героем мультфильма, виденного накануне. В результате, через два часа, не добравшись еще и до конца бульвара, они уже были нагружены пакетами с покупками и порядком устали. Постановив, что заслужили отдых, они решили купить себе по мороженному и посидеть на лавочке у фонтанов, которые уже включили. Прохладная тень и капли воды в воздухе казались такими манящими, учитывая жару, что стояла который день подряд. Они подошли к уличному лотку с мороженным и Саша только на минуту выпустила руку Миши, чтобы расплатиться. Обернулась, протягивая выбранное лакомство мальчугану со словом:

— Держи.

И вот тут Саша обнаружила, что Миши рядом нет. А куда малыш подевался — она даже не представляет.

На какой-то миг она замерла, ощущая как ужас охватывает сердце, сковывает то холодом. Это ведь не село, где Мишку знает каждый встречный. Это город, огромный, незнакомый ему город, в котором живет больше миллиона человек, носятся тысячи машин и никому нет дела до еще одного мальчугана на улице.

— Миша?! — Забыв о сладостях, Саша быстро отошла от лотка и принялась осматриваться. — Миша! — Громко позвала она.

Но никто не откликнулся. Сердце Саши стучало все чаще. Она даже не представляла, где искать ребенка и с ужасом опасалась, что каждая потерянная секунда отдаляет ее от малыша. Саша лихорадочно осматривала улицу, пытаясь увидеть знакомую фигурку, и вдруг ее взгляд наткнулся на яркий лоток, торгующий шарами, свистками и какими-то игрушками. А около того, в компании еще двух ребят такого же возраста, стоял Миша, с любопытством следя за тем, как продавец что-то лепит.

— Миша! — Саша моментально оказалась рядом. — Ты куда делся?! Разве так можно?!

Малыш обернулся и с искренним удивлением посмотрел на нее.

— Но я хотел посмотреть на игрушки. — Объяснил Миша. — Давай мы вот это купим! — Он с восторгом указал на что-то, сильно напоминающее грушу.

— Нет. — В этот раз отказ Саши был твердым.

Она все еще ощущала, как сильно колотится сердце в груди от страха, а ноги дрожат от слабости из-за нервного перенапряжения

— Ты должен был сказать мне, куда идешь. Или, просто, попросить подвести тебя сюда. Но ни в коем случае не убегать самостоятельно. Это же город, Миш! Это не наше село. Ты и не заметишь, как потеряешься. И что бы мы тогда делали?! — Саша произнесла это все строго.

Без крика, у нее просто сил бы сейчас на тот не хватило. Но дав понять Мише, насколько неправильно он поступил.

— Ну, прости, мам. — Миша поднял на нее свои лукавые глазенки. — Я больше так не буду.

Хитрец. Он так ее называл только несколько раз, пока. И тогда, когда подлизывался.

Саша покачала головой, ощутив, что та кружится.

— Я очень надеюсь, что не будешь. Надо всегда предупреждать, куда ты отходишь. — Не изменив тона добавила она, чтобы Миша не подумал, будто может манипулировать ею этим словом.